Отправлено: 04.04.23 19:08. Заголовок: Прорыв блокады с Багамских островов

Прорыв блокады с Багамских островов
во время гражданской войны


Чарльз Д. Росс

2021

 Отправлено: 04.04.23 19:09. Заголовок: 1. Два визита Утром..

1.
Два визита

Утром 3 декабря 1861 года семнадцатилетний юноша ступил на общественную пристань в Нассау. Когда он ступил на берег, его приветствовали громовые салюты из орудий 2-го Вест-Индского полка и почти столь же громкие возгласы толпы, окружавшей пристань. В течение следующих четырех дней он путешествовал по острову Нью-Провиденс в экипаже и на яхте, и его чествовали на обедах, балах, парадах и выставках под открытым небом. Этот часто забытый форпост Британской империи был удостоен своего первого королевского визита. Прибытие Его Королевского высочества принца Альфреда Эрнеста Альберта, второго сына королевы Виктории и второго в очереди на престол, ожидалось почти год.
Принц Альфред прибыл в Нассау мичманом Королевского флота на борту "Сент-Джордж" (HMS St. George). Каменные ступени, по которым принц поднялся на пристань, на протяжении десятилетий будут известны как Пристань принца Альфреда. В мае 1863 года законодательное собрание Багамских островов приняло закон о том, что третье декабря будет государственным праздником, чтобы “отметить и увековечить память” о королевском визите. Местная газета подытожила, что этот визит “будет долго комментироваться не только нашими детьми, но и детьми наших детей, даже когда многие из нас, ставшие свидетелями этого события, будут забыты и похоронены в пыли”. Когда в конце недели "Сент-Джордж" покинул гавань, направляясь на Ямайку, большинство жителей острова сочли, что отъезд принца означает возвращение к их обычному монотонному существованию.
Эти люди не знали, что королевский визит случайно совпал с началом одной из самых насыщенных событиями эпох в истории острова. Иногда говорят, что история Багамских островов параллельна погоде: длительные периоды затишья перемежаются короткими периодами бешеной активности. Нассау предстояло пережить бурю событий, которые будут вспоминаться еще долго после того, как принц Альфред будет давно забыт. Чуть более трех лет спустя другое судно совершила гораздо менее благоприятныйвизит.
26 февраля 1865 года капитан Джон Маффит спустил небольшую лодку с
"прорывателя блокады" и врезался в ревущий прибой у залива Шалотт, примерно в сорока милях к югу от Уилмингтона, штат Северная Каролина. С захватом форта Фишер 15 января блокада, проходящая через реку Кейп-Фир до Уилмингтона, прекратилась. Когда "Сова" (SS Owl) покинула Нассау несколькими днями ранее, никто на борту не знал, что 22 февраля сам Уилмингтон окончательно попал в руки союзных войск. Направляясь в залив Шалотт, Маффит сделал все возможное, чтобы доставить нескольких человек в маленькой лодке к месту, где они могли бы попасть в Конфедерацию, прежде чем он отправил “Сову” на юг в поисках места, где можно было бы доставить свой груз на берег.
Когда маленькая лодка направлялась к берегу под холодным проливным дождем, большой бурун затопил судно и выбросил людей и их багаж в прибой. Мужчинам удалось выровнять лодку, собрать свои сумки и, наконец, выйти на песок на пляже у реки Шалотт. Измученные, замерзшие, промокшие под дождем и соленой водой, они пробирались через заброшенную деревню, оголенную рейдами профсоюзов. Они продолжали идти по болоту, пока не нашли заселенный дом. Заверив перепуганных жильцов, что они не янки, их угостили горячей едой и согрели у камина.
Одним из тех, кто совершил посадку, был Уильям Бойд Стерретт. Уроженец Виргинии, он отправился в Нассау во второй половине Гражданской войны, как и многие другие, кто хотел заняться прибыльным бизнесом, происходящим на острове. Стерретт заработал тысячи долларов, продавая одежду и обувь агенту Конфедерации в Нассау, но к началу 1865 года всем стало очевидно, что веселье закончилось. Посадив жену на более обычный пароход, направляющийся в Нью-Йорк, он решил отправиться домой менее заметным маршрутом. Учитывая его связь с торговлей, связанной с блокадой, он не был уверен в теплом приеме в Нью-Йорке.
Стерретта сопровождал ирландец Томас Коннолли, член парламента от графства Донегол. Коннолли намеревался сам принять участие в безумии, связанном с блокадой, но когда судно, которым он частично владел, было повреждено и повернуло обратно из Португалии, он продолжил путь в одиночку. Он сел на корабль на Мадейре и отправился в Нассау в конце января 1865 года. Холостяк средних лет был полон решимости отправиться в путешествие по умирающей Конфедерации. За месяц, проведенный в Нассау, он завел много друзей, в том числе мистера и миссис Стерретт.
В начале марта 1865 года Стерретт и Коннолли отправились через Северную Каролину в Ричмонд. В столице Конфедерации Стерретт поприветствовал старых приятелей, и двум путешественникам удалось возобновить свой образ жизни, встретившись с президентом Джефферсоном Дэвисом, запивая жареные устрицы шампанским и заканчивая вечера коктейлями и сигарами. Коннолли привез с собой несколько дипломатических депеш из Англии для официальных лиц в Ричмонде. К тому времени, когда они снова встретились с миссис Стерретт в Нью-Йорке в апреле, война закончилась. Стеррет и Коннолли расстались в начале мая, когда ирландец вернулся к своей аристократической жизни, а Стерретт планировал будущее, основанное на его щедрых доходах в Нассау.

Люди выиграли и проиграли много состояний в Нассау в период с конца 1861 по начало 1865 года. Некоторые люди, подобные Стерретту, покинули город в 1865 году богаче, чем могли себе представить, в то время как другие потеряли все. Нассау был свидетелем трансформации, которая в ретроспективе, казалось, превратила город в смесь Содома, Гоморры и голландского увлечения тюльпанами 1600-х годов. Один наблюдатель заметил, что “это была самая темная из колониальных столиц. . . . Затем разразилась война, и золото начало сыпаться на его изумленные колени”. Когда корабли курсировали взад и вперед между Нассау и Конфедерацией и между Нассау и Англией, все, от негодяев до морских офицеров, хотели принять участие в этом действии. В то время как люди тысячами гибли на поле боя, другие мужчины тратили свое время, добавляя столбцы в балансовые отчеты и наблюдая, как растет их прибыль. Бедняки разбогатели от одной сделки, а танцы, выпивка и азартные игры были в порядке вещей от шикарного отеля "Роял Виктория" до ветхих пансионов, выстроившихся вдоль гавани.
Британские, американские и конфедеративные моряки смешивались на улицах, дрались и настороженно поглядывали друг на друга, когда суда входили и выходили из Нассау. Небольшая группа лояльных граждан Соединенных Штатов в Нассау изо всех сил пыталась помешать торговле, которая поддерживала Конфедерацию, но им часто мешали южные симпатии британского правящего класса на острове и почти комичная некомпетентность ряда консулов, посланных Вашингтоном в Нассау для полиции. деятельность. По мере того как государственная казна наполнялась, физические улучшения в городе оживали параллельно с невообразимым до войны уровнем преступности. К 1864 году правительству острова пришлось запросить больше полицейских из Англии.
История Багамских островов, написанная через пару десятилетий после войны, хорошо запечатлела ее: “Все были вне себя от возбуждения в эти годы войны. Магазины были забиты до потолка, улицы были заставлены тюками, ящиками и бочонками. Состояния делались за несколько недель или месяцев. Деньги были потрачены и разбросаны самым экстравагантным и щедрым образом. Город буквально кишел беженцами с Юга, капитанами и экипажами блокадников. Все свободные места внутри или снаружи были заняты. Люди лежали на верандах, стенах, доках и полах. Денег было предостаточно, и моряки иногда высаживались на берег с 1500 долларами наличными. Заработная плата была удвоена, спиртные напитки текли рекой, а простой рабочий получал свое шампанское и богатая еда. Со времен пиратов и пиратов на Багамах не было таких времен”.
Другой прокомментировал: “Атмосфера ленивого молчаливого согласия с собственной неизвестностью была заменена в Нассау на атмосферу важности и финансового опьянения, которая должна казаться выжившим странным, захватывающим сном”. Но все это должно было рухнуть, когда блокада Союза ужесточилась и были захвачены последние порты Конфедерации. Весной 1865 года десятки судов стояли наготове в гавани Нассау, но деваться было некуда. Люди, заработавшие миллионы, начали упаковывать свои магазины и склады и переезжать в Англию или куда-нибудь еще. Они заработали слишком много денег, чтобы когда-либо иметь возможность потратить их на островах.
1 октября 1866 года один из самых сильных ураганов девятнадцатого века опустошил Багамские острова. В Нассау было разрушено более шестисот домов, и почти все из более чем двухсот лодок в гавани были потеряны. Штормовой ветер в настоящее время оценивается в 140 миль в час и, как сообщается, создает волны высотой более шестидесяти футов. По современной шкале ураганов Саффира-Симпсона шторм был бы довольно сильным ураганом 4-й категории. Несмотря на эпоху разврата, постоянные жители Нассау были в основном набожными христианами. Некоторые наблюдатели, казалось, видели в этой буре Божью работу по наказанию людей за годы плохого поведения. В скором времени город вернулся в то состояние, в котором он был до того, как сюда хлынули богатства, а может быть, и того хуже. Как сказал писатель Чарльз Айвз несколько лет спустя, “Нассау проснулся и обнаружил, что он только ослаблен беспорядками, вызванными великим карнавалом”.

Сцена готова

 Отправлено: 05.04.23 13:55. Заголовок: По главам в 2-3 дня...

По главам в 2-3 дня. Увы, абзацы сложно выделять.

2.
Джордж Тренхолм видит будущее

Джордж Тренхолм был одним из самых сообразительных бизнесменов в Соединенных Штатах и, вероятно, самым богатым человеком на Юге, когда началась Гражданская война. Он начал работать подростком-клерком в фирме "Джон Фрейзер и компания", комиссионной и судоходной фирме в Чарльстоне. К тому времени, когда ему исполнился тридцать один год, он стал партнером фирмы, а когда Джон Фрейзер умер в 1854 году, он возглавил компанию в качестве старшего партнера и основного владельца. Красивый, жизнерадостный, остроумный и творческий, Тренхолм был представлен в качестве вдохновителя Маргарет Митчелл для роли Ретта Батлера в "Унесенных ветром". Тренхолм проявил бы свой гений в течение следующих четырех лет в своей способности балансировать между патриотизмом и стремлением к прибыли.
К тому времени, когда началась Гражданская война, Тренхолм превратил фирму в международный центр влияния, который пользовался большим уважением у влиятельных людей в Нью-Йорке и Европе. В дополнение к своему главному офису на Северной Центральной пристани у подножия Камберленд-стрит в Чарльстоне, компания имела филиал в Нью-Йорке и недавно открыла еще один офис в Ливерпуле. Партнерами Тренхолма были Теодор Вагнер, Джеймс Уэлсман, Чарльз Приоло и сын Тренхолма Уильям. Вагнер руководил операцией в Чарльстоне, а Уэлсман - Нью-Йоркским филиалом. Когда началась война, Уильям Тренхолм вступил в армию Конфедерации и, будучи крупным акционером, не принимал активного участия в деятельности фирмы.
Десятилетия вражды между рабовладельческими Южными штатами и более промышленными Северными штатами закончились избранием Авраама Линкольна президентом 6 ноября 1860 года. Три дня спустя Джордж Тренхолм представил на Генеральной ассамблее Южной Каролины резолюцию, осуждающую выборы и заявляющую, что Южная Каролина должна сохранить свой суверенитет, обеспечив поставки и оружие для вооружения штата. Город был полон неугомонной энергии. 6 декабря большой флаг “пальметто”, представляющий штат, был поднят вместе с Джоном Фрейзером и компанией в офисе Эдварда Лафита и компании, другой судоходной фирмы. Большая толпа приветствовала поднятие флага и присоединилась к сотрудникам фирмы "Лафит" для праздничного, пропитанного вином круиза по гавани Чарльстона на пароходе "Сесиль".
Брат Эдварда Лафита, Джон, сыграет ключевую роль в предстоящих приключениях Джорджа Тренхолма, связанных с блокадой. Две недели спустя Южная Каролина официально заявила о своих чувствах, выйдя из состава Соединенных Штатов. Как будто напряженность в Чарльстоне была недостаточно высокой, две роты армии США под командованием майора Роберта Андерсона были размещены в форте Моултри на острове Салливана недалеко от города. Чтобы избежать захвата ополчением штата, 26 декабря Андерсон перевел своих людей в гораздо более безопасный форт Самтер на острове посреди гавани. Интересное событие, связанное с Нассау, произошло три дня спустя. Пароход "Марион" совершал регулярные рейсы с пассажирами и грузами между Чарльстоном и Нью-Йорком. Когда "Марион" проходила мимо форта Самтер на пути из гавани Чарльстона в Нью-Йорк, капитан Сэм Уайтинг оказал любезность, опустив свой флаг США перед защитниками форта.
Эмоции того времени были настолько сильны, что многие люди на берегу пришли в ярость из-за того, что он вместо этого не опустил флаг “пальметто” Южной Каролины. Чарльстонский торговец Джон Туоми отправил Уайтингу сообщение с требованием сообщить, какой флаг он опустил перед фортом. Ответ Уайтинга по телеграфу, о котором сообщалось в “Нью-Йорк таймс”, а затем по всей стране, сделал его героем на Севере: "Он родился под Звездно-полосатым флагом, всегда плавал под ними и с Божьего благословения умрет под ними".
Вскоре и Уайтинг, и Туомей был бы в Нассау. Тренхолм следил за прибылью компании, когда смотрел на грядущую войну. Чарльз Приоло уже был в Ливерпуле, руководя этим филиалом, который назывался "Фрейзер, Тренхолм и компания". У Ливерпуля была долгая история получения хлопка из южных штатов, и благодаря десяти милям береговой линии он был самым оживленным портом в мире. У Юга не было возможности строить такие пароходы, которые понадобились бы в предстоящем конфликте, поэтому Ливерпуль стал бы идеальным местом для создания нового поколения блокадопрорывателей. Чтобы облегчить работу компании в Англии, Приоло подал заявление и получил британское гражданство. В это время у компании было пять парусных судов, совершавших трансатлантические рейсы. В феврале 1861 года, когда Южная Каролина присоединилась к Алабаме, Миссисипи, Луизиане, Джорджии и Флориде в создании Конфедеративных Штатов Америки, Тренхолм начал тенденцию, которую быстро скопировали другие: он начал менять реестр своих судов на британский и скрывать имена истинных владельцев. Например, Гондар был зарегистрирован на имена двух британских сотрудников Фрейзера, Тренхолма и компании. Джордж Тренхолм намного опередил других в том, что предвидел грядущее. Во время войны большинство его кораблей были зарегистрированы на ливерпульскую фирму М.Г. Клингендера и Ко.
Мельхиор Клингендер был в чмсле влиятельных сторонников Конфедерации, и, по забавному совпадению, офисы его компании находились в том же здании, что и офис консула США Томаса Дадли. Чарльз Приоло отправил первую нарезную пушку для использования на войне в Чарльстон на “Гондаре”. Надпись гласила: “Подарено штату Южная Каролина гражданином, проживающим за границей, в ознаменование 20 декабря 1860 года". Все остальные фирмы, занимающиеся блокадой, последовали примеру Тренхолма, переведя свои суда в британский реестр. Например, еще в ноябре 1861 года торговец из Нассау Генри Сойер менял регистрацию “Айленд Белле” (SS Island Belle) с Южной Каролины на британскую.
12 апреля 1861 года войска Конфедерации обстреляли форт Самтер, и война началась. Точная пушка, присланная Приоло, прибыла 9 апреля и была использована при обстреле. На следующий день орудийный обстрел сделал свое дело, и Андерсон сдался. Его и его людей переправили на пароходе "Изабель" на корабли, которые должны были отвезти их на север. Неделю спустя президент Авраам Линкольн объявил о блокаде портов в Южной Каролине, Джорджии, Флориде, Алабаме, Миссисипи, Луизиане и Техасе. После захвата федеральной собственности в Вирджинии и Северной Каролине Линкольн 27 апреля 1861 года распространил блокаду на эти два штата.
У Юга было мало оружия и боеприпасов, а также оборудования, сырья и опыта, необходимых для их производства. Если восстание продлится еще какое-то время, Линкольн намеревался затруднить повстанцам получение того, что им было нужно для борьбы. Почти ровно через месяц после провозглашения Линкольна королева Виктория издала собственное воззвание, в котором провозгласила нейтралитет Великобритании в американском конфликте. Провозглашение ошеломило и возмутило многих на Севере, поскольку оно, по сути, подтвердило национальный статус Конфедерации. Но британцы занимали разумную позицию. Юг всегда был постоянным потребителем британской продукции, и с учетом того, что промышленный Север был исключен из уравнения, прибыль, несомненно, возрастет. Британцы, в свою очередь, сильно зависели от хлопка с Юга для многих текстильных фабрик Ланкашира, и британская потребность в хлопке оказалась основным источником финансирования Конфедерации.
А с юридической точки зрения морское право гласит, что блокада должна быть осуществима, иначе ее не будет. Для относительно небольшого военно-морского флота США казалось невозможным эффективно блокировать 3000-мильное побережье от Вирджинии до Рио-Гранде. В течение недели временный конгресс Конфедерации выступил с собственным заявлением. Чтобы заставить Англию и Францию признать Конфедерацию законной нацией, прокламация запретила экспорт любого хлопка без одобрения правительства, начиная с 1 июня 1861 года. Почти двадцать пять тысяч тюков хлопка отправились из Чарльстона в Англию в мае, но в июне не было экспортировано ни одного тюка. Ограничение в сырье на заводах Ланкашира в конечном итоге не сработало бы в пользу Конфедерации. Огромный урожай хлопка 1860 года заполонил рынок, и к тому времени, когда он был израсходован, Англия нашла другие источники помощи в Индии и Египте. К концу 1861 года Юг понял, что они нуждаются в Англии больше, чем Англия нуждается в них, и хлопок снова начал поступать. Тренхолм решил проверить прочность блокады, отправив “Гондара” из Ливерпуля в Конфедерацию в начале июля. В дополнение к британскому реестру, который должен был сделать корабль неприкасаемым в открытом море, Тренхолм начал то, что стало бы самым распространенным обманом войны, указав предполагаемое место назначения как Нассау. Отправляя британский корабль из одного британского порта в другой, он надеялся скрыть истинные намерения судна. Консул США в Ливерпуле не обманулся и предупредил министра военно-морского флота Гидеона Уэллса об измененном реестре и о том, что, скорее всего, было фиктивным пунктом назначения. Посол США в Англии Чарльз Адамс хотел поймать корабль и передать дело в суд, чтобы проверить право собственности, но “Гондар” благополучно добрался до Бофорта, штат Северная Каролина, 2 сентября.
Битва при Булл-Ран 21 июля 1861 года заставила всех осознать, что эта война, возможно, не закончится быстро. Многие на Севере ожидали, что битва будет легкой, завершающей войну победой, но триумф Конфедерации означал, что обе стороны должны были подготовиться к длительному конфликту. Конфедерации, испытывающей нехватку оружия и промышленности, скоро понадобится помощь из-за рубежа. Еще до Булл-Рана двухмесячное трансатлантическое путешествие парусных судов, подобных “Гондару”, заставило Тренхолма задуматься. Чтобы ускорить процесс, особенно при прорыве блокады, ему нужны были корабли, работающие на пару. С этой целью в июне он купил пароход "Изабель", который доставил Роберта Андерсона и его людей из форта Самтер. Переименованный в "Эллу Уорли" в честь жены партнера Теодора Вагнера, этот корабль стал одним из первых успешных, связанным с прорывом блокады. В начале июля он также заставил Приоло купить пароход "Царь" в Ливерпуле.
Большим преимуществом пароходов перед парусниками была их скорость, но они пришли с ненасытным аппетитом к углю. По мере того как все больше судов будут работать на паровой тяге, поддержание достаточного запаса угля станет важнейшей задачей для обеих сторон в ближайшие годы. Пароходы обычно имели паруса, чтобы можно было экономить уголь на те времена, когда требовалась скорость. Поговорка того времени гласила: “вам нужен пар, чтобы поймать пар”, и поэтому эта блокада будет отличаться от всех тех, что ей предшествовали.
В то время как Тренхолм обдумывал свои варианты, другие также проверяли ситуацию. Когда конфедераты начали обдумывать, как пройти через блокаду, они также перешли в наступление, завербовав каперов. Капер был частным вооруженным судном, которое было оборудовано за счет владельца и получило разрешение правительства на нападение на вражескую торговлю. Разрешение в форме выданного правительством каперского свидетельства и репрессий давало каперу те же права, что и правительственному военному кораблю, и отличало судно от пиратских кораблей. Владельцам корабля разрешили оставить себе часть трофеев, полученных в результате их завоеваний, при этом предоставив долю правительству. 17 апреля 1861 года президент Конфедерации Джефферсон Дэвис предложил частным лицам подать заявления о том, чтобы стать каперами Конфедерации. Каперство практиковалось веками, и Соединенные Штаты занимались им во время войны за независимость и войны 1812 года. Но Парижская декларация, положившая конец Крымской войне в 1856 году, по сути, положила конец этой практике.
Единственной крупной страной, не подписавшей декларацию, были Соединенные Штаты, и это снова стало преследовать их в 1861 году. Когда Авраам Линкольн объявил о своей блокаде через два дня после заявления Дэвиса, он также написал министру иностранных дел Великобритании лорду Джону Расселу, указав, что Соединенные Штаты теперь будут соблюдать Парижскую декларацию. Это означало бы, что экипажи любых каперов Конфедерации, пойманных американскими или британскими кораблями, могут быть судимы (и, вероятно, казнены) как пираты. Рассел, не желая быть связанным отношением к союзникам как к пиратам, отклонил это предложение. Первые попытки каперства Конфедерации были в значительной степени неэффективными и становились все более трудными по мере того, как усиливающаяся блокада закрывала порты, куда можно было доставлять захваченные корабли и грузы. В то время как каперы позже были заменены более мощными правительственными торговыми рейдерами, такими как “Алабама” (CSS Alabama) и “Флорида” (CSS Florida), один из самых ранних каперов имеет отношение к событиям в Нассау.
Корабль "Саванна", бывший лоцманский катер Чарльстонской гавани, но теперь оснащенный пушкой и экипажем, вооруженным мушкетами, пистолетами и саблями, вышел в море 2 июня 1861 года. На следующий день корабль захватил бриг "Джозеф", направлявшийся из Карденаса в Филадельфию с грузом сахара. Капитан "Саванны" Т. Харрисон Бейкер затем посадил группу своих людей, названную призовой командой, на "Джозефа", и они отправили корабль (с первоначальным экипажем, который теперь находится в плену) в Джорджтаун, Южная Каролина, где груз был оценен в 30 000 долларов. Когда призовая команда приводила захваченный корабль в порт, адмиралтейский суд определял, был ли приз пойман законно. Суд радостно провозгласил это решение, и судно было приговорено к тому, чтобы доходы от судна и груза были распределены между экипажем и правительством.
Экипажу, все еще находившемуся на “Саванне”, не посчастливилось насладиться выручкой, так как на следующий день она была захвачена бригом “Перри” (USS Perry). “Саванну” и ее команду доставили в Нью-Йорк, где они были заключены в печально известную тюрьму нижнего Манхэттена под названием "Гробницы". “Гробницы” предназначались для преступников, в то время как военнопленные находились в заключении в Форт-Лафайет в Нью-Йоркской гавани. Поскольку правительство США рассматривало текущие события как восстание в своей собственной стране, а не как войну против иностранного государства, каперское свидетельство, принадлежащее “Саванне”, было признано недействительным. Их суд превратился в нечто вроде цирка, когда их провели по улицам в кандалах, а толпа кричала, требуя казни “пиратов”.
Такое обращение побудило Джефферсона Дэвиса отправить Аврааму Линкольну письмо, в котором сообщалось, что он отобрал равное количество заключенных, содержащихся в настоящее время в Ричмонде, чтобы их постигла та участь, которая ожидала экипаж “Саванны”. Федеральные чиновники в конце концов пошли на попятную и перевели каперов в Форт Лафайет. Двое из экипажа погибли в плену, но остальных обменяли на заключенных Союза, содержавшихся в Ричмонде летом 1862 года. Одним из членов экипажа, переживших это испытание, был девятнадцатилетний Чарльз Сидни Пассайлайг (произносится паса-лэй), который оставил работу в газете "Чарльстон Меркурий", чтобы присоединиться к экипажу в качестве казначея. Неустрашимый полученным опытом и жаждущий вернуться к активным действиям, Пассайлайг отправился в Нассау, где сыграл очень интересную роль в предприятии, ведущем блокаду.

И федеральное, и конфедеративное правительства изо всех сил старались расставить людей в нужных местах, чтобы выиграть войну. Тренхолм предложил сделать свой бизнес в Ливерпуле финансовым каналом для Конфедерации, и это предложение было быстро принято. Фрейзер, Тренхолм и Компания имели связи в Европе и безупречную репутацию, поэтому фирма могла заключать сделки и получать кредиты там, где Конфедерация не могла. За комиссионные, выплачиваемые Тренхолму, правительство Конфедерации могло бы внести средства в чарльстонский филиал, а затем аккредитивы были бы отправлены в ливерпульский филиал. Южные агенты, дислоцированные в Англии, могли затем использовать аккредитивы для получения наличных денег для покупок там.
Первым агентом, который появился, был капитан Калеб Хузе, прибывший в Ливерпуль 10 мая 1861 года, чтобы руководить там закупочными операциями Конфедерации. Хузе отправился извилистым путем в Ливерпуль. Он отправился из Чарльстона в Нью-Йорк, где встретился с Джеймсом Уэлсманом в офисе Тренхолма в центре города. Уэлсман одолжил Хузе достаточно денег, чтобы добраться до Ливерпуля, но сказал ему не отплывать из Нью-Йорка, так как анти-южные настроения были настолько сильны, что, если его поймают, его повесят. Вскоре после этого Уэлсман закрыл нью-йоркский офис и сам отправился в Ливерпуль. Хуз наконец-то нашел трансатлантический рейс из Портленда, штат Мэн.
4 июня в Ливерпуле к нему присоединился коммандер Джеймс Буллок, который должен был следить за приобретением судов для Конфедерации. Один очевидец
описал Буллоха как широкоплечего голубоглазого гиганта. Хузе и Буллок будут тесно сотрудничать с Чарльзом Приоло, а Буллок откроет магазин в офисе Тренхолма на Рамсфорд-плейс, 10. В течение следующих трех лет отношения компании Тренхолма и Конфедерации настолько переплелись, что иногда их было трудно распутать. Возможно, это было признанием их неразрывной связи, когда Тренхолм был назначен министром финансов Конфедерации в 1864 году. Союз также отправлял агентов по закупкам в Европу, и Хузе и Буллок большую часть времени успешно перехитряли их в приобретении необходимого вооружения и предметов снабжения. Задача Буллоха состояла в том, чтобы быстро закупить вооруженные корабли, которые можно было бы использовать для преследования торгового судоходства Союза.
В то время как металлургический завод Тредегара в Ричмонде и Пороховой завод в Огасте в конечном итоге придали конфедератам некоторую самообеспеченность оружием и боеприпасами, на Юге не было места, где можно было бы построить необходимые корабли. Из-за провозглашения нейтралитета королевы работа Буллоха была бы довольно сложной. Британский Закон о призыве на военную службу за рубежом запрещал оснащать корабли для любого из участников боевых действий где бы то ни было в империи.
Итак, Буллоку нужно было, чтобы его корабли строил один производитель, оружие и боеприпасы - другие, а затем разработать логистику для того, чтобы все это собралось где-то за пределами британской территории. Когда мы, шпионы, рыщем по докам, все должно было делаться тайно. Несмотря на сложности, Буллок сразу же начал действовать. До того, как закончился июнь, строился деревянный крейсер, известный как “Орето” (Oreto), и был начат второй под названием “№ 290”. Ими стали “Флорида” и “Алабама”.
В ожидании постройки крейсеров Буллока конфедераты предприняли раннюю попытку перейти в наступление, переоборудовав пароход “Гавана” (Habana) в “Самтер” (CSS Sumter). Корабль под командованием Рафаэля Семмса прорвал блокаду в устье реки Миссисипи в конце июня и следующие шесть месяцев бороздил моря, прежде чем сломался и встал на якорь в Гибралтаре. За это время он захватил восемнадцать призов.
Союз также предпринял еще один шаг, который в то время, казалось, имел мало отношения к войне. Консулом США в Нассау в начале 1861 года был шестидесятидвухлетний Айзек Мерритт. Мерритт, по-видимому, получил должность консула в 1857 году благодаря своим торговым связям в Нью-Йорке и решительной поддержке тогдашнего президента Джеймса Бьюкенена. Работа Мерритта, похоже, не удовлетворила некоторых важных фигур в мире страхования. Индустрия вредительства на Багамах была постоянной головной болью для тех, кто страховал суда и грузы. Из-за небольшого количества маяков и отсутствия надежных карт коварные багамские воды каждый год уносили огромное количество судов. Как только судно садилось на мель, местные моряки спускались на судно, чтобы спасти груз, который затем будет продан на аукционе в Нассау.
Усугубляющими ситуацию были тайные сделки, заключенные между вредителями и капитанами судов за спасенные товары, а также возможность преднамеренных крушений со стороны нечестных капитанов. У Мерритта, похоже, не было навыков или связей, чтобы остановить эту деятельность. В Нью-Йоркский совет страховщиков входили несколько очень выдающихся людей этого города, в том числе Мозес Хикс Гриннелл, президент компании взаимного страхования Sun. Гриннелл был успешным торговцем и грузоотправителем до того, как пришел в страховую отрасль, и, будучи президентом Нью-Йоркской торговой палаты, у него были очень хорошие связи. В феврале 1861 года избранный президент Линкольн посетил Нью-Йорк, и Гриннелл устроил для него завтрак, на котором он встретился примерно с сотней городских торговцев.
Вскоре после этого Гриннелл и Иеремия П. Таппан, президент страховой компании "Нептун", назначили кого-то, кто, по их мнению, лучше подходил бы для решения морских проблем на Багамах. Выбор кого-то с навыками, подходящими для этой должности, в то время был чем-то вроде аномалии. В то время как британские консулы были профессиональными дипломатами, большинство консулов США, таких как Айзек Мерритт, получили эту работу в результате политических услуг. Человеком, которого они выбрали, был Сэмюэл Уайтинг, тот самый человек, который демонстративно опустил свой флаг Союза перед гарнизоном форта Самтер еще в декабре.
Он казался идеальной фигурой для этой работы. Опытный моряк, он был широко известен как “Капитан Сэм”. Родившийся на Лонг-Айленде в 1814 году, Уайтинг вышел в море подростком и провел на воде большую часть своей жизни. Он служил на клиперах в Атлантическом и Тихом океанах, а также был капитаном судов, плававших на Великих озерах. В дополнение к трем кругосветным переходам, он нашел время, чтобы принять участие в Калифорнийской золотой лихорадке и отредактировать первую газету в Панаме. Женившись, Уайтинг попытался обосноваться в Вайноне, штат Миннесота, и в 1854 году нашел работу помощника редактора местной газеты. Но его беспокойная натура не смогла устоять перед интересным призывом вернуться в море.
Исследователь Арктики Элиша Кент Кейн и его люди застряли в полярных льдах, и для спасательной миссии требовались добровольцы. Кейн на самом деле искал следы более ранней потерянной экспедиции под руководством британского исследователя Джона Франклина, и, хотя ему это не удалось, он исследовал большую часть Гренландии и открыл Северный Ледовитый океан. Уайтинг оставил свою должность в газете и присоединился к спасательной экспедиции в июне 1855 года. Они нашли Кейна пару месяцев спустя, и чудесным образом экспедиция Кейна потеряла всего трех человек после того, как провела на крайнем севере более двух лет. Спасательные суда и выжившие совершили торжественный вход обратно в Нью-Йоркскую гавань в октябре 1855 года.

Экспедиция Кейна финансировалась Генри Гриннеллом, братом Мозеса Гриннелла, и Кейн назвал один из регионов, которые они открыли во время путешествия "Земля Гриннелла". Конечно, Гриннеллы были знакомы с усилиями Уайтинга в спасении Кейна. Уайтинг вернулся в Вайнону и устроился редактором в конкурирующую газету. Помимо того, что он был авантюристом и мечтателем, он был поэтом и часто публиковал свои оригинальные стихи в газете. Он направил часть своей энергии на то, чтобы руководить территориальной переписью 1857 года и быть членом местной пожарной службы. Но прерии не могли удерживать его вечно, и к 1860 году он вернулся на воду в качестве капитана "Мариона", перевозившего пассажиров и грузы между Нью-Йорком и Чарльстоном. Добившись некоторой незначительной известности в рамках спасательной миссии Кейна, Уайтинг получил национальную известность в декабре 1860 года, опубликовав свой дерзкий ответ Джону Туоми по поводу инцидента с флагом.
Бесстрашный человек, Уайтинг привёл "Марион" обратно в Чарльстон в январе 1861 года. Защищая гавань, южане убрали многие сигнальные буи, и Уайтинг посадил корабль на мель. Томас Локвуд, капитан "Каролины" и вскоре ставший легендой блокадных действий, пришел на помощь Уайтингу, доставив своих пассажиров на берег. Уайтинг был вынужден возвращаться на север по железной дороге. Вернувшись в Нью-Йорк, он стал популярным оратором, читая лекции как о своих приключениях на море, так и о недавних столкновениях с конфедератами.
Газета "Нью-Йорк Трибюн" описала, как хорошо была воспринята одна из его речей:
«Доблестный командир парохода "Марион", отказавшийся спустить флаг Соединенных Штатов в гавани Чарльстона, вчера вечером по приглашению многих выдающихся граждан прочитал лекцию об экспедиции Хартстена в поисках доктора Кейна, участником которой он был. Лекция имела полный успех, Клинтон-холл был заполнен уважаемыми аудиторами, которые с большим воодушевлением приветствовали заключительные замечания докладчика, касающиеся захвата парохода "Марион" властями Южной Каролины с целью преследования "Звезды Запада" и потопления ее со всеми на борту. Капитан Уайтинг изложил все обстоятельства этого дела. В течение двадцати пяти лет, по его словам, он путешествовал по всему миру и никогда не видел звездно-полосатый флаг, развевающийся на ветру, без чувства гордости и любви, которые он не мог описать. (Аплодисменты.)»
В апреле 1861 года, через неделю после сдачи форта Самтер, в Нью-Йорке состоялось празднование в честь майора Роберта Андерсона и его людей, защищавших форт. В качестве свидетеля уважения, с которым к нему относились, капитан Сэм был выбран носителем флага форта, которому он так лихо отдал честь месяцами ранее. Человек, которого назначили новым консулом в Нассау, был храбрым человеком, настоящим патриотом и опытным моряком.
Чего Гриннелл и Таппан, вероятно, не знали, так это то, что Уайтинг также принесет на острова небольшую проблему с алкоголем и что это приведет его к некоторым неприятным ситуациям в следующем году. Они также не могли предвидеть того, что борьба с вредительством и мошенничеством со страховкой будет наименьшей из проблем капитана Сэма во время его пребывания в Нассау.

 Отправлено: 07.04.23 16:57. Заголовок: 3. Прибывает Хейлиг..

3.
Прибывает Хейлигер

Проблемы, которые занимали большую часть времени Сэма Уайтинга, начались еще до того, как он прибыл в Нассау. 24 июня 1861 года Исаак Мерритт получил письмо, подписанное двумя американскими гражданами, проживающими в Нассау. Одним из них был Чарльз Джексон, агент нью-йоркских страховщиков на острове. Он жил в Нассау с 1859 года и поселился в отеле "Ройял Виктория", когда он открылся в конце 1861 года. Его комната на верхнем этаже выходила окнами на гавань, и из нее открывался хороший вид на прибытие и отправление различных судов, прибывающих и покидающих Нассау. Родом из Массачусетса, ему было тридцать пять лет, когда началась война, Джексон был среднего роста, с каштановыми волосами, бородой и голубыми глазами и стал болезненной занозой в боку Сэма Уайтинга. По словам одного наблюдателя, Джексон был “типичным янки и обладал в заметной степени всей характерной проницательностью своей нации. Ему нужны были все эти умные качества, потому что его должность привела его к контакту с некоторыми из самых ярких, умных людей в их особой области на лице Земли — багамскими вредителями”.
"Нью-Йорк таймс" описала вредителей как особый класс людей. Почти все негры или креолы, сильные, смелые и привыкшие к трудностям, хорошие моряки, хорошо знакомые с каждым рифом и течением в Гольфстриме и прилегающих водах, они выйдут в море в самую темную ночь и в самую угрожающую погоду, соблазненные только надеждой поймать несколько ящиков или тюков с какого-нибудь севшего на мель корабля или, возможно, всего несколько мачт и рангоутов.
Соавтором письма был Эпес Диксвелл Сарджент, тридцатитрехлетний шурин известного торговца из Нассау Тимоти Дарлинга (который в прежние годы сам был консулом США). Получив образование врача, Сарджент приехал в Нассау в 1849 году и работал комиссионером, прежде чем открыть небольшой отель под названием "Сарджент Хаус". Его брат, Дэниел Сарджент, был сотрудником консульского учреждения в качестве агента на острове Инагуа. Во время своего пребывания на посту консула Дарлинг однажды обратился к Сардженту с просьбой помочь ему спасти жизни на судне, полном жертв желтой лихорадки в гавани.
Письмо привлекло внимание Мерритта к присутствию шхуны Уильяма Х. Нортрупа, которая прибыла из Уилмингтона, штат Северная Каролина, и стояла в гавани Нассау под флагом Конфедерации. Что Мерритт намеревался с этим делать? Из-за провозглашения британского нейтралитета Мерритт не мог рассчитывать на большую помощь со стороны местных чиновников. Он сделал единственное, что пришло ему в голову, - написал письмо государственному секретарю Уильяму Сьюарду с жалобой на то, что шхуна нарушила закон, датированный 1803 годом, согласно которому капитан любого судна, заходящего в британский порт в Северной и Южной Америке, должен немедленно сдать свои судовые документы консулу.
Мерритт никак не мог понять значения этого первого прибытия с Юга. Уайтинг прибыл из Нью-Йорка на британском почтовом пароходе "Карнак" и занял консульское помещение Мерритта 1 июля 1861 года, а Мерритт вернулся в Нью-Йорк на том же корабле несколько дней спустя. К этому времени Уильям Х. Нортрап уехал, и Уайтинг, должно быть, надеялся, что этот эпизод был просто аномалией. Он сосредоточился на том, чтобы устроиться на своей новой должности. Одним из первых, что он сделал, была аренда нового здания для консульства ближе к центру города, недалеко от угла Бэй-стрит и Шарлотт-стрит. В письме Сьюарду он одобрительно отметил, что американские мужчины, работающие на строительстве отеля "Роял Виктория", отпраздновали Четвертое июля.
Устроившись, он написал Сьюарду еще одну записку, в которой содержалось заявление, которое в ретроспективе выглядит смехотворным: “Из-за войны во всех отраслях коммерческой жизни наблюдается полный застой, и, следовательно, произойдет значительное сокращение обычных сборов консульства”. Уайтингу скоро предстояло совершить в гавани больше действий, чем он мог вынести. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что обстановка в Нассау не способствует выполнению его работы. 13 июля он сообщил Сьюарду, что “Джон Хэнкок” из Нового Орлеана был продан в гавани и оставлен под нейтральным британским флагом. Возможно, это было первым признаком для Уайтинга, что игра будет разыграна прямо у него под носом. Он также указал Сьюарду на удручающее наблюдение, сделанное им за короткое время пребывания в Нассау: “Среди британских чиновников и торговцев существует сильное чувство поддержки армии восстания”.
К ужасу Уайтинга, Уильям Х. Нортруп снова появился в гавани 7 августа 1861 года. Отчитываясь перед Сьюардом, Уайтинг описал корабль как низкую черную шхуну водоизмещением около сорока тонн. Патриотический Уайтинг был явно разочарован, заявив, что корабль “весь этот день простоял у причала перед консульством США с флагом повстанцев на видном месте”, и отметил, что эта демонстрация была “к явному удовольствию британских белых жителей Нассау, которые почти все являются рядовыми сепаратистами". Уайтинг направил письмо (которое было подписано Чарльзом Джексоном в качестве свидетеля) исполняющему обязанности губернатора Чарльзу Несбитту с протестом против демонстрации несанкционированного флага. Он отправил еще одно письмо капитану судна, угрожая штрафом в 500 долларов. Реакция Несбитта заключалась в том, что это была внутренняя американская проблема, и капитан корабля Джозеф А. Силлиман проигнорировал письмо.
На этой ранней стадии Уайтинг мог видеть, а Уильяме Х. Нортруп знал, что должно было произойти, когда он заметил Сьюарду, что корабль уже несколько раз проходил блокаду. К этому времени шхуна "Адалин" также дважды прорывала блокаду со стороны Нассау. Чем больше Уайтинг знакомился с Нассау, тем яснее он видел враждебную среду, в которой сейчас находился. 24 августа 1861 года он отметил, что на обеде, устроенном для офицеров британского корабля в порту, был произнесен тост за здоровье Джефферсона Дэвиса и что было предложено много других тостов, “оскорбительных для ушей юниониста”.
В начале следующего месяца торговец из Нассау Джон Раминг, открывший магазин на 36 Южной улице в Манхэттене, был арестован и заключен в тюрьму в Форт-Лафайет. Раминг был задержан по указанию Сьюарда и обвинен в попытке заставить капитана шхуны “Арктик” (Arctic) отплыть в Нассау, забрать груз пушек и доставить их в Уилмингтон. Британский консул в Нью-Йорке Эдвард Арчибальд решительно протестовал против того, что он считал произвольным лишением свободы гражданина Великобритании, и против того, что Рам был помещен в камеру “недостаточно долго, чтобы он мог лечь”. Рам был освобожден 18 сентября после того, как отправил залог в размере 2500 долларов и поручительство Прокурору США, в котором заявил, что в будущем он не будет делать ничего враждебного правительству Соединенных Штатов.
Когда известие о заключении в тюрьму известного Рахминга дошло до Нассау, местные жители возмутились и направили свой гнев на Уайтинга и других американцев. По словам Уайтинга, “Известие о заключении в тюрьму мистера Раминга, старого жителя этого места, вызвало здесь большое волнение и чувства, и ”старые северные негодяи" были громко прокляты на углах улиц". Когда он узнал об освобождении Раминга, Уайтинг сказал Сьюарду, что надеется, что освобождение было произведено по уважительным причинам, поскольку “у него здесь есть брат, занимающийся бизнесом, и я убежден, что его цель отправиться в Нью-Йорк - доставить провизию и боеприпасы в этот порт”. Уайтинг был прав.

Торговцы в Англии стремились начать отправку военных припасов на Юг, и Чарльз Приоло предложил использовать корабли Тренхолма для перевозки грузов через океан. Первым таким кораблем был недавно купленный "Царь", теперь переименованного в “Бермудских острова” (Bermudas), которыq отплыл 22 августа 1861 года. Его груз состоял из 50 000 ботинок, 24 000 одеял и широкого набора пушек, мушкетов и другого военного снаряжения. Продемонстрировав как слабость блокады Союза на этом этапе, так и преимущество пара, 18 сентября "Бермуды" благополучно вошёл в гавань Саванны, штат Джорджия. Корабль покинул Саванну в конце октября и легко вернулся в Ливерпуль с 2000 тюками хлопка. Капитан сообщил, что за все время путешествия туда и обратно он не видел ни одного корабля Союза. Успешное путешествие на Бермуды принесло компании Тренхолма небольшое состояние.
Помимо того, что это был первый корабль, прошедший через блокаду из Англии, поездка была примечательна еще по двум причинам. Во-первых, прибыль, полученная Тренхолмом, была настолько высока, что агенты Конфедерации в Англии решили обойти посредника в своем следующем предприятии. Во-вторых, отправляя хлопок обратно в Англию, Тренхолм нарушал позицию правительства Юга по экспорту хлопка. На этом раннем этапе некоторые все еще надеялись, что удержание хлопка может вынудить Великобританию признать или даже вступить в войну на стороне Конфедерации. Британцы, однако, не стремились поддаваться шантажу, и Тренхолм, похоже, был первым человеком, достаточно сообразительным, чтобы понять это. Вскоре тонны хлопка потекли через Нассау по пути в Англию.
Чтобы продвигать дипломатические идеи Конфедерации за рубежом, Джефферсон Дэвис назначил Джеймса Мейсона и Джона Слайделла уполномоченными в Англии и Франции. В октябре двое мужчин отправились в Чарльстон, чтобы сесть на большой пароход "Нэшвилл" в Англию. По мере того как вокруг Чарльстона росло число кораблей-блокадников, большому медлительному кораблю было трудно найти безопасное время для выхода в море. Поскольку Мейсон и Слайделл спешили приступить к работе, Тренхолм предложил свои услуги, разумеется, за определенную плату. “Каролина”, теперь переименованная в “Теодору”, под руководством Томаса Локвуда (который спас Уайтинга) работала на Тренхолма. Поскольку она была намного меньше и быстрее “Нэшвилла”, Тренхолм предложил ее как часть плана по доставке посланников в Англию. Локвуд вывез мужчин и их семьи 12 октября и направился в Нассау. Просто ради забавы он погнался за лодкой Чарльза Джексона в гавань по его прибытии. Не сумев найти в Нассау судно, направляющееся в Англию, он отвез Мейсона и Слайделла на Кубу.
Там он нагрузил “Теодору” пистолетами, свинцом и сигарами и 4 ноября отправился обратно в Чарльстон. Легкость и скорость, с которыми Локвуд совершил это путешествие, безусловно, заставили Тренхолма задуматься об использовании небольших лодок между Конфедерацией и островами. По мере усиления блокады имело бы смысл доставлять припасы на острова из Англии на больших медленных судах, а затем доставлять их на Юг на маленьких быстрых шхунах.
23 мая, Мейсон и Слайделл сели на британский почтовый пароход "Трент" в Гаване и направились в Англию. Между Кубой и Багамскими Островами пароход был перехвачен американским кораблем "Сан-Хасинто" под командованием капитана Чарльза Уилкса. Уилкс отправил Мейсона и Слайделла в качестве заключенных в Бостон, и на Севере его превозносили как героя. Британцы, включая жителей Нассау, были возмущены этим вмешательством в работу официального британского корабля. Последовавший за этим дипломатический кризис приблизил Англию к войне с Соединенными Штатами так близко, как никогда в течение следующих четырех лет. Британские войска начали высадку в Канаде, готовясь к бою. Президент Линкольн мудро пришел к выводу о “одной войне за раз”, и в январе 1862 года два посланника были освобождены и в конечном итоге отправились в Европу.
Уилкс не перестал раздражать англичан, и мы увидим, что жители Нассау вскоре стали считать его настоящим злодеем. Тем временем Джеймс Буллок решил доставить военные припасы в Конфедерацию без необходимости платить, по его мнению, непомерные сборы, взимаемые Фрейзером, Тренхолмом и компанией. Он хотел сам командовать кораблём, чтобы лично переговорить с министром военно-морского флота Мэллори об условиях в Европе. Используя государственные средства, он купил пароход "Фингал" (Fingal, разумеется, под британским регистрационным номером) и загрузил его пятнадцатью тысячами винтовок "Энфилд", миллионом патронов к винтовкам, четырьмя артиллерийскими орудиями с боеприпасами и одеждой для моряков Конфедерации.
Он назначил Джона Лоу, уроженца Ливерпуля и ветерана торгового флота, вторым офицером. Лоу переехал в Саванну в возрасте двадцати лет в 1856 году и начал работать комиссионером. Джеймс Буллок познакомился с ним там, и когда началась война, Буллок завербовал Лоу приехать в Ливерпуль и помочь ему приобрести корабли. Чтобы отвлечь внимание, Лоу отправился в Англию со своей женой Элизой, своим дядей Эндрю Лоу и женой Эндрю Мэри. Эндрю Лоу был, возможно, самым богатым торговцем Саванны и был наставником Джона Лоу в начале бизнеса в городе. Элиза Лоу была сестрой партнера Эндрю Лоу Чарльза Грина.
“Фингал” прибыл на Бермуды 2 ноября, и Буллок нашел “Нэшвилл”, который наконец-то сбежал из Чарльстона. На борту "Нэшвилла" находился Джон Макин, опытный штурман, которого Мэллори послал провести “Фингал” в Саванну. Лоцманы были моряками, которые имели опыт управления судами в коварных водах определенных портов и из них. В течение следующих четырех лет штурманы будут пользоваться большим спросом, чтобы доставлять корабли в Чарльстон, Уилмингтон и Нассау. Старая поговорка моряка гласила: “Если Багамы позволят вам пройти, тогда берегитесь Гаттераса”. Оба конца путешествия по блокаде были достаточно сложными даже без присутствия американских военных кораблей.
Покинув Бермуды, Буллок вызвал свою команду на борт и объявил им, что, хотя они уже вышли в Нассау, на самом деле он направляется в Саванну. Он сказал, что высадит всех моряков, которые не захотят продолжать путь в Саванну в Нассау, но все на борту согласились испытать предстоящее приключение. Он также сказал, что не ожидал большого сопротивления со стороны американских крейсеров, но если он встретит таковое, то намерен дать отпор. Это было бы невозможно, если бы “Фингал” ходил под нейтральным британским флагом, так как тогда эти люди считались бы пиратами. Эта неспособность дать отпор станет одной из самых неприятных вещей, связанных с проведением блокады в ближайшие годы. Но Буллок сказал, что у него готова купчая, и если возникнет необходимость, он официально купит судно и поднимет флаг Конфедерации. Затем матросы разместили четыре артиллерийских орудия на палубе на случай, если это время придет. После нескольких напряженных моментов, включая тревогу и суматоху на борту, когда они пытались проникнуть в реку Саванна на рассвете, Буллок благополучно доставил “Фингал” в Саванну днем 12 ноября.
Чтобы не отставать, Джордж Тренхолм и Чарльз Приоло работали с Калебом Хузом, чтобы наполнить пароход "Гладиатор" военными припасами на сумму более миллиона долларов, намного больше, чем перевозил “Фингал”. Владелец судна, Томас О. Сток, должен был быть застрахован от убытков за счет финансовой поддержки Фрейзера, Тренхолма и компании. Капитан Джордж Эдвард Берд покинул Лондон на "Гладиаторе" 10 ноября с приказом отправиться в порт Конфедерации или в нейтральный промежуточный порт. Когда он остановился на Тенерифе на Канарских островах за углем, ему удалось получить только сорок из ста тонн, которые он запросил. Таким образом, он прибыл в Нассау 9 декабря, чтобы получить информацию о лучшем порту Конфедерации для подхода и получить больше угля.
События в Нассау должны были стать очень интересными. Хотя осенью 1861 года в Нассау из блокированных портов прибыло до тридцати кораблей под флагами Конфедерации, в конце ноября Уайтинг сообщил Сьюарду, вероятно, правильно, что он “удовлетворен тем, что из этого порта не было отправлено никакого оружия или боеприпасов”. К этому времени он уже разгадал намерения человека по имени Генри Аддерли. Он сообщил Сьюарду: “Однако теперь у меня есть веские основания полагать, что мистер Аддерли горячо сочувствует повстанцам. У него большие интересы на Севере, которые находятся в руках господ. Монтелл и Бартоу, весьма подозрительная фирма, как я полагаю.” Как мы вскоре увидим, торговец Генри Аддерли вскоре стал самым влиятельным человеком на Багамах. Хотя это было в самом начале игры, Уайтинг уже распознал одну из ключевых особенностей того, как будут действовать Аддерли и другие. Используя свои довоенные связи в таких портах, как Балтимор, Филадельфия, Нью-Йорк, Сент-Джон, Нью-Брансуик и Галифакс, Новая Шотландия, Аддерли обеспечивал доставку товаров с Севера и из Англии для отправки в Конфедерацию и использует эти порты в качестве ложных пунктов назначения в документах кораблей, которые он отправил в Чарльстон, Уилмингтон и Саванну. Генри Аддерли и компания уже много лет были одной из самых известных судоходных компаний на Багамах и были хорошо известны торговцам от Нью-Йорка до Нового Орлеана. Поскольку багамский бизнес велся в основном с Соединенными Штатами, британские посетители Нассау часто восклицали, каким американским кажется остров, в то время как американские посетители говорили о том, каким он был британским.
Распознав родственную душу, Джордж Тренхолм обратился к Генри Аддерли, чтобы тот стал его главным связующим звеном в Нассау. Еще в августе 1861 года житель Бостона сообщил правительству, что “настроения в Сент-Джоне очень сильны в пользу Южной Конфедерации” и что торговцы в этом городе уже отправляли необходимые товары (вероятно, отправленные Аддерли) в Конфедерацию через Багамы. Монтелл и Бартоу, упомянутые Уайтингом, были Фрэнсис Т. Монтелл и Джон А. Бартоу. Монтелл родился в Нассау в 1811 году в семье известного торговца и рабовладельца, который был спикером Палаты собрания. Он был хорошо известен Аддерли и другим представителям того поколения. Монтелл переехал в Балтимор в 1830-х годах, где руководил судоходной компанией "Монтелл и компания". Там в 1840 году его обвинили в снаряжении корабля для участия в африканской работорговле (запрещенной Конгрессом в 1807 году), но он был оправдан после того, как другие балтиморские торговцы подтвердили его высокий характер. Позже в том же году он был оштрафован на один доллар за то, что бросал снежки, возможно, согласно "Балтимор Сан", из-за его точности. Хотя кажется, что Монтеллы могли быть расистами, брат Фрэнсиса Монтелла Чарльз утонул в Балтиморе в 1837 году, пытаясь спасти чернокожего мальчика, выпавшего из каноэ.
В 1859 году Монтелл участвовал в интересном споре, касающемся малоизвестного багамского острова под названием Ки-Верд, на котором житель Балтимора Уильям Кендалл обнаружил большое количество гуано, весьма желательного в то время в качестве удобрения. Кендалл заявил, что остров принадлежит ему, не зная, что он является частью Багамских островов. Когда он послал людей обратно за гуано, их встретили вооруженные силы во главе с зятем багамского губернатора Джона Бейли, который сообщил людям, что гуано было заявлено короной и передано Фрэнсису Монтеллу из Балтимора. Работая с Кубой, Нью-Йорком и Англией, фирма Монтелла поддерживала прочные коммерческие и личные связи с Багамскими Островами. В частности, Монтелл часто торговал с Аддерли и торговцем Робертом Х. Сойером. Примерно в то время, когда началась Гражданская война, Монтелл переехал из Балтимора в Нью-Йорк и стал партнером Бартоу, известного нью-йоркского комиссионера.
Как правильно предположил Уайтинг, Монтелл будет заниматься прибыльным бизнесом из Нью-Йорка с Аддерли и Сойером во время войны, и Аддерли иногда использовал компанию Монтелла в качестве фиктивного пункта назначения для участников блокады. Наряду с Монтеллом различные другие предприниматели на Севере и в Канаде установили связи с Аддерли и другими бизнесменами Нассау с целью получения прибыли от блокады. Уильям Стокман был состоятельным комиссионером из Филадельфии, который совершил несколько поездок в Нассау на “Карнаке” в 1859 и 1860 годах. Генри Эддерли начал использовать филадельфийский бизнес Стокмана в качестве еще одного ложного пункта назначения для своих блокадников, очищающих Нассау. Гораздо дальше на север ряд компаний связались с торговцами Нассау, когда блокада была в самом разгаре. Среди них были Уильям Прайор и сыновья и Бенджамин Вир в Галифаксе, Новая Шотландия, Неемия Клементс в Ярмуте, Новая Шотландия, и Уильям Райт в Сент-Джоне, Нью-Брансуик. Вир вывесил флаг Конфедерации над входом на свой склад.
Канадцы были судостроителями и владельцами судов и управляли большим флотом судов, направлявшихся на юг и через Атлантику. Поскольку Багамские острова и Приморские провинции Канады были населены потомками лоялистов, бежавших после войны за независимость, между ними существовали тесные связи. Еще весной 1862 года Аддерли, Роберт Сойер и его коллега-торговец Генри Сондерс в полной мере использовали свои деловые связи в Канаде как для приобретения материалов, так и в качестве приманки для судов, которые, скорее всего, направлялись в Чарльстон или Уилмингтон. В письме Уайтинга Сьюарду от сентября 1861 года ясно говорится о том, что должно было произойти: “Я убежден, что повстанцы и сочувствующие им решили превратить Нассау в склад, откуда можно было бы переправлять припасы в мятежные штаты. Во всяком случае, большое количество провизии постоянно прибывает сюда с Севера для других целей, кроме снабжения этого рынка”.
Ранее в этом году Джон П. Болдуин из Ричмонда, штат Вирджиния, отправил письмо Генри Аддерли по почте. Болдуин, юрист и член конгресса Конфедерации, сразу перешел к делу:
“РИЧМОНД, Вирджиния, 30 июля 1861 года
Мой дорогой Аддерли: Министр военно-морского флота Конфедеративных Штатов Америки заказал из Англии для отправки в Нассау некоторое количество оружия и пороха. Я рекомендовал передать их вам, и я должен попросить вас, в качестве одолжения для меня, хорошо позаботиться о них. Я скоро буду с вами и буду ожидать вашей помощи в доставке того же самого.
Я должен просить вас расценивать это как конфиденциальное сообщение и объясню причины, когда мы встретимся. Вам вообще не нужно писать мне на эту тему. Надеясь увидеть вас, я остаюсь вашим другом,
Дж.П. БОЛДУИН
Генри Аддерли, эсквайр. Нассау, Северная Каролина, Багамские острова.”

 Отправлено: 07.04.23 16:58. Заголовок: Федеральные власти п..

Федеральные власти перехватили письмо, и в сентябре госсекретарь Сьюард отправил его копию Чарльзу Адамсу, послу США в Англии. Он попросил Адамса довести это до сведения британских официальных лиц. Адамс переслал письмо лорду Расселу, и 15 ноября 1861 года герцог Ньюкаслский, государственный секретарь Великобритании по делам колоний, издал указ. В циркуляре ясно давалось понять, что британские торговцы могут отправлять все, что угодно, даже оружие и боеприпасы, до тех пор, пока это не нарушает Закон об иностранной службе. Получив циркуляр герцога Ньюкаслского, исполняющий обязанности губернатора Чарльз Несбитт навел некоторые справки и ответил на Даунинг-стрит в течение недели после получения циркуляра. К своему ответу Несбитт приложил письмо от Генри Аддерли и письмо от генерального приемника Флетчера Уитли. Аддерли заявил, что никакие военные запасы не были отправлены ему для транспортировки в Конфедерацию, а также нанес удар американцам за перехват его почты. Уитли подтвердил, что в Нассау не поступало никаких военных припасов, и ни один из них не был отправлен из Нассау в Конфедерацию. По состоянию на дату ответа Несбитта, 20 ноября 1861 года, оба эти письма могли быть правдивыми. Хотя ясно, что суда перемещались между Нассау и Конфедерацией через довольно непрочную блокаду с начала войны, система еще не была создана для транспортировки боеприпасов через Нассау на юг. Но все изменится всего через несколько недель.
Несмотря на растущее беспокойство по поводу осиного гнезда, в которое он угодил, Сэм Уайтинг сделал все возможное, чтобы приветствовать принца Альфреда в Нассау в начале декабря 1861 года, украсив кабинет консула и написав стихотворение в его честь. Согласно Багамскому вестнику: “Иллюминация американского консула была в таком же хорошем вкусе, как и другие его приготовления. На прозрачных пленках перед его домом вверху было слово “Добро пожаловать” в круге, под которым было написано:
Мы любим твою мать и желаем тому, кто так дорог, услышать подобающее уважение, Пусть благородный СЫН-МОРЯК КОРОЛЕВЫ ВИКТОРИИ будет таким же, как его суверенная мать, добрым и верным”. Под этим было написано “Приветствие моряка Принцу-моряку”. Все выглядело очень красиво.

На следующей неделе в Нассау прибыло еще несколько человек, которые изменили город и капитана Сэма гораздо больше, чем визит сына королевы Виктории. На следующий день после высадки принца из Чарльстона прибыла первая партия хлопка. По интересному совпадению, маленькая шхуна, перевозившая эти 140 тюков, была названа ”Принц Уэльский”, так же, каким был титул старшего брата Альфреда.
9 декабря "Элла Уорли" Тренхолма прибыла из Чарльстона с тысячей тюков хлопка, а "Гладиатор" прибыл из Лондона с тридцатью тысячами винтовок "Энфилд" и двумястами тоннами пороха. Очевидно, что все изменилось по сравнению с несколькими неделями ранее, когда Несбитт уведомил Министерство внутренних дел о том, что в Нассау все в порядке. Теперь хлопок поступал из Конфедерации, а военные припасы прибывали из Англии. Возможно, еще более важная для Уайтинга и блокадного предприятия в целом, "Теодора" вновь появилась в гавани Нассау 10 декабря. Также как на “Принце Уэльском” и “Элле Уорли”, у нее на борту был хлопок.
Но на борту также был пассажир, которому предстояло сыграть решающую роль в Великом Карнавале: Льюис Хейлигер. Путешествие Хейлигера из Чарльстона на "Теодоре" проходило в жестокий шторм, который чуть не унес его корабль на дно. Учитывая его важность в ближайшие годы, Конфедерации повезло, что он благополучно добрался до Багамских островов. Хейлигер родился около 1816 года в Ирландии и приехал в Соединенные Штаты в 1836 году. К двадцати пяти годам он помог основать газетный бизнес под названием "Куршидт, Хейлигер и компания" в Новом Орлеане, издавая "Нью-Орлеан Коммершл таймс" с 1845 по 1849 год. Его партнером был Гершом Куршедт, одна из самых выдающихся фигур в растущей еврейской общине Нового Орлеана. В эту общину также входил Иуда Бенджамин, человек, который стал другом Хейлигера на всю жизнь и сыграл ключевую роль в деятельности Хейлигера в Нассау. Прежде чем газета закончила свои выпуски, Хейлигер сменил партнеров, и теперь компания называлась "Браво, Блэк и Хейлигер". Его партнерами были Чарльз Блэк и Дэвид Браво. Браво также руководил коммерческой биржей Браво, и это могло бы натолкнуть Хейлигера на мысль попробовать себя в более прибыльной сфере. К середине 1850-х годов он стал партнером Джеймса Вибрея в фирме Вибрея и Хейлигера, работавшей в качестве биржевых брокеров по продаже различных товаров. Вибрей был уроженцем Нью-Йорка, приехавшим в Новый Орлеан много лет назад. Рабовладелец, он также управлял брокерским бизнесом в Нью-Йорке. Хейлигер стал натурализованным гражданином Соединенных Штатов в 1850 году и был хорошо известен влиятельным предпринимателям Луизианы во время своего пребывания в Новом Орлеане. В 1857 году он вошёл в деловое предприятие, в которое входили оба сенатора штата США, Джуда Бенджамин и Джон Слайделл (позже посланник Конфедерации во Франции), а также влиятельные политики Пьер Суле, Эмиль Ласере и Дункан Кеннер. Хейлигер, вероятно, разделял членство с этими людьми во влиятельном бостонском клубе Нового Орлеана (названном в честь карточной игры, а не города). Деловое предприятие называлось “Луизианская компания Техуантепек”. За много лет до открытия Панамского канала предприимчивые глаза были прикованы к перешейку Техуантепек в Мексике. Этот участок земли, болотистый и кишащий малярийными комарами, был кратчайшим путем через Мексику от Мексиканского залива до Тихого океана. Компания предложила построить дорогу и железную дорогу через перешеек для перевозки пассажиров и грузов, избегая длительного путешествия вокруг мыса Горн на оконечности Южной Америки. Финансовые трудности помешали фирме завершить проект, но связи, которые установил Хейлигер, сослужат ему хорошую службу в ближайшие годы.
Статья New Orleans Time-Picayune от 9 мая 1857 года дает некоторое представление о положении Хейлигера в обществе: “Нам доставляет большое удовлетворение заявить, что Луи Хейлигер эсквайр, был избран секретарем “Луизианской компании Техуантепек”. Лучшего выбора и более многообещающего преимущества для компании невозможно было бы сделать, поскольку г-н Хейлигер во всех отношениях обладает исключительной квалификацией для важного и ответственного доверия, на которое он был избран”.
В дополнение к своим деловым отношениям Хейлигер также занимал некоторые второстепенные государственные должности, в том числе был назначен губернатором Томасом Овертоном Муром в Валютный совет и входил в состав комитета, который руководил процессом по установке статуи Эндрю Джексона на том месте, что позже стало известно как площадь Джексона. Неудивительно, что Мур вспомнил о Хейлигере, когда весной 1861 года началась война. Мур, ярый сепаратист, направил послание президенту Джефферсону Дэвису 1 мая 1861 года, спрашивая, следует ли ему попытаться купить большое количество оружия и пороха, доступных в то время в Гаване, Куба. Военный министр Лерой Уокер ответил телеграммой два дня спустя, в которой просил Мура продолжить покупку. В тот же день Мур передал Хейлигеру испанских дублонов на сумму более 155 000 долларов, которые, по словам Хейлигера, будут использованы “для целей, изложенных в моих инструкциях”. Таким образом, похоже, что Хейлигеру было предъявлено обвинение в одной из самых ранних закупок оружия Конфедерацией. В конце октября того же года Хейлигер был назначен помощником губернатора и получил звание подполковника милиции Луизианы.
Чуть более месяца спустя Хейлигер выполнял другую миссию, которая оказалась гораздо более продолжительной, чем экспедиция в Гавану. Джуда Бенджамин теперь был военным министром, и в начале октября он предложил министру военно-морского флота Стивену Мэллори направить в Гавану агента с “большим опытом” для оказания помощи в приобретении оружия и боеприпасов. Этот разговор в конечном итоге, должно быть, привел к выдвижению кандидатуры Хейлигера. Прибыв в Чарльстон 3 декабря 1861 года, Хейлигер установил там контакт с должностными лицами компании "Джон Фрейзер и компания", возможно, с Теодором Вагнером и Джорджем Тренхолмом. Он также отправил письма Бенджамину и министру финансов Конфедерации Кристоферу Меммингеру, в которых указал, что намерен отправиться в Нассау ближайшей возможной ночью на "Теодоре" под командованием вездесущего Томаса Локвуда. Затем он намеревался отправиться из Нассау в Гавану. Его карьера на благо Конфедерации почти закончилась, не успев начаться.
“Теодора” покинула Чарльстон, нагруженная несколькими пассажирами и семьюдесятью пятью тюками хлопка, и ей было ужасно трудно добраться до Нассау. Хейлигер описал эту поездку в письме, написанном Бенджамину по прибытии: “Я только что прибыл сюда в бедственном положении. Через двадцать четыре часа после отъезда из Чарльстона мы столкнулись с тяжелой погодой, которая усилилась до шторма, и в течение сорока восьми часов мы боролись за жизнь дюйм за дюймом, каждую минуту ожидая, что пойдем ко дну. Воды в трюме было по самые наши зольники. Это было ужасное время, и мы все считали себя потерянными. Капитан, инженеры и команда вели себя благородно".
Общая миссия Хейлигера, определенная Бенджамином, состояла в том, чтобы в качестве агента военного министерства отправиться из Нассау на Кубу и там помочь агенту Конфедерации Чарльзу Хелму облегчить перевозку грузов через этот порт. Хелм был назначен на эту должность 22 июля 1861 года государственным секретарем Конфедерации Робертом Тумбом. В то время как его самой важной миссией было обеспечение безопасности товаров, проходящих через Кубу, Хелму также была поручена важная задача по содействию торговле через все остальные британские, испанские и датские Вест-Индии. Юрист и ветеран мексиканской войны, сорокачетырехлетний Хелм был назначен коммерческим агентом на Виргинские острова в 1853 году и консулом на Кубу в 1858 году. Когда началась война, государственный секретарь Соединенных Штатов Сьюард попытался сохранить его на посту кубинского консула, но Хелм встал на сторону Конфедерации и ушел в отставку, чтобы вернуться в свой дом в Кентукки. Несколько месяцев спустя Тумб назначил его, и он вернулся на Кубу через Канаду и Англию.
Успешный рейс "Теодоры" из Гаваны в Чарльстон месяцем ранее показал конфедератам достоинства идеи Джона Болдуина о перевалке грузов в нейтральный порт вместо прямого из Англии. Чтобы помочь в работе по перевалке, Хейлигер должен был доставить на Кубу хлопок, привезённый “Теодорой” и вексель примерно на 3000 фунтов стерлингов. Хейлигер приобрел средства в Чарльстоне, воспользовавшись услугами Королевского банка Ливерпуля от имени Министерства финансов. В сопроводительном письме, которое Хейлигер передал Хелму, Бенджамин представил: “Вы найдете в мистере Хейлигере активного и опытного делового человека, который поможет вам в утилизации хлопка или организации поставок в меру своих возможностей; и я также выражаю ему нашу любезность, как моему личному другу”.
Из-за сильных повреждений, полученных во время шторма, "Теодора" нуждалась в ремонте и не смогла доставить Хейлигера и хлопок на Кубу. В то время в Нассау не было сухого дока для ремонта, поэтому Локвуд починил все, что мог, и попытался вернуться в Чарльстон. Хейлигер был вынужден продать хлопок, часть которого пострадала от воды, в Нассау. Он отправился в Гавану на почтовом пароходе "Карнак" 16 декабря и встретился с Хелмом в Гаване вечером 18 декабря. На данный момент план состоял в том, чтобы он временно служил Хелму, а затем должен был вернуться домой в Новый Орлеан. В письме, написанном Бенджамину за день до его отъезда на Кубу, он предложил другую возможность: “Возможно, стоит подумать о том, нельзя ли предоставить мои услуги здесь в какой-то форме, аналогичной цели, которую вы мне поручили”. Он сказал Бенджамину, что ему очень хочется вернуться домой, но, возможно, было бы целесообразно уступить другим соображениям.
Хелм был занят своей работой по созданию антиблокадного узла от Кубы до портов Мексиканского залива Конфедерации и не отправился в Нассау, чтобы встретиться с капитаном "Гладиатора" Бердом, который его ожидал. Они с Хейлигером решили, что, учитывая ценность груза "Гладиатора", навыки Хейлигера лучше использовать при возвращении в Нассау. Хейлигер так и сделал, отправившись в обратный рейс “Карнака” из Гаваны в Нассау 21 декабря. Иуда Бенджамин одобрил назначение Хейлигера в Нассау и сказал ему, что напишет губернатору Муру, чтобы убедиться, что его официальная должность помощника губернатора сохранена за ним. Но значение Нассау для Конфедерации продолжало расти, и Хейлигер, ожидавший назначения несколько месяцев, не покидал город до последних месяцев войны.
Хейлигер написал Бенджамину о “Гладиаторе”, когда он впервые прибыл в Нассау 10 декабря. В его первом сообщении указывалось, что "Гладиатор", остановившись в Нассау для погрузки угля, на следующий день покинет Нассау, чтобы прорвать блокаду Чарльстона. В качестве лоцмана капитан Берд будет пользоваться услугами Роберта Локвуда, брата хозяина “Теодоры”. Хейлигер сказал, что он будет с радостью просить самого Томаса Локвуда вернуться в качестве лоцмана, если это необходимо, поскольку груз на “Гладиаторе” "стоил десяти “Теодор". В течение двух дней, потребовавшихся для погрузки угля на "Гладиатор", корабль “Фламбо” (USS Flambea) под командованием лейтенанта Уильяма Г. Темпла прибыл в западную часть гавани Нассау. Хейлигер написал Бенджамину, указав, что, поскольку "Гладиатор" был таким медленным (с максимальной скоростью девять узлов), капитан Берд боялся покидать гавань. Капитан Берд был убежден, что “Фламбо” был там только ради него и что Темпл был готов позволить “Теодоре” и “Элле Уорли” свободно вернуться в Чарльстон, чтобы поймать “Гладиатора”.
Он был прав. Прибытие "Гладиатора" ожидалось союзными чиновниками, поскольку не было предпринято никаких попыток замаскировать оружие и боеприпасы при погрузке на корабль. Виргинец Д.Т. Бисби был пассажиром на "Гладиаторе" и был назначен суперкарго, человеком на судне, ответственным за надзор за грузом. Бисби также написал Бенджамину, описав затруднительное положение “Гладиатора” и предложив несколько способов, как избежать подобных ситуаций в будущем. Бисби был предусмотрителен в своих рекомендациях, поскольку они были выполнены в короткие сроки. Он предложил, чтобы весь груз был замаскирован и чтобы оплата поездки зависела от успеха рейса, чтобы сохранить секретность. Он также предложил Конфедерации начать использовать суда, способные развивать скорость не менее пятнадцати узлов, и чтобы более медленные суда, загруженные в Англии, перегружали свой груз на эти более быстрые суда в портах Вест-Индии. Меньшие корабли будут укомплектованы капитанами и пилотами, знакомыми с блокированными портами.
Когда "Гладиатор" прибыл в Нассау 9 декабря, Сэм Уайтинг энергично жаловался Чарльзу Несбитту на то, что корабль перевозил военную контрабанду. Затем он зафрахтовал шхуну и отправил ее в Ки-Уэст с сообщением для военно-морских сил Союза, чтобы они прибыли в Нассау и перехватили корабль. Его просьба сопровождалась его мнением о том, что прибытие военного корабля Союза “окажет благотворное влияние на умы здешних обманутых людей”. К несчастью для Уайтинга, лодка вернулась через неделю, так и не добравшись до Ки-Уэста. Уайтинг был убежден, что чернокожий шкипер судна был подкуплен местными торговцами, чтобы повернуть назад. К счастью для Уайтинга, “Фламбо” неожиданно появился из Нью-Йорка как раз вовремя.

 Отправлено: 09.04.23 14:42. Заголовок: 4. “Эта Отдаленная ..

4.
“Эта Отдаленная Западная Морская Колония”

В феврале 1859 года британский почтовый пароход "Карнак" впервые отправился из Нью-Йорка в Нассау, начав ежемесячное сообщение между двумя городами, которое продолжалось десятилетиями. Установление такой регулярной связи с внешним миром в течение некоторого времени было первоочередной задачей для британских чиновников на Багамах, и закон багамского законодательного органа в 1851 году предложил 1000 фунтов стерлингов поставщику “хорошего, существенного и эффективного” пароходного сообщения из Нью-Йорка в Нассау. Первая попытка в 1851 году провалилась, когда пароход “Джевесс” (SS Jewess) прибыл из Нью-Йорка, но сгорел до ватерлинии. Тяжелая эпидемия холеры на островах в 1852 году также отбила у предпринимателей охоту принимать вызов. В 1858 году Сэмюэл Кунард из Британской и Североамериканской Королевской почтовой пароходной компании подписал пятилетний контракт на 1000 фунтов стерлингов в год, в обмен на который компания ежемесячно отправляла судно в оба конца из Нью-Йорка в Нассау, а затем в Гавану, а затем обратно в Нассау и Нью-Йорк. Компания Кунарда (позже ставшая знаменитой линией Кунарда) также еженедельно отправляла почтовые пароходы из Нью-Йорка или Бостона в Ливерпуль, так что этот контракт означал, что багамцы наконец-то получат регулярное сообщение как с Северной Америкой, так и с Европой. Существовал также потенциал для получения дополнительной выгоды в привлечении северных туристов на острова из-за мягкой зимы и пейзажей.
Когда принц Альфред посетил Нью-Провиденс в декабре 1861 года, исполняющий обязанности губернатора Чарльз Роджерс Несбитт написал официальное приветствие, в котором назвал Багамы “этой отдаленной западной морской колонией”. Эта фраза дает некоторое представление о том, как жители Багамских островов представляли свое место в мире. Беглый взгляд на их историю покажет, что багамцы - оппортунистические люди моря и приняли все, что связано с “морским” образом жизни. Но если на потерпевшем крушение корабле не было товаров, которые можно было бы украсть, то делать было особо нечего. Капитан, руководивший блокадой, Том Тейлор описал довоенный Нассау: “Все были бедны, и все лениво теряли надежду на какое-либо дальнейшее развитие”. И люди, особенно британцы, дислоцированные там по служебным делам, чувствовали сокрушительную удаленность острова, находящегося в нескольких неделях от новостей о чем-либо еще, происходящем на планете. В отличие от наших представлений о туристической Вест-Индии сегодня, назначение в Нассау в 1860-х годах не рассматривалось как назначение по выбору. Несмотря на великолепную природную красоту, многие считали острова жаркими, скучными, одинокими и опасными из-за ураганов и довольно регулярных приступов желтой лихорадки, переносимой множеством комаров. Пока жара и опасность сохранялись, но Нассау скоро станет совсем не скучным.

***
Багамские острова состоят из тысяч островов и скал, размеры которых варьируются от пары футов в ширину до острова Андрос, длина которого составляет около ста миль, а ширина - сорок миль. Десятки миллионов лет назад в этой части океана начали формироваться коралловые рифы, которые сейчас достигли высоты от морского дна в несколько миль. В доисторические времена, когда уровень моря был ниже, большая часть этой известняковой платформы была сушей. Багамские острова, которые мы знаем сегодня, - это выступы этого известняка над океаном. Вода вокруг большинства Багамских островов очень мелкая, хотя есть несколько очень глубоких проходов. Название Багамские острова, скорее всего, происходит от испанского “baja mar”, что означает мелкое море. Навигация здесь всегда была очень сложной и часто смертельно опасной. Только самые опытные моряки могут проложить себе путь через лабиринт каналов между островами.
Багамские острова простираются примерно на шестьсот миль от Грейт-Инагуа, примерно в пятидесяти милях от восточной оконечности Кубы, до Гранд-Багамы и Абако. Бимини, расположенные к юго-западу от Гранд-Багамы, находятся примерно в пятидесяти милях к востоку от южной Флориды. Только около тридцати островов заселены, и население распределено довольно неравномерно. Более половины населения расположено в городе Нассау на острове Нью-Провиденс, довольно небольшом острове почти непосредственно к югу от Чарльстона и Уилмингтона. Большая часть земли на островах представляет собой скопление песка, известняка и камней, непригодных для возделывания. На Гранд-Багаме, Абако и Андросе, трех самых крупных островах, есть леса из карибской сосны.
В Нью-Провиденсе, в центре внимания нашего рассказа, есть небольшие участки этих деревьев, а также обширные участки кустарников и небольших деревьев. Местная фауна на суше включает игуан, фламинго, попугаев и различных рептилий, а в бирюзовых водах водятся кораллы, омары и удивительное множество тропических и охотничьих рыб. Багамские острова уже давно называют “Островами июня” или “Островами лета” из-за их приятного климата. Дневные высокие температуры колеблются примерно от 90 ° F летом до примерно 75 ° F зимой. Единственными нарушителями этого спокойствия являются случайные ураганы или тропические штормы. Исконными жителями островов были коренные американцы, которые проделали свой путь из Южной Америки на Гаити, а затем на Багамы.
Вскоре после того, как Христофор Колумб высадился на Багамских островах в 1492 году, испанцы начали порабощать и убивать этих мирных людей, и в течение тридцати лет они были полностью уничтожены. В течение следующих 130 лет или около того острова были в основном необитаемы, пока группа англичан, спасавшихся от религиозных преследований на Бермудских островах, не основала небольшую колонию на Эльютере в 1648 году. Путь был трудным для этих первопроходцев, поскольку они пытались жить за счет земледелия на бедной почве. В 1666 году другая группа с Бермудских островов основала поселение на Нью-Провиденсе, и дела у них пошли лучше, поскольку они обратили свое внимание на море, ели рыбу и черепах, спасали затонувшие корабли и делали соль.
В 1670 году король Карл II предоставил контроль над Багамскими островами лордам-владельцам провинции Каролина. Это установило связь между Каролинами и Багамскими Островами, которая продолжалась во время Гражданской войны, но сами лорды не предпринимали никаких действий или не обращали внимания на Багамы. В 1684 году испанцы сожгли поселение в Эльютере и ещё одно в Нассау на Нью-Провиденсе, и оба поселения были заброшены на некоторое время. В 1690-х годах, когда Англия вела очередную из своих многочисленных войн с Францией, английские каперы использовали то, что осталось от Нассау, в качестве базы для нападения на французское судоходство. Когда война закончилась, многие из этих людей занялись пиратством. Нассау превратился в маленький беззаконный город, управляемый пиратами вроде Эдварда Тича (Черная Борода), которые сеяли хаос на торговых судах на сотни миль вокруг островов.
К 1718 году британской короне это надоело, и она послала выдающегося морского капитана Вудса Роджерса и несколько вооруженных кораблей, чтобы вернуть город. Роджерс прогнал тех пиратов, которые не желали быть помилованными, и оказался назначенным первым губернатором Багамских островов. Роджерс установил порядок в общине, и в последующие десятилетия она начала расти. Следующий приток англичан на Багамы произошел в начале 1780-х годов в результате войны за независимость в Соединенных Штатах. Эти лоялисты не желали жить под американским правлением и мигрировали из Каролины и восточной Флориды в Нью-Провиденс. В эту группу входили такие люди, как Абрахам Аддерли, дед Генри Аддерли. За несколько лет население Багамских островов выросло втрое. Лоялисты придумали несколько уничижительное название “Раковины” для пожилых жителей островов, но в конечном итоге этот термин стал общим прозвищем для всех белых жителей Багамских островов.
Основываясь на своем опыте в юго-восточных штатах, многие лоялисты пытались создать хлопковые плантации на островах, часто укомплектованные рабами, которых они привезли с собой. Производство хлопка процветало в течение нескольких лет, но, как обнаружили первые поселенцы на Элеутере, почва не способствовала длительному выращиванию. Их усилиям также мешали проблемы с насекомыми, и к началу девятнадцатого века многие лоялисты смирились с неизбежным и обратились к морю или другим видам бизнеса, чтобы заработать на жизнь. Сохранилось большое количество рабов, которых они привезли с собой или привезли из Африки. В соответствии с остальной частью Британской империи все рабы на Багамах были освобождены 31 июля 1834 года.
Хотя большинство чернокожих жителей сохраняли статус второго сорта и большинство белых едва удостаивали их обычных любезностей, эмансипация на островах была гораздо менее катастрофической, чем события в Соединенных Штатах три десятилетия спустя. К удивлению и ужасу многих сторонников Конфедерации, оказавшихся в Нассау в 1860-х годах, чернокожие жители Нью-Провиденса жили в относительной гармонии с белым меньшинством и в некоторых случаях даже занимали официальные посты власти. В своих воспоминаниях один из прорывателей блокады говорил о почтмейстере Стивене Диллете, комментируя: “Я был потрясен, когда доставил свою почту цветному мужчине”. Этот же южанин позже видел масонские похороны в Нассау: “Когда я увидел черного и белого, держащихся за руки, у меня исчезло желания посещать Ложу”.

***
Представьте, что вы совершаете путешествие на “Карнаке” из Нью-Йорка в Нассау в конце 1861 года. Вы садитесь на корабль в холодный четверг ноября на пристани компании в Джерси-Сити через реку Гудзон от Манхэттена. К воскресенью вы будете ужинать под пальмами в Нассау. Вы проходите в пределах видимости мыса Мэй, и к пятнице вы оставляете остров Гаттерас, Северная Каролина, примерно в пятидесяти милях к западу от вас. Погода на палубе чуть теплее, чем в Нью-Йорке. Когда вы направляетесь на юг, побережье быстро отступает на запад, так что к тому времени, когда вы минуете Саванну, штат Джорджия, вы находитесь в четырехстах милях от суши. К вечеру субботы вы можете снять пальто на палубе, и воздух и солнце начнут согревать вашу кожу. Вы видите свою первую землю после Кейп-Мэя, когда проходите мимо багамского острова Абако на западе, мельком видите свои первые пальмы и знаменитое скальное образование, известное как Дыра в стене на южной оконечности. Наконец, в воскресенье утром вы можете увидеть Нассау на горизонте.
На самой высокой точке острова на сигнальной мачте форта Финкасл развевается флаг, оповещающий жителей о прибытии почтового парохода. Хотя вы не можете увидеть его с этой выгодной точки, форт был построен в 1793 году в форме корабля. Гавань Нассау защищена и обрамлена длинным низким островом длиной около трех миль, известным как остров Свиней. Много лет спустя местные жители переименовали его в Райский остров и построили на нем курортную недвижимость, но в 1861 году он все еще в основном необитаем и служит прекрасным местом для однодневных поездок для любителей пикников.
Маяк, построенный в 1817 году, расположен в самой западной точке острова и, обогнув маяк, вы сможете увидеть белые стены форта Шарлотт на холме, возвышающемся над западной окраиной города. Форт был построен в 1780-х годах в честь жены короля Георга III и имеет ров и подземелья. Войти в гавань сложно из-за большой песчаной косы и других мелководных участков. Большие суда, такие как “Карнак”, иногда подходят к западной оконечности острова Хог и ждут, пока небольшие лодки придут, чтобы помочь доставить пассажиров и груз на берег. Пока вы ждете прибытия тендера, чтобы доставить вас, вы можете увидеть почти весь город. Он простирается примерно в трех милях к востоку от форта Шарлотт и примерно в четверти мили от воды до самой высокой точки острова, хребта, достигающего высоты около ста футов. Нассау расположен на северном побережье острова Нью-Провиденс, длина которого составляет около двадцати одной мили, а ширина - семь миль.
Только около 20 процентов из десяти тысяч жителей города - белые. Получив контракт с Кунардом, правительство Багамских островов приняло решение построить отель, чтобы привлечь северных туристов и обеспечить новый источник дохода. Законодательный орган решил залезть в долги на сумму 25 000 фунтов стерлингов, чтобы построить отель, не зная в то время, что это, казалось бы, рискованное предприятие очень быстро окупится за счет доходов от попыток прорыва блокады. Отель "Роял Виктория" был построен летом 1861 года на земле, купленной у торговца Тимоти Дарлинга. Отель, который только что открылся для своего первого зимнего сезона, расположен на видном месте вдоль хребта за городом, к западу от форта Финкасл. До строительства "Роял Виктория" в центре города было всего четыре небольших пансиона для размещения посетителей. Владелец пансиона Френча, самого популярного в то время, увеличил свой доход, продавая молоко от коров, которых он держал во дворе. В это время американской истории идея отпуска по-прежнему не одобряется, поскольку она нарушает протестантскую трудовую этику, поэтому отель рекламирует восстанавливающие преимущества для здоровья, связанные с выходом из холодного северо-востока и восстановлением сил в тропическом климате. В течение следующих нескольких зим многие удивленные посетители и жители Нассау отметят большое количество кажущихся инвалидов, которые сразу же смогут плавать, ловить рыбу и легко передвигаться, как только они сойдут с “Карнака”.
"Роял Виктория" построена из камня высотой в четыре этажа и является самым большим зданием на Багамах. Как и форт Финкасл, он выдержан в морской тематике: восточная оконечность закруглена, как нос большого корабля. Нижние три уровня имеют 40 веранд шириной десять футов вокруг, а с купола на крыше отеля открывается прекрасный вид на город и соседние острова. Многочисленные удобства внутри включают девяносто хорошо оборудованных спален, большую столовую на втором этаже с высоким потолком и стенами, украшенными листьями пальметто, бильярдную и парикмахерскую, а также многочисленные места для отдыха для импровизированных вечеров. В вестибюле вы увидите людей, развалившихся на удобных диванах, пока на лужайке играет оркестр. Коренные багамцы всех возрастов заполняют территорию у входа, торгуя губками, кораллами, корзинами и сахарным тростником. В разных местах вокруг отеля расставлены свежие цветы. По контракту отель будет открыт с 1 ноября по 31 мая, но в течение следующих нескольких лет он будет занят в течение всего лета, поскольку станет центральным местом встреч для тех, кто участвует в Великом карнавале.
Но даже с добавлением этого грандиозного сооружения жилья будет недостаточно для всех людей, наводняющих город. Вдоль гавани в направлении с востока на запад проходит Бэй-стрит, деловая артерия города. Северная сторона Бэй-стрит, ближайшая к гавани, в 1861 году состояла в основном из причалов и открытых площадок, в то время как южная сторона была застроена магазинами. Тендер доставит вас от “Карнака” по воде, совершенно прозрачной до дна, и доставит на общественную пристань почти в центре города, недалеко от Королевской Виктории. Общественная пристань сделана из известняка, а ступени принца Альфреда поднимают вас на уровень Бэй-стрит. Эта главная магистраль и боковые улицы, ведущие на юг, вымощены дробленым известняком и ярко-белые на солнце, как и многие здания. Другие здания выдержаны в пастельных тонах, которые немного приятнее для глаз. Многие элитные торговцы носят тонированные очки и влажную губку под шляпой, чтобы справиться с ярким светом и жарой. Высаживаясь на пристани, пассажиров осаждают молодые чернокожие мужчины, предлагающие отнести багаж в отель или нырнуть за монетами в кристально чистую воду, а также взрослые, желающие продать фрукты или безделушки. Полицейские на улице, одетые в синие куртки и белые брюки, тоже черные. В ближайшие годы не один конфедерат, случайно произнесший расовый эпитет, окажется в удивительном положении: его арестует чернокожий полицейский и доставит к чернокожему судье, чтобы оштрафовать.
Поселившись в отеле "Роял Виктория", вы можете нанять экипаж для экскурсии по городу и получить представление о планировке. Есть четыре улицы, включая Бэй-стрит, проходящие параллельно набережной. Каждая из них находится немного выше по склону. Через них проходит около дюжины улиц, которые спускаются по гребню до набережной. Все эти улицы застроены магазинами и домами белого населения. Многие торговцы живут над своими магазинами с верандами на втором этаже. Ни в одном из домов нет дымоходов, так как в этом нет необходимости. Направляясь вниз по Парламент-стрит от "Роял Виктория" до пересечения с Бэй-стрит вы столкнетесь с тремя общественными зданиями, в которых размещается законодательный орган. Розовые, как фламинго, с белой отделкой, здания расположены в форме буквы U вокруг мощеной площади, известной как Парламентская площадь. Почти прямо через Бэй-стрит находится офис и резиденция Генри Аддерли. Направляясь на восток по Бэй-стрит, вы достигаете окраины города и большой открытой площадки, известной как Восточный плац. Используемый для спортивных мероприятий, военных процессий и отдыха, он также использовался для публичных повешений, пока в 1860-х годах не была построена тюрьма. Рядом с плацем находится англиканская церковь Святого Матфея, построенная в 1802 году, первоначальная церковь многих выдающихся белых жителей города. Дальше на восток вы дойдете до остатков крошечного форта Монтегю, построенного в 1740-х годах для защиты жителей от испанцев. Рядом с фортом находится прекрасное старинное поместье под названием Эрмитаж, построенное в конце 1700-х годов и позже принадлежащее купцу Тимоти Дарлингу. Наконец вы добираетесь до поместья, известного как Ватерлоо, и странного озера, прилегающего к нему. Известное как Огненное озеро, оно имеет около тысячи футов в длину и триста футов в ширину. Когда вы двигаете веслами в воде или наблюдаете за проплывающей мимо рыбой, вы увидите фосфоресцирующие полосы света, струящиеся позади. Говорят, что свет достаточно яркий, чтобы вы могли читать газету. Разворачиваясь и направляясь обратно на запад через город, вы проходите мимо магазинов на южной стороне улицы, начиная от скромных помещений и заканчивая роскошными магазинами с лучшими европейскими товарами.
Большинство магазинов открываются к 6:00 утра, собаки повсюду, и когда-то говорили, что у каждого в Нассау есть собака, и все они лают всю ночь. Один наблюдатель того времени сказал: “Только представьте себе десять тысяч или более из них, по всему городу и по склонам утеса, даже до фортов на вершине, все они лают, воют, визжат и издают другие звуки, для которых нет названия”. Как раз тогда, когда люди наконец забываются от этого лая и кошачьего воя, в 4:00 утра раздается выстрел пушки, сигнализирующий о начале нового дня. Еще один выстрел раздается каждый вечер в 20:00, за ним следует оркестр 2-го Вест-Индского полка, играющий “Боже, храни королеву”. На самом деле, пушки стреляют практически по любому поводу. Как уже упоминалось ранее, здесь не так много предстоит сделать, но скоро это изменится. В то время как в "Роял Виктория" вы можете иногда встретить деликатесы, еда на острове состоит в основном из фруктов и консервированной маринованной говядины и свинины, привезенных из-за границы. В то время как вокруг бродит много петухов, кур мало, и поэтому яйца встречаются редко, как и бекон. Типичный завтрак будет состоять из жареных бананов и других фруктов. Стандартное время приема пищи - 9:00 утра на завтрак, 3:00 днём на обед и в 8:00 вечера на ужин.
Вы встретите несколько примечательных достопримечательностей недалеко от пересечения Джордж-стрит и Бэй-стрит. Справа от вас находится дом Вандью. Это одноэтажное здание, открытое со всех четырех сторон, использовалось с середины 1700-х годов для продажи и продажи с аукциона всевозможных товаров, включая рабов. Ко времени Гражданской войны индустрия вредительства стала основным источником дохода на Багамах, и большинство товаров, спасенных с затонувших судов, попадают в Дом Вендью. Почти половина трудоспособных мужчин на островах занимаются вредительством, и с началом гражданской войны почти две трети багамского экспорта составляют спасенные товары. Мужчины подолгу бездельничают, ожидая крика “Крушение!” Один наблюдатель описал город как “населенный бездельниками с морскими вкусами”.
Неподалеку, на Бэй-стрит, находится трехэтажная кирпичная таможня, где многие суда, проходящие блокаду, будут проходить по ложным направлениям с подмигиванием местных чиновников, а также Банк Нассау, единственный банк в городе. Банк не выпускает банкнот, так как все операции здесь осуществляются с золотыми и серебряными монетами. Также вдоль набережной на северной стороне Бэй-стрит, и немного восточнее дома Вендью, находится общественный рынок. Эти три одноэтажных деревянных строения имеют черепичные крыши и в основном открыты. К ним с востока примыкают складские помещения, огороженные стенами, покрытыми битым стеклом, чтобы предотвратить кражу. Между рынком и домом Вендью находится ледяной дом, куда из Канады привозят большие глыбы льда, упакованные в опилки. Район вокруг дома Вендью обычно многолюден и оживлен в рабочий день. Продолжая движение на запад по Бэй-стрит, вы увидите собор Крайст-Черч и Здание правительства слева от вас по Джордж-стрит. Собор, построенный в готическом стиле из больших известняковых блоков, стал церковным домом для большинства известных торговцев с Бэй-стрит. Ранее называвшаяся приходской церковью Крайст-Черч, в 1861 году она была объявлена кафедральным собором и материнской церковью всех англиканских церквей на Багамах. С этим обозначением Нассау официально стал городом.
Дом правительства, расположенный в верхней части Джордж-стрит и вдоль хребта, является официальной резиденцией губернатора и окрашен в розово-белый цвет, как здания парламента. Перед зданием, откуда открывается вид на море, стоит статуя Христофора Колумба, построенная в 1830-х годах. Продолжая движение на запад, в другом квартале вы попадаете на западный плац, известный как Флеминг-сквер. Продолговатое, покрытое травой поле шириной 90 ярдов и длиной 160 ярдов было названо в честь адмирала Чарльза Флеминга, который командовал Вест-Индским флотом в конце 1820-х годов. На его северной стороне находятся казармы 2-го Вест-Индского полка и склад боеприпасов Военно-морского флота, а на восточной стороне находится длинное трехэтажное здание, в котором размещаются офицеры полка. Как и Восточный плац, Флеминг-сквер является популярной зоной отдыха, и полковой оркестр дает там один или два концерта в неделю для больших групп публики. Все одеты в самое лучшее, и дети бегают по траве под присмотром своих чернокожих нянь. Солдаты полка носят яркую униформу с алыми куртками, синими брюками, желтыми сапогами и белыми рукавами. На голове у каждого солдата красная феска с белой кисточкой, окруженная белым тюрбаном, намотанным несколько раз.
Наконец вы приезжаете в Форт Шарлотт, западную оконечность города. Западная часть острова в основном необитаема. Если бы вы продолжили движение по Бэй-стрит, когда она превратится в грунтовую дорогу, ведущую в сельскую местность, вы бы после полудневной поездки приехали в деревню Аделаида на юго-западной оконечности острова. Это самая отдаленная община на острове. В 1831 году губернатор Джеймс Смит назначил это место убежищем для 157 порабощенных африканцев, захваченных с португальского судна "Роза". Они построили хижины с соломенными крышами и теперь живут почти так же, как в своих западноафриканских деревнях. Остальные чернокожие жители острова в основном сосредоточены в трех пригородах Нассау. Самый большой называется Грантс-Таун и находится сразу за хребтом от форта Финкасл и Королевской Виктории. Каждое раннее утро многие тамошние жители отправляются в Нассау, чтобы продать фрукты, овощи и другие товары на общественном рынке и в других местах. Лимоны, лаймы, кокосы, ананасы и апельсины растут здесь в изобилии, несмотря на почву. К западу от Грант-Тауна находится Бейн-Таун. Наконец, в паре миль к юго-востоку от форта Монтегю находится Фокс-Хилл, основанный освобожденным рабом Сэмюэлем Фоксом в 1801 году. Внутренняя часть острова пустынна и заполнена фруктовыми рощами и заброшенными плантациями эпохи до освобождения. Люди всех цветов кожи и достатка, проживающие на этом сонном острове, скоро неожиданно окажутся в центре мировых событий. Некоторые будут процветать, а другие придут в упадок, но лишь немногие останутся незатронутыми событиями.

 Отправлено: 12.04.23 05:23. Заголовок: 5. Парни с Бэй-стри..

5.
Парни с Бэй-стрит

[more]Несмотря на относительную плавность перехода после освобождения рабов в 1834 году, багамское общество в 1861 году все еще было в значительной степени разделено по цвету кожи, и многие из наиболее влиятельных игроков все еще придерживались сильных расистских взглядов. В то время как цветные составляли от 80 до 90 процентов населения, власть находилась в руках небольшой группы богатых белых мужчин. Многие из них были купцами багамского происхождения, в то время как другие были англичанами, назначенными на высокие посты на острове. Из-за расположения многих магазинов эту торговую клику часто называют парнями с Бэй-стрит. В то время как номинально ответственными были люди, назначенные короной для надзора за островом, на практике важные решения принимались самыми влиятельными торговцами.
Наиболее заметным исключением из правила белой власти в Нассау был Стивен Диллет, родившийся на Гаити в 1797 году в семье офицера французской армии и свободной чернокожей женщины. К 1822 году он стал преуспевающим портным в Нассау и рабовладельцем. Его светлый цвет кожи, интеллект и характер позволили ему быть принятым в высшие слои общества. Двадцать семь лет он прослужил в Палате собрания, двадцать шесть лет был почтмейстером, а также генеральным инспектором полиции во время Гражданской войны. Будучи активным масоном и прихожанином собора Крайст-Черч. Ателье Диллета по пошиву одежды обслуживало представителей высшего и среднего классов обоих цветов кожи. Его сын Томас пошел по его стопам в ассамблее и на других видных правительственных постах. Его внук Джеймс Уэлдон Джонсон был первым цветным человеком, избранным исполнительным секретарем NAACP.
В начале Гражданской войны губернатором Багамских островов был Чарльз Джон Бейли. Бейли был губернатором с 1857 года, и когда началась война, ему было за сорок. Какими бы пустынными ни были Багамские острова в 1850-х годах, это, безусловно, был шаг вперед по сравнению с его предыдущим назначением министром по делам колоний на острове Маврикий посреди Индийского океана. Канцелярия губернатора вела очень формальные отношения с жителями Багамских островов, а сам Бейли, похоже, был отчужденным и отстраненным человеком. По сравнению с другими багамскими губернаторами Бейли, похоже, занимал меньше должностей в Доме правительства и, по-видимому, пользовался ими меньше, чем его предшественники и преемники. Высокопоставленная женщина в Доме правительства была лидером общественной жизни на острове. Хотя обычно это была жена губернатора (как в случае с Бейли), это также могла быть сестра или дочь губернатора, если он не был женат. Жесткий характер Бейли оказался не таким проблематичным, как сильные симпатии Конфедерации, которые в конечном итоге привели к его смещению Министерством внутренних дел в 1864 году.
Самые богатые торговцы и их супруги были известны как Верхняя десятка, что означает верхние 10 процентов, вершина багамского общества. Они получали приглашение в Дом правительства на все случаи жизни. Те, кто был немного ниже в среде торговцев, были известны как Нижняя Верхняя десятка, и их приглашали на официальные государственные мероприятия. Некоторые особенно респектабельные граждане среднего класса, независимо от цвета кожи, были приглашены в Дом правительства на определенные мероприятия. Белая элита Нассау делала все возможное, чтобы вести себя по образцу высших классов Британии. Общественная жизнь состояла из частных визитов, танцев, званых обедов, клубов, а также просмотра или участия в матчах по крикету и поло. Там было два масонских храма, которые привлекали большинство богатых людей. Платье и официальная жизнь казались некоторым наблюдателям немного претенциозными.
Церковная жизнь была важна почти для всех в Нассау, и белая элита обычно посещала англиканские службы в соборе Крайст-Черч, хотя некоторые посещали методистскую часовню в вест-энде города или пресвитерианскую церковь. Цветные люди обычно посещали небольшие церкви в своих районах или, в случае африканцев, сохраняли свои местные религиозные церемонии. Задние сиденья и места на балконе в Крайст-Черч были зарезервированы для “бедных". Школы в Нью-Провиденсе были низкого качества и посещались плохо. Палата собрания делегировала государственное образование англиканской церкви, но белые люди с деньгами отправляли своих детей за границу или к частным репетиторам.
Несмотря на их численное превосходство, небелое население было слишком разнообразным, чтобы его можно было объединить каким-либо конструктивным образом. Креолы, родившиеся на островах, смотрели свысока на африканцев, скопившихся в результате работорговли. Креолы подражали белому среднему классу, нанимая чернокожих садовников и домашнюю прислугу. Элитные слои игнорировали почти всех цветных людей и обычно относились к ним с презрением, за исключением их ролей домашней прислуги и рабочих. Одним исключением из общего разделения было всеобщее празднование Дня Гая Фокса каждое 5 ноября.
2-й Вест-Индский полк, дислоцированный в Нассау, был источником некоторой власти для небелых, хотя между этими мужчинами и креолами по происхождению существовала напряженность. Хотя офицеры были белыми и британцами, солдаты в основном были выходцами из Западной Африки и хорошо подходили для службы в условиях Вест-Индии, поскольку их не беспокоили ни жара, ни тропические болезни. Их казармы находились в западной части города, недалеко от Флеминг-сквер, и их присутствие по всему городу оказало бы большую помощь полиции в бурные времена между 1861 и 1865 годами. Преступность не была распространена до Гражданской войны, и те, кто был арестован и приговорен к тюремному заключению (а иногда и к каторжным работам), почти всегда были цветными людьми. Была распространена поговорка, что “ни один белый человек не может попасть в тюрьму в Нассау”. Те преступления, которые были совершены, обычно носили довольно тривиальный характер. Например, в 1857 году люди, запускающие воздушных змеев на улицах, считались достаточно серьезной проблемой, и генеральному инспектору Стивену Диллету было поручено заставить своих полицейских пресечь эту проблему.
Связь была важной заботой для всех жителей города во время войны. Телеграфные линии появились на острове только в 1890-х годах, поэтому новости приходили на кораблях и до войны были довольно спорадическими. Как только прибытие прорывателей блокады стало обычным явлением, как южные, так и северные газеты начали регулярно появляться, и люди в Нассау, как правило, отставали от событий, происходящих на полях сражений, всего на неделю, а новости из Англии - на две недели. Двумя главными газетами в городе были "Багама Геральд" с редактором Томасом Б. Томпсоном и "Нассау Гардиан" с редактором Эдвином Мозли. Обе газеты выходили в среду и субботу, и обе в целом придерживались конфедеративного тона, что неудивительно, учитывая пользу, которую город получил от блокады, и сходство в культуре между элитой Нассау и южной аристократией. Багамское правительство, похоже, сочло "Геральд" немного резкой в своей критике, но обе газеты были популярны в городе.
Человеком, которому было поручено управлять повседневной жизнью на Багамах, был министр по делам колоний Чарльз Роджерс Несбитт. Он провел более пятидесяти лет своей жизни на государственной службе в Нассау и часто замещал губернаторов, когда они находились вдали от островов. Несбитт родился в Лондоне 3 апреля 1799 года и приехал на Багамы подростком в 1814 году, когда его отец был назначен министром по делам колоний. Он занял этот пост и должность в 1831 году, когда его отец покинул колонию в отпуск и не вернулся. Таким образом, к началу Гражданской войны в 1861 году Несбитт был, пожалуй, самым влиятельным человеком в политической жизни Багам на протяжении трех десятилетий. Он также был избран в Палату собрания в 1831 году и положил начало традиции, согласно которой министр по делам колоний будет продвигать повестку дня правительства в Палате представителей.
Несбитт был рабовладельцем, но, похоже, он сыграл решающую роль в том, чтобы облегчить переходный период после освобождения в 1834 году. Как министр по делам колоний, он отвечал за всю официальную правительственную переписку и публикацию прокламаций, и у него был доступ практически ко всей собранной информации об островах и их жителях. Обладая таким запасом знаний, Несбитт стал чрезвычайно важным советником губернаторов, приехавших в Нассау. Между 1831 годом и окончанием Гражданской войны Несбитт служил при девяти разных губернаторах. Поскольку средний срок полномочий составлял чуть более четырех лет, эффективность любых государственных программ в значительной степени зависела от непрерывности работы Несбитта. Он единолично управлял администрацией Багамских островов в течение пятнадцати месяцев во время Гражданской войны из-за отсутствия Бейли с июня 1861 по март 1862 года и из-за промежутка между отъездом Бейли с острова в июне 1864 года и прибытием его преемника Роусона У. Роусона.
Три других британских чиновника сыграли важную роль в предстоящих событиях в Нассау. Джордж Кэмпбелл Андерсон, родившийся на Багамах в 1804 году в семье лоялистов, был членом Палаты собрания с конца 1820-х годов и был спикером Палаты представителей с 1839 года. Юрист, он также был генеральным прокурором колонии с 1837 года. В этой роли он будет принимать решения относительно законности действий всех различных участников Великого Карнавала. Как и Бейли, он был известен своей решительной поддержкой дела Конфедерации. Джон Кэмпбелл Лис был главным судьей Багамских островов и судьей Багамского вице-адмиралтейского суда. Родившийся в Мидлсексе, Англия, в 1793 году, Лис был главным судьей с 1836 года. Он также был метеорологом-любителем, вел метеорологические журналы, которые оказались полезными для современных исследователей, изучающих климат островов. После того как его жена и взрослая дочь умерли в 1840-х годах, Лис снова женился в 1849 году и, несмотря на свой довольно преклонный возраст, стал отцом еще пятерых детей в период с 1851 по 1859 год. Его решение летом 1862 года в отношении “Орето” имело серьезные последствия для оставшейся части войны и за ее пределами. Флетчер Уитли и Джон Дюмареск (после смерти Уитли в 1862 году) были генеральными приемниками и казначеями Багамских островов. Генеральный получатель отвечает за прием платежей от имени правительства.
В этой роли эти люди следили за сбором пошлин на таможне, что усложнялось по мере того, как количество судов, заходящих в гавань, быстро увеличивалось, а характер грузов на судах становился все более и более сомнительным. В разгар безумия в гавани иногда находилось более 100 кораблей. К 1864 году таможенные пошлины выросли втрое по сравнению с 1860 годом, а количество судов, заходящих в гавань, возросло с 219 до 910. К 1864 году таможенные пошлины составляли 73 процента от общего объема государственных доходов. Это кардинальное изменение преобразило бы город. Законодательный орган Багамских островов состоял из двух советов, члены которых назначались губернатором, и выборной Палаты Собрания.
Исполнительный совет “парней с Бэй-стрит” возглавлялся губернатором и обычно состоял из министра по делам колоний, генерального прокурора и генерального приемника в качестве членов по должности и еще трех членов, назначенных губернатором. Законодательный совет состоял из девяти членов, назначенных губернатором. Члены Палаты собрания также могли входить в один из советов, но никто не мог входить в оба совета одновременно. Губернатор был связан решениями, принятыми Исполнительным советом. В Палате собрания было двадцать девять членов, представляющих все различные округа Багамских островов. Поскольку их семьи когда-то жили на внешних островах, элитные белые торговцы, живущие в Нассау, часто занимали места в собраниях этих округов. Роберт Сойер, например, представлял Харбор-Айленд, а Тимоти Дарлинг представлял Инагуа.
Выдающимся торговцем на Багамах был Генри Аддерли. Аддерли превратил свою скромную довоенную судоходную операцию в тур де форс по блокаде, который сделал его имя известным по обе стороны Атлантики. "Нью-Йорк таймс“ так часто предваряла название его компании словом ”печально известный", что оно казалось частью бренда. Похоже, он стал первым миллионером Багамских островов. Генри Аддерли был внуком Абрахама Аддерли, лоялиста, приехавшего на Багамы из Сент- Августин, Флорида. Абрахаму Аддерли была предоставлена земля на Бэй-стрит, выходящей на гавань и граничащей с Ист-стрит и общественной пристанью. Генри родился у сына Авраама Неемии в Нассау 2 октября 1803 года. Неемия был плантатором и рабовладельцем, и по крайней мере один из его рабов позже будет зарегистрирован на имя Генри. Генри женился на Мэри Энн Перполл в Крайст-Черч в 1825 году, и у них родилось двенадцать детей.
Генри начал свою коммерческую карьеру, возглавив торговый бизнес мистера Эллиота, и к 1830-м годам он достиг определенного положения в обществе как торговец и был вовлечен в качестве офицера в местную масонскую ложу. Еще в 1834 году он совершал поездки в Нью-Йорк, чтобы наладить там деловые связи. В это время он начал проводить распродажи в Доме Вендью, скорее всего, включая продажу рабов с аукциона. Когда стало очевидно, что рабство на Багамах скоро прекратится, его оштрафовали и пригрозили тюремным заключением из-за настойчивых возражений, которые он высказал губернатору. В течение следующих двух десятилетий Генри строил свой бизнес, основанный на торговле с Англией, Нью-Йорком, Балтимором, Филадельфией, Чарльстоном, Саванной, Новым Орлеаном и канадскими морскими провинциями, а также будучи видным игроком в индустрии аварийно-спасательных работ. Мало того, что многие товары, спасенные с затонувших судов, были доставлены в Аддерли для продажи с аукциона, но он также был назначен законодательным органом (частью которого он был) президентом Багамской морской страховой компании. Таким образом, он мог получать прибыль независимо от того, потерпел крушение корабль или нет.
Как покажет наша история, Генри Аддерли стал олицетворением оппортунизма, проявленного на протяжении всей Гражданской войны. Он сочувствовал делу Конфедерации, но, что более важно, он уже создал инфраструктуру и торговые связи, чтобы воспользоваться этой возможностью. В то время как у нескольких других торговцев также был крупный бизнес, связанный с запуском блокады, и многие мелкие операторы пробовали свои силы в игре, никто не мог соперничать с Генри Аддерли. Хотя они не совсем поднялись до уровня Аддерли, другие парни с Бэй-стрит, уже занимавшиеся бизнесом в начале войны, также были готовы воспользоваться ситуацией. Многие из этих торговцев управляли розничными магазинами на Бэй-стрит, но, как и Аддерли, они также вели продажи в доме Вендью или на различных складах или пристанях на северной стороне Бэй-стрит. Краткий обзор ключевых игроков покажет, насколько тесно вплетены были их бизнес, власть и семьи. Все эти люди были вовлечены в блокаду к лету 1862 года.
✦ Роберт Генри Сойер и Рамон Антонио Менендес действовали как Сойер и Менендес. Сойер, родившийся в Нассау в 1832 году, был членом Палаты собрания и Исполнительного совета. Менендес, родившийся в Испании, был шурином Сойера.
✦ Генри Роуланд Сондерс, родившийся в 1814 году, управлял компанией "Сондерс и сын" вместе со своим сыном Пемброком Сондерсом, родившимся в 1838 году. Генри Сондерс был членом Палаты собрания. Их магазин находился на Бэй-стрит, напротив общественного рынка. ✦ Джордж Дэвид Харрис, родившийся в Лондоне в 1827 году, был зятем Генри Аддерли и управлял собственной судоходной компанией, когда началась война. Позже он присоединился к фирме Аддерли, и некоторые утверждали, что он был настоящим мозгом операции во время войны. Харрис был членом Палаты собрания и Исполнительного совета.
✦ Огастес Джон Аддерли, сын Генри, родился в 1835 году, член Палаты собрания и Законодательного совета. И Джордж Харрис, и Огастес Аддерли стали партнерами Генри Аддерли и компании в начале войны.
✦ Чарльз Роберт Перполл, родившийся в 1824 году, был шурином Генри Эддерли и управлял магазином "Перполл и компания" на Бэй-стрит.
✦ Уильям Джеймс Уич, родившийся в 1803 году, и его сын Роберт Уильям Генри Уич, родившийся в 1826 году, оба занимались процветающими судоходными операциями. Уильям Уич был членом Палаты собрания.
✦ Джон Грей Медоуз, родившийся около 1810 года, был еще одним зятем Генри Аддерли, хотя его жена Элиза Аддерли Медоуз умерла за много лет до войны. Будучи членом и бывшим спикером Палаты собрания, он управлял магазином на Бэй-стрит.
✦ Гюстав Ренуар, родившийся во Франции в 1811 году, приехал на Багамы в качестве выживший после кораблекрушения примерно за двадцать лет до войны. Помимо управления своим бизнесом "Ренуар и компания", он также был назначен консулом Франции на Багамах. Его экспорт губок в Париж часто считается началом этой индустрии на Багамах.
✦ Александр Джонсон, родился в 1829 году, зять Генри Сондерса.
✦ Уильям Дэниел Олбери, родился в 1811 году.
✦ Джон Джосайя Тертл, родился в 1822 году.
✦ Джон Саффери Джордж, родился в 1825 году и является зятем Уильяма Уича. Его бизнес на углу Бэй-стрит и Ист-стрит продолжал функционировать до двадцать первого века.
Некоторые другие торговцы, похоже, вступили в игру немного позже, возможно, привлеченные прибылью, которую получают те, кто принимает участие первыми. К ним относились:
✦ Абрахам Тертон Холмс, 1820 года рождения, и его зять Мануэль Менендес (брат Рамона, родился около 1823 года), который управлял собственным торговым бизнесом и магазином. Оба были членами Палаты собрания. Магазин Холмса находился на Маркет-стрит.
✦ Сэмюэл Отис Джонсон, 1828 года рождения, оперировал Джонсона и брата (его брат Джордж скончался в 1859 году). Джонсон также был членом Палаты собрания. Он женился на дочери Тимоти Дарлинга.
✦ Чарльз Генри Эдвард Кемп, родился в 1834 году, член Палаты собрания.
✦ Томас Кингсбери Мур, родился около 1817 года и сводный брат Роберта Генри Сойера, члена Палаты собрания.
✦ Майкл К. Ноулз, родился в 1837 году, его магазин находился на Маркет-стрит.
✦ Чарльз Тилдесли Родс Сэндс, родился в 1832 году, его магазин находился на Фредерик-стрит. ✦ Дэниел Шепард Фаррингтон, родился в 1822 году.

 Отправлено: 12.04.23 05:24. Заголовок: Пара других видных к..

Пара других видных купеческих семей были вовлечены в блокаду, но с небольшим уклоном. Между Нассау и Нью-Йорком существовали тесные связи, и две семьи фактически перенесли часть своей деятельности в последний город. Джон Кристофер Раминг провел большую часть войны в Нью-Йорке, в то время как его старший брат Уолтер руководил операциями в Нассау. Пожилой Антонио Энеас родился около 1787 года, а двое его сыновей, Джозеф (родился в 1824 году) и Джордж (родился в 1835 году), уехали в Нью-Йорк за несколько лет до войны. И Джон Раминг, и Джозеф Энеас провели время в федеральных тюрьмах во время войны из-за их участия в незаконной торговле. Беглое ознакомление с перечисленными выше торговцами дает понять, что у всех должно было быть множество возможностей. Эти торговцы составляли ядро торговли с Конфедерацией, но многие другие приезжали из Европы и Конфедерации в Нассау во время войны, чтобы принять участие в боевых действиях.
Учитывая, что у “парней с Бэй-стрит” были тесные семейные связи, поэтому нет ничего удивительного, что основные торговцы часто сотрудничали друг с другом. Они часто продавали товары на складах друг друга или вели бизнес от имени других членов внутреннего круга. Учитывая сильное представительство этих “парней с Бэй-стрит” в багамском парламенте, неудивительно, что было бы очень сложно принять какие-либо законы, которые препятствовали бы торговле. Торговец Тимоти Дарлинг был уважаемым членом белой элиты, но выделялся с точки зрения своей политики. В некотором смысле его высокий статус и сильная оппозиция бизнесу, ведущему блокаду, сделали его противовесом влияния Генри Аддерли. Он родился в Нью-Брансуике, Канада, в 1810 году, и женился на Люси Сарджент в 1835 году в Салливане, штат Мэн. В 1839 году Дарлинг случайно достиг Нассау, когда во время плавания в Галвестон, штат Техас, его корабль потерпел крушение у берегов Берри, примерно в пятидесяти милях к северо-востоку от Нассау. Попавший в столицу, он так полюбил ее, что решил сделать Нассау своим домом. Дарлинг дружил с влиятельным политиком Дэниелом Вебстером, и благодаря влиянию Вебстера Дарлинг стал консулом США на Багамах в 1842 году. Кажется немного странным, что британский подданный занимает эту должность, но Дарлинг родился в Сент-Стивене на границе Канады и Соединенных Штатов, а на самом деле вырос в Кале, штат Мэн, через реку Сент-Круа. Он занимал консульский пост с 1842 по 1845 год и на второй срок с 1853 по 1857 год.
В первый год своего пребывания на посту консула ему пришлось столкнуться с очень щекотливой ситуацией, когда "Креол" вошел в гавань Нассау. Судно перевозило 135 рабов из Ричмонда в Новый Орлеан, когда группа рабов захватила корабль, уничтожив экипаж из десяти человек и убив одного из работорговцев. Разъяренные южане потребовали вернуть рабов, но их освободили, и большинство отправили на Ямайку. В качестве консула Дарлинг пытался привлечь мятежников к суду за пиратство, но адмиралтейский суд в Нассау освободил их. В течение следующих двадцати лет Дарлинг стал хорошо зарекомендовавшим себя торговцем и судовладельцем, зарабатывая на жизнь в основном продажей потерпевших крушение товаров. Он был членом Палаты собрания и Исполнительного совета, а также Верхней десятки (палаты). Он также выделялся своим состраданием к менее удачливым, получив известность за свои усилия по оказанию помощи бедным во время эпидемии холеры 1852 года. Когда началась война, он был решительным сторонником юнионистского дела и выделялся как единственный известный торговец с Бэй-стрит, который не воспользовался возможностью, предоставленной войной. Он отказался от поставок, связанных с преодолением блокады, “к его большому личному ущербу и материальным жертвам”, как заявила "Нассау Гардиан" много лет спустя в своем некрологе. Корреспондент "Нью-Йорк таймс" из Нассау выделил Дарлинга в статье о блокаде в июле 1862 года: “У нас есть только один важный дом в Нассау, который стоял совершенно в стороне от дела отделения. Это дом Т. ДАРЛИНГА и компании. В то время как они
могли бы разбогатеть на бизнесе, они действовали из принципа, а не ради прибыли, и отказались от всех партий южных товаров или судов каким-либо образом связанных с грязным бизнесом”.
Общение Дарлинга с Генри Аддерли, должно быть, было увлекательным, учитывая их близость и относительно равный социальный статус. Когда Аддерли был назначен президентом Багамской морской страховой компании, Дарлинг был назначен вице-президентом. В совет директоров страховой компании также входил ряд других людей, активно участвовавших в управлении блокадой: Роберт Сойер, Джон С. Джордж, Роберт Вич и Уильям Олбери. Дарлинг также служил бок о бок с Аддерли в Палате собрания и с сыном Аддерли Августом и зятем Джорджем Харрисом в Исполнительном совете. Благодаря его лояльности бизнес Дарлинга стал официальным агентством для нью-йоркских андеррайтеров. Неясно, смог ли Дарлинг дать много советов консулам США, которые служили в Нассау во время войны, поскольку его пребывание в должности происходило при таких разных обстоятельствах. Несмотря на свой статус аутсайдера, Дарлинг, похоже, пользовался на острове очень большим уважением. В его некрологе в “Нассау Гардиан” от 30 октября 1880 года говорилось: "К мощному интеллекту он добавил очарование мягких манер и самого великодушного характера".

***
Важно отметить, почему Нассау стал самым важным перевалочным пунктом для Конфедерации. В то время как Бермудские острова, Гавана, Матаморас в Мексике и даже Сент-Джон и Галифакс в Канаде играли важную роль, Нассау обладал значительными преимуществами. В дополнение к опытным и предприимчивым торговцам, таким как Генри Аддерли, которые уже установили связи с основными южными портами, Нассау был значительно ближе к Чарльстону, Саванне и Уилмингтону, чем в других местах. Чарльстон и Уилмингтон, в свою очередь, были ближе к военным действиям в Вирджинии, чем дальние западные порты Конфедерации. От Нассау до Чарльстона было около 560 миль и два-три дня пути, а Уилмингтон находился примерно в семидесяти милях дальше. Учитывая относительную нехватку угля, более короткое расстояние стало важным. Использование меньшего количества угля также означало больше возможностей для грузов, приносящих доход. В то время как все другие промежуточные порты такжемиграли жизненно важную роль в поддержании жизни Конфедерации, в разгар многолетней блокады Нассау явно был ведущим портом. Природа Багамского архипелага также способствовала развитию торговли в условиях блокады. На протяжении веков международное морское право провозглашало, что территориальные воды страны простираются на три мили от берега. Это было примерно то расстояние, на которое большая пушка могла выпустить снаряд, а также примерно то расстояние, на которое
виден горизонт для человека, стоящего на уровне моря и смотрящего на океан.
Основой закона было то, что нация имела право защищать воды, которые она могла защищать и в пределах которых она могла видеть вражеские цели. Учитывая тысячи островов, составляющих Багамский архипелаг, капитану прорывателя блокады было довольно легко очень быстро проскользнуть в пределы британской территории. Покидая Нассау, эти небольшие острова давали судам, перевозившим контрабанду, примерно 100-мильную фору в направлении южного побережья. Обычно это обеспечивало защиту от кораблей Союза, но, как покажет история “Маргарет” и “Джесси” в 1863 году, капитаны, которым было поручено остановить поток прорывателей блокады, не всегда придерживались правил. Защита также предоставлялась только судам страны, которой принадлежали эти воды, поэтому большинство участников блокады плавали под британским флагом, находясь в багамских водах.
Корабли продавались в Нассау, иногда в рамках законных продаж британским владельцам, а иногда в рамках фиктивных продаж, которые просто меняли реестр, чтобы получить разрешение находиться под британским флагом. Корабли были в основном укомплектованы британскими или другими иностранными моряками, поскольку любые захваченные граждане Конфедерации будут заключены в тюрьму на время конфликта в качестве военнопленных, в то время как иностранцы могут рассчитывать на освобождение через пару недель. Как прокомментировала “Нью-Йорк таймс" в июле 1862 года, "В этом убогом порту Нассау им разрешено открыто и вызывающе завершить свое снаряжение, откуда они выйдут и откажутся от своей английской национальности”.
Еще одним аспектом морского права, повлиявшим на роль Нассау как промежуточного порта, была доктрина или закон непрерывного плавания. Это было применение общей нормы права, согласно которой человеку не разрешается косвенно делать то, что ему или ей запрещено делать напрямую. Возникший в результате Семилетней войны 1756-1763 годов (американская часть которой была названа войной Франции и Индии), закон гласил, что остановка в промежуточном порту не легализует незаконное плавание в противном случае. До Гражданской войны Соединенные Штаты не соблюдали это правило, и американская интерпретация заключалась в том, что нейтральному судну, направляющемуся в нейтральный порт, не мог быть причинен вред. Как только груз был доставлен в нейтральный порт, воюющая нация не могла интересоваться конечным пунктом назначения. Любые товары, отправленные непосредственно из нейтрального порта в воюющую сторону, были честной добычей для захвата. Эта интерпретация восходит к Французской революции и наполеоновским войнам, когда Англия и Франция находились в состоянии войны, и суда, следовавшие из французской Вест-Индии во Францию, могли быть захвачены британскими кораблями и доставлены на британские призовые суда. Призовой суд выполнил роль воюющей стороны по отношению к нейтральным странам, определив, было ли судно захвачено законно. Если нет, корабль возвращался своим владельцам. Если это так, то судно и груз могут быть проданы, а вырученные средства пойдут командиру и экипажу корабля, захватившего судно.
Таким образом, в то время как федералистские моряки в блокаде Гражданской войны отчасти руководствовались патриотизмом, они также стремились заработать деньги на захваченных ими кораблях. Несколько кораблей, проданных на призовом суде в Ки-Уэсте, были немедленно выкуплены британскими подданными и возвращены в Нассау. Во время конфликта между Англией и Францией американские грузоотправители пытались обойти доктрину, отправляя товары из Вест-Индии в американские порты, а оттуда во Францию, создавая, таким образом, легальный рейс. Британские суды не согласились с такой интерпретацией, и только в 1861 году американские суды начали принимать доктрину непрерывного плавания, поскольку теперь им было необходимо это сделать.
В этот момент «обувь была на другой ноге», поскольку британские торговцы начали использовать Нассау и другие промежуточные порты таким же образом, как это делали американцы много лет назад, и это привело ко многим напряженным ситуациям. Например, "Спрингбок", направлявшийся из нейтрального Лондона в нейтральный Нассау в 1863 году, был захвачен примерно в 150 милях к востоку от Нассау американским кораблем "Сонома" и доставлен в призовой суд в Нью-Йорке. Судно было заполнено военной контрабандой, и суд постановил, что Нассау нельзя считать обычным нейтральным портом. В то время как этот и другие случаи вызвали фурор в Англии, некоторые опытные люди в Лондоне поняли, что эта новая интерпретация Соединенными Штатами может однажды сработать в их пользу, и они были правы. Пятьдесят лет спустя, во время Первой мировой войны, нейтральные в то время Соединенные Штаты из-за той же интерпретации не смогли отправить грузы в Германию.
Хорошее содержание ответа на вопрос “Почему Нассау?” было дано примерно через сорок лет после войны судьей Чарльзом Б. Эллиотом: “Если судно не подлежало захвату до тех пор, пока оно не покинет нейтральный порт, такой как Нассау, линия опасности проходила в нескольких милях от побережья воюющей стороны. Таким образом, небольшой остров недалеко от побережья Флориды вскоре стал центром важной торговли. Его гавани вскоре кишели невинно выглядящими торговыми судами, и правительству США было предложено предположить, что у них не было неподобающих отношений с другими судами типа скаковых лошадей и печально известного характера, которые так часто заходили в порт. На самом деле общеизвестно, что вся торговля была грубым и очевидным уклонением от признанных правил и требований закона о нейтралитете, что Нассау был простым форпостом для нападения на дружественную воюющую сторону со стороны теоретических нейтралов; место встречи для судов, занимающихся запрещенной торговлей. Большая часть сделок проводилась агентами конфедерации или под их непосредственным наблюдением”.
В июне 1861 года губернатор Бейли и его жена отправились на “Карнаке” в Нью-Йорк, а затем в Англию. Было принято, чтобы губернаторам отдаленных аванпостов
время от времени предоставлялось “возвращение к цивилизации” в качестве награды за надзор за бизнесом империи в глуши. В этот момент Бейли, вероятно, так же не обращал внимания на грядущее значение Багамских островов в Гражданской войне, как и большинство людей, которых не звали Тренхолм или Аддерли. К тому времени, когда Бейли вернулся в Нью-Провиденс весной 1862 года, Великий Карнавал начал преображать его остров.

 Отправлено: 14.04.23 20:28. Заголовок: Великий карнавал 6..

Великий карнавал

6.
Расставляя части по местам

Пока “Фламбо”, как кошка, ждал, когда “Гладиатор” покинет Нассау, Сэм Уайтинг понял, что это противостояние может быть первой из многих подобных ситуаций. Он решил обзавестись запасом угля, чтобы любые крейсера Союза, пришедшие в порт, были готовы при необходимости отправиться в море для поддержания блокады. У прорывателей блокады было серьезное преимущество в том, что они выбирали время для своего хода, в то время как корабли-блокадники должны были всегда держать пары, чтобы иметь хоть какой-то шанс поймать свою добычу. Поддержание пара на почти непрерывной основе требовало большого количества угля, и в своих усилиях по решению этой проблемы Уайтинг с головой ушел в британский “нейтралитет”. Шхуна “Калеб Стетсон” (USS Caleb Stetson), названная в честь политика из Массачусетса, прибыла в Нассау 7 декабря с грузом угля с военно-морской верфи Филадельфии. По мере того как все больше судов полагалось на уголь, он становился стратегическим материалом.
Технология и техника ведения блокады развивались таким образом, что особый вид угля, называемый антрацитовым углем, стал пользоваться большим спросом. Этот уголь намного тверже, чем более распространенный битуминозный уголь, и горит практически без дыма. Прорыватели использовали паруса или обычный уголь, чтобы добраться до портов, а затем в безлунные ночи сжигали антрацитовый уголь на подходе, чтобы стать как можно более незаметными. Большинство судов перевозили бы минимальное количество угля, необходимое для того, чтобы обеспечить больше места для груза. “Парни с Бэй-стрит”, безусловно, интересовались углем как еще одним источником дохода, но они не очень благосклонно относились к консулу, поставлявшему уголь на военные корабли Союза из гавани Нассау. Группа торговцев отправилась в Дом правительства, чтобы пожаловаться, после чего Чарльз Несбитт сообщил Уайтингу, что уголь, безусловно, можно выгрузить, но ни в коем случае нельзя использовать для заправки военного корабля, такого как “Фламбо”, поскольку это нарушило бы британский нейтралитет.

(Еще один вид на гавань Нассау

(Бэй-стрит рядом с Маркет-стрит

Затем Уайтинг попробовал другой подход, чтобы заправить "Фламбо" топливом, заявив, что у “Калеба Стетсона” течь и что, чтобы он не затонул, он хотел перегрузить
немного угля на “Фламбо”. Несбитт снова сказал, что он может выгрузить уголь, но не может передать его “Фламбо”. Уайтинг был возмущен, так как за пределами дока в своем офисе он мог видеть, как люди, работающие на Аддерли, снаряжают прорыватели “Принца Уэльского”, “Теодору” и “Эллу Уорли”. В разгар безумного азарта такие торговцы, как Аддерли, Сойер и Менендес, а также “Сондерс и Сын”, накапливали горы угля на острове Хог для использования участниками прорывов блокады.
В тот же день Несбитт уведомил Уайтинга, что документы “Гладиатора” в порядке для плавания из Англии в Вест-Индию и обратно, поэтому он ничего не мог сделать, если у Уайтинга не было доказательств того, что груз отправляется в Конфедерацию. Лейтенант Темпл, офицер “Фламбо” 16 декабря написал министру военно-морского флота Гидеону Уэллсу о сложившейся ситуации. Его погрузки угля еще не были проблемой, но он подтвердил мнение Уайтинга о чувствах жителей Нассау: “Мои официальные визиты к властям были приняты вежливо; но по мелочам, которые я не буду перечислять, видно, что все их симпатии на стороне повстанцев. Действительно, таков тон чувств среди всех здешних классов, и простые люди едва ли дотягивают до откровенной наглости по отношению к нашим офицерам на улицах. Наше присутствие является очевидным источником смущения и огорчения для очень многих”. Весть о противостоянии между “Гладиатором” и “Фламбо” быстро попала в газеты по всему Союзу и Конфедерации. Темпл знал, что сидеть в нейтральном порту в ожидании вражеских кораблей незаконно, но он якобы был там, чтобы отремонтировать корабельные котлы.
К 19 декабря “Теодора” и “Принц Уэльский” направились в море к берегам Конфедерации, надеясь выманить Фламбо из Гладиатора, но Темпл не обманулся. Пока это происходило, Генри Аддерли был занят заполнением грузового отсека “Эллы Уорли”. Груз перевозился с “Элизы Бонсолл” (названной в честь невестки Джорджа Тренхолма), только что прибывшей из Ливерпуля. Аддерли сначала обратился к генеральному получателю Уитли за разрешением на такую перегрузку, и Уитли направил его к Несбитту, который одобрил запрос. Хотя до войны такая перевозка осуществлялась регулярно на неофициальной основе, это официальное одобрение создало прецедент, о котором Хейлигер радостно сообщил Бенджамину на неделе, когда он вернулся из Гаваны: “Нам удалось добиться очень важного изменения существующих законов, а именно. привилегия разгрузки навалом и перевалки.” Хейлигер встретился с Аддерли, когда тот прибыл в Нассау 10 декабря, и еще до окончания месяца у них сложилось успешное партнерство. Когда “Элла Уорли” была погружена, Аддерли написал Несбитту, указав, что корабль прошел таможенную проверку для плавания в Сент-Джон. Но поскольку на Багамах теперь находилось несколько других крейсеров Союза, он запросил эскорт Королевского флота. Проконсультировавшись с генеральным прокурором Джорджем Андерсоном, Несбитт сообщил Аддерли, что военно-морской эскорт возможен только во время войны, но если “Элла Уорли” (теперь плавающий под британским флагом) подвергся насилию, военно-морской флот принял бы меры. Корабль отплыл 28 декабря, “якобы направляясь в Сент-Джон, Нью-Брансуик”, по словам Хейлигера. Пять дней спустя она благополучно прибыла в Чарльстон. “Элла Уорли” была захвачена федералистскими войсками в апреле 1862 года.

(Кунард Корсика

(Склад Джона С. Джорджа

Этот корабль является еще одним хорошим примером запутанных обманов, связанных с доставкой грузов в Конфедерацию. Хотя на самом деле она принадлежала Джону Фрейзеру и компании, она была зарегистрирована на молодого Эдвина Аддерли, племянника Генри Аддерли. Корреспондент “Нью-Йорк таймс” в Нассау назвал Эдвина “фиктивным владельцем” судна и описал его как "то, что мы называем "рыжим крабом", около восемнадцати лет, с небольшим количеством мозгов и меньшим количеством денег". “Таймс" добавила: "Некоторые из этих пароходов были проданы мальчикам, у которых никогда не было достаточно собственных денег, чтобы купить маленькую лодку. В конце концов, удивляться особо нечему — люди, занимающиеся таким грязным бизнесом, скажут что угодно, только не свои молитвы”. “Элла Уорли” находилась примерно в ста милях к северу от Абако, когда ее поймали в 1862 году, но в ее документах говорилось, что она направлялась в Канаду с грузом для Уильяма Райта. Лоцман на борту сказал союзным морякам, что он понятия не имеет, куда направляется судно, и утверждал, что они направлялись к Гольфстриму, а не направлялись в какое-либо конкретное место. Груз, отправленный Генри Аддерли и компанией, состоял из винтовок, мушкетов, свинца и селитры.

***

“Фламбо”, поддерживая свои котлы в рабочем состоянии, наконец-то исчерпал запасы угля и направился в Ки-Уэст. Уайтинг, разочарованный своей неспособностью загрузить крейсерыСоюза, послал “Калеб Стетсон” в Ки-Уэст, чтобы разгрузить там его уголь. Но с учетом того, что различные крейсера Союза сейчас рыщут по обоим каналам, направляясь из Нью-Провиденса, доставка ценного груза "Гладиатора" в Конфедерацию потребует некоторой изобретательности. Об отправке самого тихоходного “Гладиатора” не могло быть и речи, поскольку блокаду Союза уже становилось все труднее преодолеть для чего угодно, кроме быстрых пароходов. Точно так же, как нарезные мушкеты делали наполеоновскую тактику устаревшей на полях сражений, пар приближал конец дням парусного спорта. Пытаясь войти в гавань Джорджтауна, Южная Каролина, в канун Рождества, “Принц Уэльский” был сожжен кораблем Союза, а старый враг Мерритта и Уайтинга Уильям Х. Нортруп, наконец, был схвачен в Литтл-Ривер-Инлет, Северная Каролина, на следующий день. Неудивительно, что Джордж Тренхолм и Генри Аддерли были готовы предложить свои услуги, и, как обычно, за это была плата.

(Особняк Генри Аддерли

Тренхолм написал Иуде Бенджамину 30 декабря 1861 года, предлагая воспользоваться двумя их паровыми судами "Сесиль" и "Каролина" (недавно купленный корабль, а не судно, которое теперь называется "Феодора"), на которое можно было бы перегрузить груз "Гладиатора". Тренхолм предложил разгрузить суда, предназначенные/оформленные/ для плавания к Сент-Джон и заверил Бенджамина, что “наши агенты, господа. ГенриАддерли и компания будут управлять всем с максимальной осторожностью”. К концу 1861 года десятки кораблей проходили линию блокады, чтобы отправиться из Нассау в Конфедерацию и обратно. Но прибытие “Принца Уэльского”, “Эллы Уорли”, “Теодоры” и “Гладиатор”а в начале декабря привело таких проницательных бизнесменов, как Джордж Тренхолм и Генри Аддерли, к новому образу мышления.
С освобождением Мейсона и Слайделла Соединенными Штатами в январе 1862 года любые шансы Англии вступить в войну на стороне Конфедерации существенно снизились. Война больше не выглядела коротким делом, и от идеи отказа от хлопка пришлось бы отказаться в пользу отправки хлопка в Англию в обмен на материалы, необходимые Конфедерации для борьбы и выживания. В дополнение к деньгам, которые можно было заработать на войне, такие торговцы, как Генри Аддерли, Генри Сондерс и Роберт Сойер, продолжали заниматься большей частью обычной торговлей, которой они занимались до войны. Это часто означало оплату комиссионных в офисе Уайтинга за суда, ведущие законный бизнес в Соединенных Штатах. Это “обычное дело” с теми самыми людьми, которые ответственны за флаги Конфедерации, развевающиеся на лодках через Бэй-стрит от его офиса, должно быть, вызвало у Уайтинга значительное разочарование. Этот новый способ ведения бизнеса предполагал координацию доставки товаров из Англии с прибытием хлопка и других ресурсов, таких как скипидар с Юга.
Логистические и финансовые аспекты предприятия должны были стать намного более сложными. В начале 1862 года и Тренхолм, и Аддерли произвели кадровые перестановки, которые позволили им справиться с огромным объемом бизнеса, который они видели на горизонте. В преддверии начала торговой блокады Генри Аддерли начал 1862 год с объявления о том, что его сын Огастес Аддерли и его зять Джордж Харрис теперь являются партнерами в его фирме. Как и Тренхолм, он имел представление о том, что его ждет, и для увеличения прибыли ему нужна была энергичная помощь. Харрис вел свой собственный комиссионный торговый бизнес с конца 1850-х годов, а Огастес Аддерли уже выполнял работу для своего отца. Харрис уже был довольно успешным и позже, во время войны, был описан как “ведущий и активный ум” Генри Аддерли и компании. Помогая руководить этой компанией, он также поддерживал свой собственный бизнес и склады. Осенью 1861 года, когда события в Нассау действительно начали набирать обороты, Огастес Аддерли находился в Нью-Йорке. Скорее всего, он работал над организацией поставок контрабандных товаров из этого порта в Нассау для бизнеса своего отца.

(Гостиная Аддерли

Август был спортсменом, занимался скачками на лошадях и гонками на лодках в Нью-Провиденсе. Похоже, у него тоже был вспыльчивый характер. Весной 1862 года он входил в банк Нассау со своим маленьким сыном, когда у его сына произошла какая-то стычка с черным часовым. Часовой, солдат 2-го Вест-Индского полка, в ответ вонзил штык в грудь Огастеса Аддерли. Солдат позже утверждал, что оба Аддерли использовали оскорбительные выражения в его адрес. Командир часового, белый британский офицер, защищал действия своего солдата, но свидетели были на стороне Аддерли. Неудивительно, что этот вопрос был закрыт. Август был вовлечен в другой инцидент позже той весной. Агент андеррайтера Чарльз Джексон поднял очень большой флаг США над своим оффисом, когда Огастес подошел и сказал: “Хорошо, Джексон, я вижу, что ты поднял свой флаг Союза для победы”. Джексон ответил: “Да”, и Аддерли ответил: “У меня есть флаг Конфедерации, который я намереваюсь подънять рядом с вашим на соседней площадке.” Затем разгневанный Джексон крикнул: “Вы можете поднять любой флаг, какой вам заблагорассудится, но я думаю, что вы уже достаточно опозорили себя, не поднимая флаг конфедератов/сецессионистов/”.
Август воспринял это как оскорбление всей фирмы, и он, Джордж Харрис, и его отец подал иск против Джексона в суд. Фирму защищал генеральный прокурор Джордж Андерсон, в то время как Джексон пользовался услугами сына Стивена Диллета Томаса. Андерсон высмеял Джексона, поднявшего флаг, саркастически указав на “победы” великого Союза в Боллз-Блафф и Булл-Ран. Учитывая местные условия, мало кто был шокирован, когда судья Лис нашел истцов и оштрафовал Джексона на 5 фунтов стерлингов. Очевидно, готовый подать в суд на любого, кто его обидел, Август (Огастес) также будет участвовать в судебном процессе против парня с Бэй-стрит Роберта Сойера позже во время войны. К этому времени Сэм Уайтинг, возможно, был готов выступить в качестве свидетеля против Чарльза Джексона, поскольку два американца серьезно поссорились.
Поскольку Джексон работал на андеррайтеров, которые обеспечили должность для Уайтинга, враждебность не предвещала ничего хорошего для будущего Уайтинга в Нассау. Уайтинга привезли в Нассау, чтобы разобраться с потерями, понесенными от рук вредительской индустрии, но теперь у него было полно дел с более серьезной проблемой, связанной с тем, что враги его страны снабжались судами, пришвартованными прямо у его входной двери. То ли Джексону лично не нравился Уайтинг, то ли он чувствовал, что выполняет паршивую работу, но он начал жаловаться своим боссам в Совете андеррайтеров. Он начал с того, что усомнился в патриотизме Уайтинга, обвинение, которое кажется смехотворным, основываясь на поведении Уайтинга в течение последнего года. Но, по словам Джексона, в декабре 1861 года Уайтинг шел по Бэй-стрит с лейтенантом Темплом (“Фламбо”), когда они столкнулись с Томасом Локвудом из экипажа блокадо-прорывателя “Теодоры”.
Столкновения между мужчинаминаходящимися по разные стороны войны становились обычным явлением на улицах Нассау по мере продолжения войны, и эти столкновения иногда заканчивались насилием. На этот раз, к изумлению Темпла, Уайтинг тепло поприветствовал Локвуда и представил его Темплу как “одного из лучших парней в мире”. Когда Темпл сообщил об этой странной встрече Джексону, ни один из них не знал, что Локвуд избавил Уайтинга от серьезных неприятностей в гавани Чарльстона, когда он посадил свою шхуну на мель в начале того года. Темпл закончил тем, что написал письмо министру военно-морского флота Уоллесу об этой встрече, и Уэллс переслал письмо государственному секретарю Сьюарду. Джексон также начал выдвигать более серьезные обвинения против Уайтинга, связанные с его неспособностью контролировать приём алкоголя.
Томас Б. Эллс, коллега Джексона по страхованию, который отдыхал в Нассау, написал Сьюарду письмо. Письмо, которое, вероятно, было написано по подсказке Джексона, восхваляло Уайтинга как “храброго, благородного и великодушного и такого же хорошего моряка, как когда-либо ступавшего на палубу корабля”. Но Эллс добавил, что из-за обычных проблем Уайтинга с алкоголем он “потерял уважение всех и даже неграми.” Два инцидента, по-видимому, послужили поводом для этого обвинения. В первом случае Уайтинг напился после ужина с другом в начале января 1862 года и вступил в громкую ссору на улице, когда шел домой. В том же месяце Уайтинг устроил вечеринку на воде и опьянел. После вечеринки он затеял ссору в местном магазине, в результате которой была вызвана полиция. Новости об обоих этих событиях очень быстро облетели маленький город.
Обеспокоенный Сьюард попросил Уайтинга изложить свою версию этих историй. В своем ответе, написанном 19 января 1862 года, Уайтинг начал с того, что рассказал Сьюарду, что он был трезвенником и добровольцем в деле трезвости в течение шести лет, прежде чем приехать в Нассау. Фактически, его усилия привели к тому, что ему дали прозвище “Реформатор Запада". Затем он объяснил, что продолжал полное воздержание до того вечера, когда ужинал с другом. Выздоравливая от лихорадки, он сказал, что вино, которое они пили, имело “удивительные эффекты". Возвращаясь домой через пустырь, он столкнулся с “Баком” Сондерсом, известным в округе как “Король вредителей”. Это был тридцатипятилетний Джон Генри Сондерс, который жил на острове Харбор, но часто бывал в Нассау. Его шхуна "Гальваник" считалась королевой флота из сотен судов-вредителей, которые бродили по островам. Дородный и неграмотный, Сондерс был таким же ловким торговцем, каким они бывают, и хорошо известен торговцам и агентам андеррайтера, таким как Чарльз Джексон. Он уже давно участвовал в разрушительной игре.
Часто рассказывали историю о том, что судно, застрахованное через Джексона, село на мель возле островов Берри и было спасено героическими действиями Сондерса. С покинутого корабля, груз из тысячи ящиков на борту был тщательно перенесен на “Гальваник” и доставлен обратно в Нассау в идеальном состоянии. Сондерс и капитан потерпевшего крушение корабля пришли в кабинет Джексона, где капитан рассказал о доблестных усилиях Сондерса. Джексон, как известно, был жесток в делах, которые казались подозрительными, но в этом деле он поверил капитану. Он погладил бороду и спросил Сондерса, чего тот хочет, и Сондерс попросил 4000 долларов (4 доллара за ящик), чтобы не доставлять капитану слишком много хлопот из-за того, что он разбил корабль. Джексон с радостью заплатил. Несколько месяцев спустя правдивая история вышла наружу. Корабль слегка сел на мель, и Сондерс пришел на разведку. Во время приватной беседы с капитаном Сондерс передал груз с разбитого корабля на “Гальваник”, освободив корабль. Оставив корабль там на случай, если кто-нибудь из команды заговорит, капитан вернулся с Сондерсом и грузом в Нассау, где они с радостью разделили выигрыш с Джексоном.
Уайтинг, который описал Сондерса как “хорошо известного сепаратиста", утверждает, что Сондерс мимоходом назвал его “проклятым северным негодяем”. Уайтинг ответил, что “он был северным негодяем, сравнимым с семидесятью сепаратистами”. С этого момента спор о криках выродился и считался несколько ниже достоинства иностранного консула, особенно на виду у граждан. Во втором случае Уайтинг устроил вечеринку на воде 7 января 1862 года и выпил вино, как он утверждал, “в последний раз в своей жизни”. Он описал себя как “значительно взволнованного”. После вечеринки он зашел в магазин местного жителя по имени Робинс, которого Уайтинг описал как “не имеющего социального статуса и женатого на цветной женщине”. Робинс сделал несколько уничижительных замечаний о Севере, разозлив Уайтинга. Была вызвана полиция, и хотя арестов не было, это снова сочли неподобающим иностранному сановнику.
После шести месяцев, проведенных в Нассау, Уайтинг и Джексон расстались. В своих письмах Сьюарду Уайтинг утверждал, что Джексон не имел “никакого социального статуса” и его повсеместно не любили. Учитывая работу Джексона в Нассау, это, вероятно, было довольно точным. Он также описывает Джексона как “жалкого, подозрительного парня”. Он сказал, что в то время как Джексон заявлял о дружбе, он собирался за его спиной делать неблагоприятные отчеты Совету андеррайтеров. Уайтинг слышал от Иеремии Таппана из страховой компании "Нептун", что люди теперь плохо отзываются о нем в Нью-Йорке. Уайтинг также нанес удар по патриотизму лейтенанта Темпла. На обеде с Тимоти Дарлингом Темпл, очевидно, заметил, что бомбардировка Чарльстона расстроит его так же сильно, как и бомбардировка Бостона. Борясь за свою работу, Уайтинг также отметил, что, похоже, есть ряд людей, кровно заинтересованных в том, чтобы его уволили.
Правление весной отправило представителя в Нассау для оценки ситуации, и в полученном ими отчете указывалось, что сообщения о некомпетентности Уайтинга были преувеличены. Скорее, похоже, что некоторые местные жители хотели, чтобы Уайтинга убрали и заменили кем-то с более сепаратистскими наклонностями. Уайтинг утверждал, что Айзек Мерритт, его предшественник, был недоволен тем, что его уволили с работы, и мог стоять за некоторыми обвинениями. Он также сказал, что на эту должность претендовали еще двое мужчин. Одним из них был человек по имени Джордж Барни, который приехал в конце 1861 года и открыл продуктовый магазин в помещении, которое он арендовал у “парня с Бэй-стрит” Генри Сондерса. Другим был Отис Кимболл из штата Мэн, который управлял местным ледяным домом рядом с общественным рынком на Бэй-стрит вместе с другим американским гражданином Августом (Огастесом) Арнольдом. Лед, который они продавали по три цента за фунт, доставляли на корабле с Великих озер в Бостон, а затем в Нассау. Покупатели могли либо купить его в магазине, либо приобрести у мужчин и мальчиков, работающих в ледяном доме, которые возили его от двери к двери на тачках.
Уайтинг не возражал против того, что его в целом недолюбливали, но объяснял это его патриотизмом и усердием в выполнении своей работы. “Здесь есть большой класс людей, для которых вид моего консульского флага вызывает значительное раздражение. Великая партия отделения здесь, с богатым старым «королем» Генри Аддерли во главе... они с самого начала не одобряли меня”. Еще одна проблема для Уайтинга заключалась в том, что он должен был внести залог в размере 5000 долларов, когда занимал эту должность. Сын Уильяма Сьюарда Фредерик был помощником государственного секретаря и отвечал за консульские должности. Фредерик Сьюард спросил Уайтинга об этой связи, когда тот впервые приехал, а затем снова в феврале 1862 года. Чтобы избавиться от этой второстепенной проблемы, Уайтинг пообещал Сьюарду, что отправит свою жену обратно в Нью-Йорк, чтобы разобраться с этой проблемой. Она отправилась в Нью-Йорк на "Диком голубе", прибыв 9 марта. Группа граждан США, проживающих в Нассау, наконец подписала свидетельство, которое Уайтинг отправил Сьюарду, свидетельствующее о его патриотизме и исполнении служебных обязанностей. Похоже, на какое-то время это утихомирило шумиху.
Однако трения Уайтинга с Чарльзом Джексоном и враждебность к нему “парней с Бэй-стрит” не облегчили бы его жизнь в Нассау. Одним из людей, подписавших петицию в поддержку Уайтинга, был Джон Сэндс Хауэлл, арендатор отеля Royal Victoria. Хауэллу было тридцать шесть лет, и он преуспел в строительстве как зданий, так и судов. В переписи населения Нью-Йорка 1860 года его профессия указана как мастер-строитель. Он также много путешествовал, несколько раз плавал в Австралию и Англию. Он впервые отправился в Нассау на “Карнаке” летом 1861 года, готовясь к заселению отеля. Его жена Мэри умерла в сентябре 1860 года, оставив его с пятилетней дочерью и, возможно, в поисках нового старта.
В 1861 году он жил в отеле, но продолжал ежегодно возвращаться в Нью-Йорк каждое лето во время войны. Похоже, что он проделал первоклассную работу как по строительству, так и по эксплуатации отеля. Повседневной деятельностью в “куин Виктории” руководил суперинтендант Юджин Д. Томпсон. В течение первого сезона обе газеты Нассау публиковали списки посетителей отеля и размещали объявления о ночных ужинах с дичью и мороженом, редком лакомстве в тропиках. Пианист по имени Джон Пауэлл развлекал в вестибюле. В середине февраля многие американские гости шли от отеля до Парламентской площади, чтобы посмотреть на зрелище, связанное с открытием законодательной сессии. Хотя Пауэлл был американцем, он прекрасно вписывался в багамскую культуру. Живя в отеле и управляя им, он был ключевым источником информации о приходах и уходах участников блокады. Однако он был не прочь подзаработать. Позже, во время войны, он покинет отель, чтобы открыть новое заведение, которое на самом деле было выгодно тем, кто торговал контрабандными товарами. Несмотря на холодное отношение, которое он получал от Верхней Десятки, были Раковины, которые, казалось, были довольны присутствием Уайтинга на острове.
В середине февраля он прочитал лекцию под названием “Кругосветное путешествие с посещением островов Ост-Индии, архипелага и верховой прогулкой по острову Святой Елены”. Он прочитал лекцию в Багамском институте, обществе, посвященном развитию литературы и науки, которое было создано в 1854 году с судьей Лисом в качестве первого президента. Издатель Томас Б. Томпсон из "Багамского вестника" выразил свое огромное удовольствие от лекции Уайтинга и отметил, что она была так же хороша, как и предыдущая речь, которую он произнес в институте. Но проблемы Уайтинга, должно быть, были широко известны, как добавил Томпсон,
“Мы также искренне сожалеем о том, что это последний раз, когда у нас, вероятно, будет возможность услышать мистера Уайтинга, и мы не можем не выразить удовлетворение, которое мы почувствовали, слушая короткую речь, произнесенную нашим уважаемым другом в конце. Его благородное самоутверждение и теплые чувства лояльности, выраженные им по отношению к Англии, дополненные глубоким восторженным чувством окончательного успеха его родной страны над ее врагами, не могли не вызвать восхищения и добрых чувств у большой присутствующей аудитории”.
Томпсон также опубликовал стихотворение, написанное Уайтингом по этому случаю, и высоко оценил “его прекрасную манеру декламации”.

***

В то время как в Нассау разыгрывались различные драмы с участием Уайтинга, сага о “Гладиаторе” продолжалась. Больше не находясь под бдительным присмотром лейтенанта Темпла и “Фламбо”, судно оставалось слишком медленным, чтобы прорвать блокаду. В первую неделю января 1862 года Хейлигер перевел судно на якорную стоянку Кокрейна, глубоководную якорную стоянку примерно в восьми милях к востоку от северо-восточной оконечности Нью-Провиденса и чуть южнее острова узкой Розы. Он был вынужден сделать это, потому что кораблям не разрешалось бросать якорь в гавани с грузом, включавшим порох, а у Гладиатора на борту были тонны пороха. 28 января Хейлигер начал перевалку части груза "Гладиатора" на прорыватель “Кейт”.
“Кейт” была “Каролиной”, обещанной Джорджем Тренхолмом в предыдущем месяце, но с измененным именем и теперь зарегистрированной в британском реестре. Прежде чем отправиться на якорную стоянку Кокрейна на “Кейт”, Том Локвуд взял нескольких парней с Бэй-стрит и других сторонников Юга (скорее всего, включая Хейлигера) в увеселительный круиз вокруг острова Хог, о чем с отвращением сообщил корреспондент "Нью-Йорк Таймс" в Нассау. Часть груза, переданного на “Кейт”, включал шесть тысяч винтовок Энфилда и пятьсот бочонков пушечного пороха, что давало некоторое представление об огромной ценности содержимого корабля для Конфедерации.
К этому времени “Фламбо” вернулся в город, но поскольку Хейлигер получил британское разрешение на перевозку, Темпл мало что мог с этим поделать. Хотя он не наблюдал за перегрузкой (вероятно, выполненной ночью), Темпл заметил, что “Гладиатор” сидел на несколько футов выше в воде. Он пожаловался генеральному прокурору Джорджу Андерсону, но Андерсон зачитал ему циркуляр из Лондона, написанный секретарем Адмиралтейства Уильямом Ромейном. Циркуляр предписывал колониальным чиновникам не вмешиваться в перевозку любых товаров, даже оружия и боеприпасов. Видя, что он мало что может сделать, Темпл на своём “Фламбо” снова покинул Нассау.
В письме Бенджамину Хейлигер немного позлорадствовал по поводу сложившейся ситуации: “Вы можете легко представить, насколько сильно янки испытывают отвращение к этой пристрастности, как они это называют. Это называется еще одним вопиющим нарушением нейтральных прав". В отличие от Уайтинга, Хейлигер отлично вписывался в компанию парней с Бэй-стрит. Как он сказал Бенджамину: “Мои отношения с местными властями носят самый дружественный характер. Я получаю много заметных знаков внимания, которые я ценю как проявление возросшей сердечности по отношению к правительству Конфедерации”. Хейлигер заполнил фальшивые накладные, в которых указывалось, что “Кейт” направлялась в Сент-Джон. Вместо этого она направилась в довольно малоизвестное место Москито-Инлет близ Нью-Смирны, штат Флорида. Это было менее чем в сорока восьми часах плавания от Нассау, и корабль, направлявшийся туда, мог подняться вверх по Гольфстриму и избежать любых американских кораблей, направляющихся на юг. Груз был благополучно доставлен 31 января, и большая часть боеприпасов попала в войска в Вирджинии.
Москито-Инлет был предложен ранее в этом месяце Джоном Маффитом. Маффитт был лейтенантом военно-морского флота Конфедерации, но работал помощником Роберта Э. Ли в укреплении обороны от восточной Флориды до Южной Каролины. До войны Маффитт провел пятнадцать лет на обследовании побережья США и, вероятно, знал юго-восточное побережье Конфедерации лучше, чем кто-либо из ныне живущих. Его работа в 1854 году по обследованию того, что позже стало одним из путей, используемых блокадо-прорывателями в Чарльстоне, привела к тому, что он был назван каналом Маффитта. В дополнение к своей официальной роли он также консультировал Джона Фрейзера и компанию в отношении их усилий по блокаде. Сорокачетырехлетний Маффит был непревзойденным моряком, он родился в море и поступил на службу в военно-морской флот США в возрасте тринадцати лет. Когда началась война, он подал в отставку и поступил на службу в военно-морской флот Конфедерации. Он был не только широко уважаемым и чрезвычайно отважным моряком, он наслаждался жизнью и был немного шутником. Один бывший товарищ по кораблю описал его как “самого сердечного и щедрого друга и самого добродушного товарища, которого я когда-либо знал. Он всегда был воплощением своей жизни, полным веселья и нежного сочувствия ко всем окружающим. Он был прирожденным моряком и великолепным офицером, и я никогда не знал никого более любимого".

 Отправлено: 14.04.23 20:29. Заголовок: 2 января 1862 года, ..

2 января 1862 года, когда Тренхолм общался с Джудой Бенджамином по поводу плана Москито-Инлет, он также, по-видимому, предложил Маффиту перейти от работы с Ли к обязанностям, связанным с управлением и организацией прорывов блокады. 7 января Маффиту было поручено принять командование "Сесиль" и использовать свой опыт работы на побережье для доставки грузов из Нассау в Чарльстон и Уилмингтон. 27 января Джуда Бенджамин попросил Маффита отправиться в Нассау на “Сесил” и поговорить с Хейлигером, чтобы выяснить, что происходит с планом перевалки грузов “Гладиатора”. Если возникнут какие-либо проблемы с перегрузкой ее груза, Маффит должен был взять под контроль "Гладиатор" и найти способ доставить его в порт Конфедерации. К середине февраля "Кейт" вернулась за новым грузом "Гладиатора". Кроме того, она привезла с собой еще одного человека, посланного на помощь Джорджем Тренхолмом.
Джон Батист Лаффит, 39 лет, работал агентом в фирме "Джон Фрейзер и компания" и имел долгую историю комиссионного торговца. Он стал ключевым партнером Хейлигера в содействии потоку материалов через Нассау. Лафит оказался отличным выбором в качестве важного звена, помогающего получить двадцать миллионов долларов, заработанных фирмами Тренхолма в течение следующих трех лет. Лафитт родился в Огасте, штат Джорджия, и его семья переехала в Чарльстон, когда он был мальчиком. Его отправили в колледж Спринг-Хилл в Мобиле, штат Алабама, который он окончил в шестнадцать лет и вернулся в Чарльстон, чтобы начать карьеру в бизнесе. Он и его старший брат Эдвард (который поднял флаг пальметто перед ликующей толпой Чарльстона в декабре 1860 года) работали комиссионными торговцами и стали достаточно заметными, чтобы быть избранными в корпоративные советы
и государственные должности.
В то время как его брат был рабовладельцем и занимался работорговлей, Джон Лафит после войны утверждал, что никогда не участвовал в этой торговле и выступал против нее. Тем не менее, оба мужчины были ярыми сторонниками отделения, и у Джона Лафита, возможно, было несколько искаженное представление о расовых отношениях на Юге. Во время войны он писал Шарлю Приоло, что “между двумя расами нет ни капли вражды. Мы просто просили их продвигать свою собственную цель”. Джон Лафит был не только хорошим бизнесменом, но и человеком, которым все восхищались. Один наблюдатель, говоря о нем, сказал: “У него был интеллект немалого калибра. Он любил правду и всегда мог заявить о ней. Он был прост в величии и велик в своей простоте". После падения форта Самтер Джон Лафитт не стал долго ждать, чтобы начать помогать Конфедерации приобретать припасы из-за рубежа.
В начале августа 1861 года он отправился вместе с капитаном-ветераном Чарльстона Дэниелом Б. Винсентом в Сент-Джон, чтобы разобраться с грузом “Альянса”. Корабль отплыл из Ливерпуля в начале мая, но был отправлен из Чарльстона новой блокадной эскадрой. Она направлялась в Канаду с частичным грузом железнодорожного железа и угля. Лафит и Винсент отправились в Сент-Джон через Бостон, и их разговор на пароходе из Бостона был подслушан информатором из офиса маршала США. Имена Винсента и Лафита в конце концов дошли до госсекретаря Уильяма Сьюарда.
Прибыв в Сент-Джон, Лафит и Винсент начали заполнять пустое пространство на судне (на котором теперь красовался флаг Конфедерации) свинцом и листовым железом, капсюлями и другой военной контрабандой. Винсент, который был хорошо знаком с побережьем Каролины, должно быть, служил лоцманом, чтобы благополучно доставить корабль в Чарльстон. К началу сентября Лафитт продавал материалы “Альянса” военному министерству Конфедерации. Винсент продолжал руководить блокадой до тех пор, пока в июне 1862 года его не захватили у Чарльстона на прорывателе “Эмили”. В дополнение к управлению собственной компанией, Лафитты также были партнерами в “Боуи, Лафитт и компания» (Bowie, Lafitte и Co ) с торговцем Джоном Эндрю Боуи.
У этой компании был причал прямо рядом с причалом “Джона Фрейзера и компании” у основания Камберленд-стрит вдоль Чарльстонской пристани. У братьев Лафитт были большие дома на Вентворт-стрит, недалеко от особняка Джорджа Тренхолма на Ратледж-авеню, и до войны они вели дела с Джоном Фрейзером и компанией. В какой-то момент в начале 1862 года Лафит, по-видимому, отправился в Англию, чтобы обсудить логистику с Чарльзом Приоло, прежде чем отправиться в Нассау. Генри Аддерли был бы плодотворным партнером для Тренхолма, но поскольку Аддерли всегда ставил на первое место свои собственные деловые интересы, Тренхолму стало необходимо иметь опытного представителя в том месте, где происходили сделки. Учитывая их довоенные отношения и репутацию Лафита, неудивительно, что Тренхолм завербовал его в качестве своего агента в Нассау.
Лафитт и Хейлигер стали друзьями и близкими союзниками в последующие хаотические годы. Они могли бы составить маловероятную пару, поскольку Лафит, похоже, был теплым и общительным, в то время как Хейлигера описывали как резкого, делового и перегруженного работой. Они часто занимались делами друг друга, когда это было необходимо, и из-за тесной связи между фирмой Тренхолма и Конфедерацией наблюдатели часто предполагали, что Лафит был официальным агентом Конфедерации. И в каком-то смысле так оно и было. Лафит и Хейлигер регулярно работали с Генри Аддерли и компанией, а Лафит также поддерживал регулярную переписку с Чарльзом Приоло в Ливерпуле и Теодором Вагнером в Чарльстоне. Лафитт прибыл в Нассау со своей женой Евфросиньей и ее семнадцатилетней племянницей Мэри Вирджинией Фуржо. У Лафиттов было двое детей, пятнадцатилетний Джеймс и четырнадцатилетняя Мари, оба из которых остались в Чарльстоне. Перед окончанием войны Джеймс поступил на службу в 27-й батальон пехоты Джорджии.
Вирджиния (как ее называли в семье) произвела большое впечатление на жителей Нассау и особенно на проходивших мимо молодых конфедератов. Она была известна своим пением, и “Багама Геральд" сделала обзор концерта, который она дала в Королевской Виктории: "Мисс Фуржо исполнила песню "Смотри, это час", чьи птичьи ноты вызвали самое сильное восхищение, которое стало еще более глубоким, когда она исполнила свою вторую песню "Это было в миле от Эдинбурга”, когда аплодисменты могли утихнуть только благодаря ее появлению". По крайней мере, пара очевидцев оставила записи о своем очаровании Вирджинией Фурджо.
Ричард С. Флойд был девятнадцатилетним офицером CSS во Флориде. Из Теннесси он отправился в Аннаполис, но уволился из военно-морского флота США в начале войны. Как мы увидим, в конце весны и начале лета 1862 года “Флорида” появилась в Нассау, и Флойд проводил там время с другими офицерами корабля. Располагая свободным временем, Флойд сделал серию набросков жизни и людей Нассау и передал их Вирджинии. Она также завладела более поздним наброском, который он сделал в 1864 году, изображая себя в море на борту "Флориды".
Другим, возможно, влюбленным поклонником был Дуглас Френч Форрест, двадцатипятилетний виргинец, который начинал в армии Конфедерации, но позже перевелся на флот. Он прибыл в Нассау в конце мая 1863 года на борту другого корабля, который станет частью нашей истории, "Маргарет и Джесси". В Нассау он был представлен Лафиттам и Вирджинии Альфредом Тренхолмом, сыном Джорджа Тренхолма. Альфред служил в армии, но был демобилизован из-за тяжелой пневмонии и пришел к Маргарет и Джесси вместе с Форрестом. Его отец отправлял его в Англию через Нассау, чтобы он выздоравливал в ливерпульском доме Чарльза Приоло. Джордж Тренхолм сказал Приоло: “Он всегда был хрупким, хотя и не болезненным, и вряд ли годился для военной службы. Он лучший мальчик в мире и не доставит вам никаких хлопот”.
Форрест сопровождал Альфреда Тренхолма в Англию на том же пароходе "Трент", с которого Чарльз Уилкс вытащил Мейсона и Слайделла. Оттуда Форрест продолжил свою карьеру в военно-морском флоте Конфедерации на борту “Раппаханок” (CSS Rappahannock). Во время своего месяца в Нассау Форрест провел немало времени с Лафиттами. Казалось, ему нравилось разговаривать с этой парой и их частыми гостями. Пьер Суле, видный новоорлеанский политик и друг Хейлигера, был в городе, и Форрест победил его в игре в шахматы. Эта настольная игра была особенно популярна среди уроженцев Нового Орлеана, поскольку молодой Пол Морфи из этого города недавно обыграл всех лучших игроков Европы и был провозглашен чемпионом мира. Больше всего Форресту, казалось, нравилось проводить время с Вирджинией. Наряду с осмотром тропических достопримечательностей они катались в экипаже, играли в карточные и настольные игры и вели приятные беседы. В своем дневнике он с любовью отзывался об этой молодой леди, которая, по его словам, “выглядела очень симпатично”.
Он также подтвердил оценку Уайтингом симпатий города: “Удивительно, насколько здесь развиты общественные настроения южан. Если и есть какое-то чувство враждебности, то оно прекрасно сдерживается. Янки, которых вы здесь видите, либо ярые сторонники Юга, либо совершенно молчаливые враги. Иногда нам указывают на людей как на шпионов, корреспондентов и т. Д. Они - злодейские экземпляры, и у них вид повешенной собаки, скрытный, скрытный, крадущийся".
Вирджиния закончила тем, что вышла замуж за другого молодого человека, с которым познакомилась в Чарльстоне после войны. Фрэнк Доусон родился в Остине Рикс в Англии, но когда его отец сказал, что он разрушит фамилию семьи своим намерением поехать в Америку и присоединиться к делу Конфедерации, он сменил имя. Он поднялся на борт "Нэшвилла", который вышел из Чарльстона в октябре 1861 года, и сжег американское торговое судно, направлявшееся в Англию. Корабль с Доусоном на борту отправился в Бофорт, штат Северная Каролина, в феврале 1862 года, захватив по пути еще два приза. Оказавшись в Конфедерации, он пошел по пути, противоположному Дугласу Форресту, уйдя из военно-морского флота Конфедерации в армию. Он участвовал в ряде важных сражений, включая Геттисберг, и оказался в штабе генерала Джеймса Лонгстрита. После войны он поселился в Чарльстоне, женился на Вирджинии и стал известным редактором газеты. Он описал ее как “очень красивую и образованную, очаровательную певицу, утонченную женщину и преданного и любящего ребенка".
Лафитты поселились в «Куин Виктория», в то время как Хейлигер арендовал дом у Аддерли на Бэй-стрит. Аддерли устроил Лафита в офисе на Бэй-стрит, напротив резиденции Джорджа Харриса. Он и Ефросинья были очень социально активны, устраивали вечеринки и были тепло приняты Старшей десяткой. Они принимали многочисленных старых друзей с Юга, которые приезжали в Нассау по пути в Европу или куда-то еще.
С таким количеством ключевых игроков (включая Чарльза Джексона), постоянно проживающих там, и различными участниками блокады, временно проживающими там, «Куин Виктория» действительно стала оживленным местом. Вирджиния, похоже, довольно хорошо приспособилась к своему новому окружению. В дополнение к молодым солдатам, таким как Форрест и Флойд, она также подружилась с другими подростками, путешествующими со своими родителями. Одним из примеров была Руби Сенак, чей отец Феликс увозил свою семью в Европу, где он стал агентом по закупкам Конфедерации. Руби, такая же привлекательная, как Вирджиния, позже вышла замуж за Генри Хотце, известного пропагандиста Конфедерации в Европе и издателя "Индекса". Другим компаньоном был Чарльз Пассайлэйг, бывший капер "Саванны". Пассайлэйг был двоюродным братом Вирджинии и племянником Ефросиньи, и после освобождения из Нью-Йорка он стал клерком Генри Аддерли и компании, вероятно, по рекомендации Джона Лафита. Он жил с Аддерли. Флоренс Эмили Перполл, племянница Аддерли, ровесница Вирджинии, вероятно, была еще одной подругой. Флоренс и Чарльз Пассайлиг поженились в конце войны.

***

Оказалось, что деловые навыки Лафита понадобились сразу же, как только он отошел от Кейт. Груз "Гладиатора" был отправлен “Джону Фрейзеру и Компании”, и теперь капитан Берд рассуждал о том, как он справляется с финансами в рамках нынешней схемы. Его первоначальный контракт предусматривал, что он получит бонус в размере 1050 фунтов стерлингов за проведение прорыва блокады. Теперь, когда груз был перевезен, он сказал, что в любом случае хочет получить премию, иначе он откажется вывозить еще какой-либо груз. Кроме того, он хотел, чтобы Конфедерация купила “Гладиатор”. Как он мог требовать этого, было неясно, поскольку судно принадлежало Томасу Стоку в Англии. Берд сказал, что если его требования не будут выполнены, он прорвет блокаду и потопит судно, если его будут преследовать, тем самым все равно заработав премию. Лафитт присоединился к Хейлигеру в попытке вразумить Берда, причем Лафитт подчеркнул, насколько трудным был подход к Чарльстону. Но Берд не сдвинулся с места, и в конце концов Лафитт и Хейлигер согласились оплатить его требование. Этот груз был слишком ценен, чтобы с ним что-то случилось. Сумма в размере 15 000 фунтов стерлингов в конечном итоге перешла от Лафита к Стоку, которые позже были возмещены” Джону Фрейзеру и компании” Министерством финансов Конфедерации.
На следующий день “Кейт” отправилась на якорную стоянку Кокрейна, чтобы забрать остальной груз, и, к ужасу Хейлигера, у Берда теперь было другое требование. Как сообщил Хейлигер Бенджамину, “Сказать, что я был раздражен сверх всякой меры, было бы слабым выражением моих ощущений”. Теперь Берд заявил, что хочет, чтобы вся сделка была гарантирована “Генри Аддерли и компанией”, как он, по-видимому, и сделал
не доверяя платежеспособности какой-либо операции Конфедерации. Эта гарантия, конечно, потребовала бы выплаты комиссионных фирме Аддерли. В его попытке выжать из каждой транзакции все соки, кто-то из Аддерли или Джордж Харрис почти наверняка подал Берду эту идею в течение предыдущих двадцати четырех часов. Лафитт собрал еще 2405 фунтов стерлингов за эту “услугу”. У Хейлигера и Лафита не было времени на переговоры, и после консультаций они согласились уступить требованию Берда.
В тот день “Карнак” должен был прибыть в Нью-Йорк, сообщить новости о прибытии “Кейт” в Нассау и, возможно, усилить давление, чтобы найти ее, когда она попытается прорваться через блокаду. Чтобы предотвратить какие-либо дополнительные требования, они написали соглашение, которое Берд должен был подписать. В документе они указали, что Берд не имел права продавать лодку, но, согласно условиям, они все равно соглашались. Половина оставшегося критического груза "Гладиатора" была отправлена “Кейт”, и она отправилась 23 февраля, благополучно прибыв вскоре после этого. Перед отъездом корреспондент “Нью-Йорк таймс” имел возможность спросить Тома Локвуда, какой груз он перевозил во время предыдущего похода “Кейт”, и Локвуд саркастически ответил: "Продовольствие для Севера", имея в виду оружие и боеприпасы. В дополнение к комиссии за гарантирование платежей Конфедерации Генри Аддерли и компания также запросили 2,5-процентную комиссию за пересылку содержимого “Гладиатора”.
В течение того же периода времени две тысячи тюков хлопка, которые Аддерли накопил в Нассау за первые два месяца года, были перегружены в гавани Нассау на “Элизу Бонсолл”, отправляющуюся в Ливерпуль 27 февраля. Аддерли также запросил 2,5 процента за это. Хейлигер высказал мнение Бенджамину, что это было “непомерное требование”, но Джон Фрейзер был готов заплатить его “с учетом сохранения интересов самого влиятельного торгового истеблишмента в Нассау". Несомненно, “Аддерли и Ко”. потеряли бизнес на севере из-за своих симпатий к югу, и они, безусловно, делают все возможное, чтобы компенсировать это, отнимая у нас хороший кусок”. На протяжении всей войны “Аддерли и компания” увеличивали сборы везде, где это было возможно, по мере поступления хлопка. В дополнение к стандартным 2,5 процентам плата за рабочую силу, хранение, перевозку (перемещение хлопка на причале), причал (использование причала), расходные материалы, такие как веревка и шпагат, и наем ночных сторожей, увеличат нормальное сокращение каждой партии ближе к 4 процентам. Несмотря на иногда спорные деловые переговоры, Хейлигер, Лафитт и Аддерли сформировали бы грозную команду в поддержку военных усилий Конфедерации. В дополнение к поиску офисов для обоих мужчин и места жительства для Хейлигера, Аддерли помог им войти в Десятку лучших.
Сэм Уайтинг принял к сведению прибытие Лафита, сообщив Сьюарду в конце апреля, что “мистер Лафит из Чарльстона, владелец парохода "Сесиль", поселился здесь на лето со своей семье. И он, и некий мистер Хейлигер из Нового Орлеана являются агентами Мятежных штатов и в течение некоторого времени занимались перевозкой грузов.” В то время как Уайтинг думал, что Лафит был там по временным делам, он был там надолго. 23 февраля, в тот же день, когда “Кейт” ушла из Нассау в Нью-Смирну, Маффитт прибыл на “Сесиль”. Его поручение о приёме командовния “Гладиатором” больше не требовалось, но Хейлигер написал Бенджамину, что Маффит произвел на него глубокое впечатление и что он "во всех отношениях компетентен, решителен и заслуживает доверия". После краткого пребывания в «Куин Виктория» Маффитт проследил за перегрузкой оставшегося груза "Гладиатора" на “Сесиль” и отбыл, прибыв в Нью-Смирну 2 марта и как раз вовремя.
К середине марта силы Союза захватили Джексонвилл, и конфедераты были вынуждены эвакуироваться из Нью-Смирны. Наконец, освободившись от своего драгоценного груза и теперь принадлежащий Джону Фрейзеру и компании, "Гладиатор", наконец, отплыл обратно в Ливерпуль 2 мая. Еще не полностью осознав важность Нассау для дела, Джуда Бенджамин написал Хейлигеру в марте, похвалив его за работу над "Гладиатором", а затем предложил отправить его домой. Другое судно, "Саутвик", должно было прибыть из Ливерпуля, и Бенджамин сказал Хейлигеру, что после того, как он разберется с этим грузом, его услуги в Нассау больше не понадобятся. Он добавил, что “я надеюсь, что смогу воспользоваться вашими любезными предложениями услуг в какой-нибудь другой сфере”. Темп событий быстро показал обоим мужчинам, что Хейлигеру нужно оставаться там, где он был.
Стремление Тренхолма заполучить Маффита и его опыт в управлении блокадой, похоже, возымели действие. 11 апреля 1862 года Маффит получил письмо из военного министерства, в котором ему предписывалось отправиться в Нассау на корабле “Нассау" (таково было новое название "Теодоры") и "взять под полный контроль все суда, загруженные оружием и боеприпасами для Конфедеративных Штатов, которые вы можете встретить в своем предполагаемую поездку и доставить их в такие порты, которые вы можете выбрать с их грузами, или перевалить такие грузы на другие суда”. Ему было поручено посовещаться в Нассау с Хейлигером, таким образом, договоренность могла быть задумана как Маффитт, координирующий транспортные аспекты торговли, в то время как Хейлигер занимался финансовыми вопросами. Или, возможно, Маффитт занимался бы только вооружением, в то время как Хейлигер занимался бы едой, одеждой и другими предметами. Что бы ни означал этот довольно расплывчатый приказ, вскоре он станет спорным вопросом, поскольку Маффитта перенаправят на совершенно другое задание, а Хейлигер останется в Нассау, координируя все аспекты судоходства Конфедерации.

***

Когда в 1862 году зима сменилась весной, Нассау начал меняться. Ручеёк шхун, доставлявших хлопок из Чарльстона, превратился в поток, когда люди начали понимать, какие возможности теперь открываются перед ними. Это заняло почти три месяца, которых
Генри Аддерли потребовалось, чтобы накопить две тысячи тюков, которые он отправил в Ливерпуль на “Элизе Бонсолл”. К апрелю 1862 года он принимал два или три корабля в неделю, и другие, такие как Сойер, Менендес, “Сондерс и Сын”, также активно включались в игру. Большая часть хлопка поступала из Чарльстона, но часть продолжала поступать из Саванны и других небольших портов, таких как Фернандина, Флорида и Джорджтаун, Южная Каролина. В начале мая Аддерли получил свою первую партию хлопка и табака из Уилмингтона, штат Северная Каролина. Корабли также становились все более эффективными. “Сесиль” под командованием Маффита добралась до Нассау из Чарльстона 7 марта, пробыв всего сорок часов. Хлопок скоро заполнит все склады в городе и заполонит доки и даже дома. Одному ошеломленному посетителю Хейлигер сказал, что даже весь этот хлопок не может удовлетворить 5 процентов британского спроса.
Зимой 1861-1862 годов Томас Томпсон из "Багама Геральд" часто использовал приезд артистов на остров, чтобы указать на то, насколько скучной была жизнь в Нассау. Компания стеклодувов прибыла в феврале, чтобы “скрасить скучное однообразие нашего острова”. Неделю спустя Томпсон похвалил местных жителей за создание клуба регат, “что-то, что могло бы скрасить скучное однообразие острова”. Забавно используя текущие события, в первой гонке клуба лодки вышли из гавани на восток, к якорной стоянке Кокрейна, и использовали “Гладиатор” в качестве точки разворота. Спектакль в театре принес “приятное облегчение монотонному существованию, которое мы, живущие в этом маленьком морском поясе, в общем-то обязаны терпеть”.
Через месяц или около того даже Томпсону пришлось бы признать, что Нассау был совсем не скучным. В середине марта губернатор Бейли наконец вернулся из продолжительного отпуска, который начался в июне 1861 года. В свое отсутствие он пропустил не только визит принца Альфреда, но и начало Великого Карнавала. Когда "Карнак" приблизился к гавани Нассау с Бейли на борту, погода была слишком суровой, чтобы высадить пассажиров. Чтобы доставить губернатора домой, “Карнак” отправился в юго-западную бухту близ деревни Аделаида, где вода была спокойнее. Там его встретила карета и отвезла обратно в город. Африканские жители первобытного района, вероятно, были ошеломлены, увидев губернатора среди них. Бейли, скорее всего, было одинаково неудобно находиться среди этих субъектов, поскольку его широко считали расистом, и он не очень заботился о них. В своем годовом отчете за 1862 год он заявил, что его усилия по “привитию привычек трудолюбия, бережливости, порядочности и покорности, к сожалению, оказались совершенно тщетными”. Он сказал правительству страны, что избавил бы остров от них, если бы мог. Он также не очень заботился о чернокожих людях, родившихся на острове, отметив, что “негр-креол полностью лишен той стойкой воли и энергии, физической не меньше, чем умственной, благодаря которой он мог бы подняться по социальной лестнице”.
“Кейт”, снова прибывшая из Чарльстона, отправилась вниз, чтобы встретиться с “Карнаком” и высадить пассажиров, в то время как “Карнак” продолжил путь в Гавану. На "Кейт" было загружено довольно много жидких освежающих напитков, чтобы сделать путешествие немного более приятным. Вместе с экипажем на борт поднялись несколько знаменитостей Нассау, включая Джона Маффита и Сэма Уайтинга. Уайтинг намеревался добраться до “Карнака”, чтобы забрать любые важные депеши из Вашингтона, которые могли быть по почте. Возвращаясь с “Карнака” Уайтинг заснул, по некоторым данным, из-за чрезмерного употребления алкоголя, и его депеши были украдены. Когда он проснулся, завязался громкий спор, в ходе которого он обвинил Маффита в их краже, в то время как толпа в основном наблюдала за происходящим с удивлением. По словам одного предвзятого наблюдателя, Уайтинга не любили все в Нассау, и у него “были выигрышные способы заставить всех ненавидеть его”. Бумаги были возвращены в его офис на следующее утро, конечно, после того, как их прочитали Маффит, Аддерли и все остальные, кто хотел взглянуть. Но веселье на этом не закончилось. Когда Уайтинг спустился вниз из своей квартиры над консульством на завтрак, он увидел, что кто-то (все согласились, что это был Маффитт) заменил флаг США перед консульством флагом Конфедерации. Что еще хуже, преступник смазал шест жиром, чтобы флаг нельзя было снять. По словам наблюдателя, Уайтинг “исполнил военный танец вокруг этого столба, который был одним из самых интересных зрелищ, когда-либо наблюдавшихся конфедератами в Нассау”. Когда на следующее утро в гавани появился американский крейсер, Уайтинг сел в свою маленькую лодку возле консульства, чтобы отправиться на переговоры, но обнаружил, что он прилип задним концом к своей лодке. Каролинский деготь был нанесен на его сиденье за ночь.

***


14 апреля 1862 года "Карнак" протаранил песчаную отмель, входившую в гавань из Гаваны. Через час в трюме у него было десять футов воды. Небольшие лодки вышли и забрали около шестидесяти пассажиров, а затем пришли спасатели, чтобы спасти то, что они могли из груза. В течение трех дней Генри Аддерли продавал сигары и сахар с обломков на складе Джона Томсона. Последовало небольшое разногласие по поводу того, что стало причиной крушения. Большинство обвиняло лоцмана Дж. М. Кука, хотя он написал письмо в "Багама Геральд", защищая себя. В ответ многие американцы, плававшие с капитаном Фредериком Ле Мессурье на “Карнаке”, подписали свидетельство, подтверждающее его мастерство, и утверждали, что капитан предупредил лоцмана, что они сбились с курса. Аналогичное свидетельство было составлено и подписано многими пассажирами, включая Джона Лафита, который находился на судне, следовавшем из Гаваны в Нассау, когда оно потерпело крушение. Сэм Уайтинг написал Сьюарду, что ходили слухи о том, что Кук заплатил за разрушение ”Карнака”, чтобы не допустить попадания в Нью-Йорк новостей об огромном количестве участников прорывов блокады, которые сейчас въезжают в Нассау. Чуть более чем за три года “Карнак” совершил рейсы из Нью-Йорка в Нассау, Гавану и обратно тридцать шесть раз и перевез почти 1500 человек из Нассау в Нью-Йорк. Все, от губернатора Бейли до Генри Аддерли, воспользовались удобством корабля для путешествия в Нью-Йорк, а оттуда в Англию. Он выполнял свою службу без происшествий, за исключением, возможно, трагического события 11 марта 1860 года, когда чернокожий член экипажа, буксировавшnй “Карнак” из гавани Нассау, упал за борт. “Карнак” остановился, и ему бросили за борт весло, чтобы он мог за него ухватиться, но когда он закричал: “Ради Бога, спаси меня!” - большая акула унесла его под воду. Довольно крупные акулы были обычным явлением в гавани.
“Кунард-лайн” сыграла ключевую роль в налаживании связей, необходимых для проведения Великого карнавала в Нассау. В дополнение к перевозке людей, как только началась война, лодка также начала перевозить контрабанду. "Нью-Йорк таймс" сообщила, что поездка в феврале 1862 года принесла Генри Аддерли материалы на сумму 75 000 долларов, в том числе несколько двадцатичетырехфунтовых пушек. Пассажиры, оказавшиеся на мели после крушения, в течение следующих двух недель возвращались в Нью-Йорк на грузовых пароходах типа "Вилиджант" (Бдительный - Viligant) и "Эвелина" (Evelina). Стремясь заменить “Карнак”, компания Cunard line отправила из Англии судно под названием “Бритиш Куин” (Британская королева - British Queen), которое перевозило всего 772 тонны по сравнению с 1116 тоннами “Карнака”. Через год "Бритиш Куин" заменит недавно построенный корабль, сравнимый по размерам с "Карнаком", под названием "Корсика" (1134 тонны). Похоже, что оба этих судна также использовались Аддерли и другими для перевозки контрабанды из Нью-Йорка. “Бритиш Куин” совершит свой первый переход в Нассау из Нью-Йорка в начале июня 1862 года, и это плавание будет сопровождаться некоторыми серьезными осложнениями. Но самый серьезный скандал в Нассау летом 1862 года был связан с новым судном, которое прибыло в гавань из Англии в конце апреля.

 Отправлено: 17.04.23 17:32. Заголовок: 7. Львы “Роял Викт..

7.

Львы “Роял Виктори”

Благополучно доставив “Фингал” в Саванну осенью, Джеймс Буллок встретился со Стивеном Мэллори в Ричмонде, прежде чем вернуться по железной дороге в Саванну 23 ноября. “Джон Фрейзер и компания” должны были загрузить “Фингал” хлопком, и ему и Джону Лоу было поручено доставить груз обратно в Ливерпуль. Мэллори также официально предложил Буллоку принять командование одним из торговых рейдеров - “Флоридой” или “Алабамой”, когда вернётся в Англию. Поскольку поезда были заняты перевозкой войск, прошел еще месяц, прежде чем “Фингал” был загружен хлопком. К несчастью для Буллока, эта задержка была катастрофической, поскольку военные корабли Союза теперь накапливались, готовясь к нападению на форт Пуласки, который находился в устье реки Саванна. После двух неудачных попыток прорваться в середине января Буллок решил, что ему лучше вернуться в Англию даже без хлопка. Как оказалось, “Фингал” так и не смог сбежать из Саванны, а позже был превращен в броненосец “Атланта” (CSS AtlantaЪ.
Из-за своего длительного непреднамеренного пребывания в Саванне Буллок и Мэллори также планировали, что ему следует принять командование “Алабамой”, поскольку “Флорида” может быть готова к выходу в море еще до его возвращения. После прибытия в Саванну на “Фингале” 12 ноября Джон Лоу получил несколько удивительных новостей. Его жена Элиза, его дядя Эндрю Лоу и тетя Мэри были арестованы как нелояльные лица по возвращении в Саванну из Ливерпуля. Они были задержаны по пути из Монреаля в Саванну в первую неделю ноября. Элизу, которая была беременна, доставили в тюрьму Гринхоу в Вашингтоне, округ Колумбия, в то время как Эндрю и его жена оказались в Форт-Уоррене в Бостоне. Элиза была освобождена 13 ноября, и восторженный Лоу застал ее в Ричмонде, когда они с Буллоком прибыли туда. Лоу вернул Элизу в Саванну, но Эндрю Лоу и его жена оставались за решеткой еще некоторое время.
В течение нескольких дней союзные власти осознали что, хотя Эндрю Лоу уехал за границу в начале этого года, на самом деле его племянник Джон Лоу был связан с “Фингалом”. Но на этом их подозрения не закончились. Сет Хоули, специальный агент Госдепартамента, допросил Эндрю Лоу и пришел к выводу, что он явно опасен. “Человек, который может собрать деньги для ведения войны, имеет большее значение, чем тот, кто командует армиями. Я считаю Эндрю Лоу самым важным человеком в Форт—Уоррене, которого нужно задержать, если только это не комиссар Джон Слайделл!” У Эндрю Лоу были влиятельные друзья на Севере, в том числе известный нью-йоркский адвокат Уильям Эвартс, и он и его жена были наконец освобождены в марте 1862 года. Сет Хоули перенес свои решительные манеры и анти-южный пыл в Нассау в качестве консула США в 1863 году.
“Джон Фрейзер и компания” предложили Буллоку и Лоу отправиться в Ливерпуль на своем корабле "Энни Чайлдс". Они покинули Уилмингтон 5 февраля и прибыли в Ливерпуль 10 марта, чтобы найти “Орето” (SS Oreto - скоро станет “Флоридой”) готовым к отправке. Судну было присвоено рабочее название Орето (в честь долины итальянской реки) на ливерпульской верфи, чтобы отвлечь внимание от его конечного пункта назначения. За ходом работ на корабле внимательно следил в Ливерпуле консул США Томас Дадли. Дадли сообщил как британцам, так и своему собственному правительству, что строится “грозный и опасный” корабль, который направляется в Конфедерацию. Судно предположительно предназначалось для покупателей в Палермо, Сицилия, но итальянский консул ничего об этом не знал, и Дадли не оставлял “Орето” ни на минуту. Корабль был почти двести футов длиной, с двумя трубами и явно предназначался для войны. Корпус был устроен с подкреплениями, чтобы вместить четыре больших орудия, а внутри были помещения, идентичные британскому военному кораблю. Однако на данный момент корабль был всего лишь оболочкой, ожидающей оснащения. Таким образом, британцы утверждали, что она не нарушала никаких законов.
Буллок ожидал найти капитана “Нэшвилла” Роберта Б. Пеграма в Ливерпуле и был готов передать ему командование “Орето”. Но “Нэшвилл” (с будущим мужем Вирджинии Фурджо Фрэнком Доусоном на борту) вышел несколькими днями раньше. Из-за всех шпионов Союза, наводнивших ливерпульские доки, и давления, оказываемого американскими дипломатическими чиновниками, было важно, чтобы "Орето" быстро вышел в море. Зная, что Джон Маффитт теперь управляет операциями по прорыву блокады в Нассау, Буллок приказал Джону Лоу отвести корабль в Нассау и передать его Маффиту. Лоу, англичанин, был принят по рекомендации Буллока капитаном военно-морского флота Конфедерации. Чтобы сохранить видимость нейтралитета, человек, который на самом деле отправился на судне в Нассау, был гражданином Шотландии Джеймсом Алленом Дугидом. Буллок сказал Лоу, что если он не найдет Маффита в Нассау, ему следует связаться с Льюисом Хейлигером через офисы “Генри Аддерли и компании”, чтобы определить, что делать. “Орето” вышел в Палермо и покинул Ливерпуль 23 марта с пятьюдесятью двумя людьми под командованием капитана Дугида и одним “гражданским” пассажиром, Джоном Лоу.
Когда корабль покинул Англию, на нем был небольшой груз спиртных напитков и продуктов питания, которые были отправлены в адрес Аддерли. Корабль не мог вместить обычный торговый груз, поскольку типичное грузовое пространство теперь было приспособлено для погребов, предназначенных для хранения пороха и снарядов. Все его оружие и боеприпасы были загружены на другой корабль "Багама", который также отправился из Ливерпуля в Нассау в середине марта. “Орето” прибыл в гавань Нассау 28 апреля. Лоу снял номер в "Куин Виктории" и, убедившись, что Маффитта нет в Нассау, встретился с Хейлигером, который сообщил ему, что Маффит прибудет из Уилмингтона в течение недели на "блокадном прорывателе “Нассау" (бывшая "Теодора"). Он также сказал Лоу, что Уайтинг и различные шпионы юнионистов в городе очень заинтересованы в сведениях об “Орето” и что они поэтому, должны перевести его на якорную стоянку Кокрейна, чтобы сделать его менее заметным.
К этому времени все, от губернатора Бейли до докеров, знали, для какой цели предназначался “Орето”. Но даже в этом сильном про-конфедеративном климате оснащение корабля в гавани под Домом правительства, скорее всего, привело бы к международному инциденту. Хейлигер сопровождал Дугида, когда 30 апреля они доставили корабль к Кокрейну. Уайтинг уже требовал, чтобы правительство Багамских островов обыскало судно, поэтому Хейлигер счел необходимым как можно скорее вывести судно под командованием Маффита в море. Но в дополнение к любопытным глазам конфедераты столкнулись с другой проблемой: нехваткой угля для огромного количества судов, которые сейчас толпились в гавани. “Экономист”, “Сесиль” и “Нэшвилл” столкнулись с задержками из-за нехватки драгоценного топлива. Без свежего запаса угля “Орето” никуда не мог перейти.
К концу весны 1862 года число судов, входящих и выходящих из Нассау, росло каждую неделю. Когда лорд Рассел попытался преуменьшить роль Великобритании в этой деятельности, заявив в парламенте, что только девятнадцать шхун прорвали блокаду с начала войны, Хейлигер нашел время, чтобы написать письмо в Nassau Guardian, показывающее, насколько низкой была эта оценка. С сопроводительной таблицей, составленной из официальных таможенных отчетов, Хейлигер заявил, что “мы составили эту таблицу не для того, чтобы рассказать об эффективности [блокады], а для того, чтобы показать нашим торговцам важность торговли, которая недавно выросла и которая, если ее должным образом поощрять, может достичь гораздо более широких масштабов". Он также отметил, что “примечательным обстоятельством является то, что прибывших из южных штатов гораздо больше, чем прибывших с Севера, с которыми мы общаемся свободно и беспрепятственно”. Таблица Хейлигера показала, что после четырех прибытий блокадо-прорывателей летом 1861 года темп увеличился примерно до одного корабля в неделю в последней половине 1861 года: четыре в сентябре, пять в октябре, шесть в ноябре и еще четыре в декабре. Вероятно, это была недооценка, так как в первый год или два года войны небольшие шлюпы продолжали заходить в южные порты и возвращаться с несколькими тюками хлопка.
Все взорвалось, когда Тренхолм начал экспортировать хлопок. После того как в январе 1862 года в штормовую погоду прибыли четыре корабля, в феврале прибыло семь кораблей, а в марте - четырнадцать. К тому времени, когда Хейлигер составил свою таблицу 10 апреля 1862 года, в том месяце из Конфедерации уже прибыло девять кораблей, почти по одному в день. За последние три месяца почти каждый корабль привозил хлопок. Хейлигер отправил копию статьи военному министру Джорджу Рэндольфу (который заменил Бенджамина в марте 1862 года, когда Бенджамин стал государственным секретарем). В сопроводительном письме Хейлигер утверждал, что его статья произвела настоящую сенсацию в Нассау, поскольку некоторые люди, казалось, не обращали внимания на огромную активность, возникшую за последние несколько месяцев. Хейлигер упомянул о нехватке угля Бенджамину в апреле, а в начале мая он отметил, что с полудюжиной прорывателей в гавани у него не было для них угля. "Гладиатору", по сути, хватило только на то, чтобы добраться до Бермудских островов, где он заправился, прежде чем отправиться в Ливерпуль.
С прицелом на будущую прибыль “Генри Аддерли и компания” начали накапливать уголь, получив две большие партии угля из Гаваны и одну из Сент-Джона к началу июля. Генри и Пембрук Сондерс начали строить свою собственную гигантскую кучу угля на острове Хог с доставкой из Гаваны и Кардиффа, Уэльс. В начале мая до этих поставок было еще далеко, поэтому Лафитт попросил Хейлигера съездить на Бермуды и посмотреть, сможет ли он перевезти немного угля в Нассау. Не имея топлива для своих кораблей, Лафитт наблюдал, как исчезают потенциальные доходы. Хейлигер уехал на Бермуды 3 мая с намерением остаться там на пару недель. За день до отъезда он написал Рэндольфу, сообщив ему, что “мистер Лафитт будет руководить всем в мое отсутствие”. То, что сотрудник Тренхолма выполнял обязанности правительственного агента, ясно показывает, насколько тесно были связаны частный бизнес и правительство Конфедерации.
У Хейлигера была вторая причина отправиться на Бермуды. "Геральд", судно "Тренхолм", прибыло в Сент-Джорджес, Бермудские острова, с Мадейры 24 марта. На этом этапе войны операциями Конфедерации на Бермудских островах занимался комиссионный торговец Джон Борн (естественно, за определенную плату). Борн сообщил, что капитан "Геральда" решил, что корабль не войдет в Чарльстон, как планировалось. Что еще хуже, капитан проконсультировался о своей ситуации с консулом США Чарльзом Алленом. Аллен, конечно же, рекомендовал “Геральду” вернуться в Англию. Капитан также проконсультировался с губернатором и генеральным прокурором, оба из которых сообщили Борну, что они ничего не могут сделать, чтобы удалить капитана с корабля.
Прибыв на место и оценив ситуацию, Хейлигер начал работать над тем, как вывеcти "Геральд" с Бермудских островов в Нассау. Чтобы помочь ему, Джеймс А. К. Уилсон, агент Фрейзера, Тренхолма и Компании прибыл из Англии. В ходе переговоров, которые заняли более месяца, Хейлигер и Уилсон в конце концов договорились о выплате капитану, за которую он согласился бы отказаться от корабля. Как только это было сделано, они уладили все с губернатором, чтобы корабль мог продолжить движение. В конце концов 13 июня "Геральд" направился в Нассау. Оттуда она присоединится к кораблям, совершающим регулярные рейсы в Чарльстон. Хейлигер вернулся в Нассау некоторое время спустя на "Леопарде", прибыв в Нассау 21 июня. Намереваясь совершить короткую поездку, Хейлигер пробыл на Бермудах почти два месяца. Работая с "Геральдом", он также сумел договориться с Борном о поставках угля, большая часть которого поступала на Бермуды из Кардиффа. Новая цена Борна составляла 42 фунта стерлингов за тонну по сравнению со старой ценой в 30 фунтов стерлингов за тонну. Войне был всего год, а такие люди, как Борн, Аддерли и Тренхолм, уже накапливали богатства. Джон Маффитт прибыл в Нассау 4 мая, на следующий день после отъезда Хейлигера на Бермуды. Он привел с собой свою двадцатилетнюю дочь Флори, которая, вероятно, подружилась с Вирджинией Фуржо и, похоже, унаследовала дух своего отца. Как и Вирджиния, она была привлекательной и такой хорошей певицей, что во время своего краткого пребывания пела серенаду в «Куин Виктория». После того, как стало ясно, что у ее отца скоро будут обязанности, уносящие его далеко от Конфедерации, она отправилась на “Нассау” обратно в Уилмингтон.
Судно было захвачено 28 мая, и газета сообщила об реакции Флори:
«У капитана Военно-морского флота Конфедерации Штатов Маффита есть дочь, которая является “осколком старого блока". Говорят, что ее отец славится своими бойцовскими качествами, а дочь достойна своего происхождения. Она была на борту "Нассау", когда его захватил корабль янки. Она сидела на открытой палубе "Нассау", пока янки стреляли по пароходу, чтобы привести к подчинению, пока капитан не предупредил ее об опасности и не посоветовал ей отправиться в свою каюту. Она наблюдала за нашими пушками, и когда она видела, как вырываются языки пламени и дым, проявляла достаточно волнения, чтобы создать впечатление, что ее хорошо развлекают. И она продолжала наслаждаться развлечением через окно своей каюты, когда спустилась вниз. Следует иметь в виду, что на борту "Нассау" были тонны пороха, чтобы осознать ужасную опасность ситуации. Один-единственный снаряд, взорвавшийся в этом грузе, разнес бы его на тысячу атомов. Некоторые из тех, кто в то время находился на борту "Нассау", рассказали ее семье, что Флори убеждала капитана не сдаваться, и когда он напомнил ей об опасности, исходящей от груза пороха, и о своем долге перед ее отцом, она воскликнула со слезами на глазах, что ее отец предпочел бы, чтобы пароход был взорван, а не захвачен».
Джон Лоу пришел в комнату Маффита в "Королевской Виктории" в ту ночь, когда Маффит прибыл, и вручил ему письмо от Джеймса Буллока, предлагающего ему командовать “Орето”. Без угля на данный момент Маффит ничего не мог сделать, но он сообщил грузополучателям судна, “Аддерли и Компании”, что он примет командование “одиноким рейдером Конфедерации в океане”. К этому времени Уайтинг сообщил Сьюарду, что “Орето” отправился на якорную стоянку Кокрейна (или “место встречи повстанцев”, как назвал это Уайтинг), и что многочисленные патриотически настроенные граждане сообщили ему, что он снаряжается как капер для охоты на северную торговлю.
В то же время Уайтинг направил письмо губернатору Бейли с просьбой что-то предпринять в связи с этими нарушениями, но быстро получил ответ от Чарльза Несбитта о том, что, по мнению генерального прокурора Андерсона, у них недостаточно доказательств, чтобы что-либо предпринять. Обвинения Уайтинга в адрес “Орето” действительно касались Бейли настолько, чтобы потребовать расследования, и 26 мая генеральный приемник Флетчер Уитли сообщил Несбитту, что, по его мнению, получатели судна (т.е. “Аддерли и компания”) намеревались использовать “Орето” для доставки большого количества оружия и боеприпасов. Хотя эта информация и не совсем верна, она побудила коммандера Х.Ф. Маккиллопа с “Бульдог (”HMS Bulldog) послать несколько человек на якорную стоянку Кокрейна для расследования. Маккиллоп предложил, чтобы “Орето” было приказано вернуться в гавань Нассау, чтобы предотвратить любые недоразумения. Губернатор Бейли спросил генерального прокурора Джорджа Андерсона, законно ли требовать, чтобы “Орето” прибыл в гавань, и Андерсон ответил, что это не так. В начале июня Генри Аддерли накопил немного угля и попросил у Флетчера Уитли разрешения загрузить “Орето” для поездки в Сент-Джон. Уитли передал эту просьбу Бейли, который затем передал ее Исполнительному совету. Совет решил, что судно можно загрузить, но только под наблюдением британского военного судна.
Это было осложнение, на которое Аддерли и конфедераты не рассчитывали, но теперь у них возникла более серьезная проблема. Экипаж "Орето", все британцы, угрожал покинуть корабль. Они записались на коммерческую поездку в Палермо, а теперь оказались в Нассау без определенного пункта назначения и, скорее всего, будут служить на военном корабле. Джордж Харрис предложил им премию и бесплатный проезд обратно в Англию, если они останутся на корабле, но большинство отказалось. Дугид обвинил этих людей в нарушении контрактов и бросил в тюрьму. Один из членов экипажа, Эдвард Джонс, нашел время, чтобы написать письмо Уайтингу из тюрьмы, подробно описав корабль и назвав его “идеальным военным кораблем”. Джон Маффитт описал Джонса как “превосходного негодяя, низкого, грязного, ливерпульского портового крыса”.
Пытаясь собрать новую команду, Генри Аддерли обратился за помощью к своему шурину Чарльзу Перполлу. Скорее всего, это было сделано в качестве отвлекающего маневра, чтобы отвлечь внимание от “Генри Аддерли и Компании”. Праздные моряки уже скапливались в Нассау, и, как заявил один наблюдатель, Перполл мог выбирать из “разношерстной команды моряков, которые бродили по городу, готовые к любой работе”. Перполл начал лично набирать людей в своем магазине, чтобы присоединить к команде, и рассказал им правду о корабле: он направлялся в Мобил, чтобы стать капером. “Аддерли и Компания” выдали мужчинам деньги, чтобы они присоединились к команде, но все равно было трудно найти слишком много желающих. Маффитт писал Стивену Мэллори, что моряков, кочегаров и механиков было трудно найти, возможно, потому, что все они были привлечены для более прибыльной работы во время блокады. Он добавил: “Я упоминаю об этих обстоятельствах с надеждой, что департамент прекрасно поймет тяжелое положение, которое я все это время занимал, и что справедливость восторжествует, если все мои усилия и усилия нашего умного правительственного агента г-на Хейлигера, которому помогает г-н Лафит, потерпят неудачу”. Уайтинг сообщил губернатору Эдварду Джонсу письмом и это, похоже, настолько обеспокоило Бейли, что 5 июня он попросил Маккиллопа сопроводить судно обратно в гавань, чтобы его можно было погрузить под наблюдением таможенника. 7 июня Маккиллоп отбуксировал "Орето" (вместе с кораблем снабжения "Багама", который к тому времени прибыл из Англии) обратно в гавань Нассау. Уайтинг и газеты предположили, что его официально арестовали за нарушение «Закона о призыве на военную службу иностранцев», но это было не так. Харрис и Аддерли начали заполнять корабль ящиками со снарядами в качестве “груза для Сент-Джона”, но им быстро пришлось отступить.
Маккиллоп и “Бульдог” покинули Нассау и были заменены”Грейхаундом” (HMS Greyhound) под командованием коммандера Генри Хикли, который не был так настроен на то, как «играется» в Нассау, как Маккиллоп. Хикли сообщил Джорджу Андерсону, что намерен обыскать корабль. На следующее утро корабль лихорадочно разгружали. Это было неудивительно, поскольку Андерсон также был адвокатом “Аддерли и компании”, а также был близким личным другом всех трех сотрудников фирмы. Такой поворот событий привел к созданию нового плана: корабль должен был отправиться “в балласте” в Гавану. Корабли, плавающие в балласте, перевозили что-то вроде камней или песка, чтобы держать корабль в вертикальном положении, но никакого груза. После того, как корабль выйдет из зоны внимания гавани Нассау, его оснастят на одном из внешних островов. Хикли и поисковая группа поднялись на борт в тот же день и остановили разгрузку нескольких ящиков со снарядами, оставшихся на корабле. Он потребовал, чтобы одно из дел было возбуждено, но Дугид запротестовал. В этот момент на борт поднялись Джордж Харрис и Йорик Уэбб. Уэбб был чиновником таможни, в задачу которого входило следить за выгрузкой товаров с судов. Уэбб держал в руках документы на допуск в Гавану. Это, казалось, удовлетворило Хикли, но он указал, что намерен еще раз обыскать корабль, прежде чем он отправится на следующее утро. Три дня спустя, 13 июня, корабль все еще находился в гавани. Харрис сообщил Хикли в 6:30 утра, что он уйдет через полтора часа. Чувствуя, что здесь не хватало добросовестности, Хикли немедленно поднялся на борт корабля.
После обыска он был настолько убежден в военном назначении судна, что снова попросил Андерсона задержать судно, но Андерсон снова отказался из-за отсутствия доказательств. Когда Уайтинг услышал о действиях Хикли, он понял, что у него может быть союзник. Он собрал Эдварда Джонса (которого он, скорее всего, поддерживал финансово) и нескольких других первоначальных членов экипажа и заставил их изложить свое дело Хикли.
Маффитт не смог собрать всю новую команду на борту достаточно быстро, чтобы отплыть, и Хикли захватил судно 15 июня. Он, по сути, обошел Бейли и Андерсона и захватил судно под руководством своего командира адмирала Александра Милна. Хотя Бейли технически был главнокомандующим всеми британскими вооруженными силами на Багамах, Хикли был уполномочен действовать самостоятельно в вопросах, не связанных с местной обороной. Дугид написал официальное письмо с протестом, но Хикли ответил, что корабль слишком подозрителен, чтобы его можно было отпустить. Бейли и Андерсон сделали все возможное, чтобы отговорить Хикли, но он не сдавался, и судьба “Орето” должна была решаться в суде вице-адмиралтейства Нассау под председательством судьи Джона Лиса. Судебный процесс занял большую часть лета и привлек внимание со всего мира. Новая команда, набранная и оплаченная “Аддерли и компанией”, исчезла на улицах Нассау.

***

 Отправлено: 17.04.23 17:32. Заголовок: Сэм Уайтинг продолжа..

Сэм Уайтинг продолжал разглагольствовать о враждебной среде, в которой он жил. В начале мая он написал Сьюарду, что рабочие Генри Аддерли загружали бочонки с порохом и ящики с мушкетами на “Кейт”, которая была пришвартована прямо перед консульством. Неделю спустя они снова занялись этим, загружая мушкеты на “Сесиль”, когда Уайтинг выглянул в окно. Капитан Аллен, капитан шхуны, приписанной к Аддерли, и еще один нетрезвый моряк снова попытались водрузить флаг Конфедерации на консульский флагшток. Уайтинг отсутствовал, когда начался инцидент, но, вернувшись, обнаружил, что его слуга яростно протестует против предложенного действия пьяными матросами. Британские военные тоже включились в это дело. В начале июня Уайтинг утверждал, что солдаты 2-го Вест-Индского полка и матросы с “Бульдога” произносили “проклятия моему флагу”, проходя мимо его офиса. Он также обвинил капитана Маккиллопа в передаче информации блокадо-прорывателям о местонахождении американских кораблей и в том, что он поднял флаг Конфедерации на своем корабле во время круиза на Теркс и Кайкос. Уайтинг отметил, что известные сообщники и агенты Конфедератов отправились в увеселительный круиз в Гавану на “Элле Уорли”, а также отправились в круиз на “Бульдоге”.
Чтобы еще больше разозлить Уайтинга, местный театр в поле видимости из окна его кабинета открыл панораму “Бомбардировки форта Самтер”, которая состояла из тридцати картин, написанных в Чарльстоне, показывающих события от отделения Южной Каролины до капитуляции форта. Уайтинг сказал Сьюарду, что он узнал, что “расстрел звезд и полос был воспринят с большим энтузиазмом”. Возможно, он немного успокоился, когда позже в том же месяце открылась другая панорама, посвященная арктической экспедиции доктора Кейна, в которой участвовал Уайтинг. И Уайтинг в какой-то мере отомстил за то, что у него украли почту, когда “лояльный американец” принес ему бумаги Джона Лафита, оставленные без присмотра в вестибюле «Куин Виктории».
В письмах указывалось, что “Фанни Льюис”, тоже пришедшая из Ливерпуля и теперь сидящая в гавани, была начинена порохом. Протесты Уайтинга Несбитту ни к чему не привели. К этому времени Чарльз Джексон полностью отключился от Уайтинга и отправлял свою информацию Фрэнсису Лэтропу из Совета страховщиков. Среди прочего, Джексон указал Лэтропу, что и Аддерли, и Джон Раминг привозили уголь из Нью-Йорка, который немедленно загружался на прорыватели блокады. Он также указал на местонахождение конторы Раминга на Саут-стрит в Манхэттене и призвал Лэтропа что-то с ним сделать. Одним из судов, которого Джексон видел разгружающим уголь, был "Тайм", принадлежащая Генри Аддерли. По крайней мере дважды в этот период острой нехватки угля он совершал путешествие из Нью-Йорка в Нассау, заполненный углем, и немедленно перегружал свой груз в угольные бункеры кораблей, направляющихся в Конфедерацию.
Во время одной из таких поездок корабль задержали в Нью-Йорке. Таможенники начали понимать, как ведется игра, и попросили нью-йоркскую фирму, занимающуюся доставкой угля, внести 400 долларов в качестве залога, гарантирующего, что пятьдесят тонн угля на борту не будут переданы конфедератам. В данном случае нью-йоркским концом связи были старый друг Аддерли Фрэнсис Монтелл и его партнер Джон Бартоу. Монтелл и Бартоу выплатили залог, и уголь был отправлен, но Аддерли пришел в ярость и написал письмо губернатору Бейли в знак протеста против залога. В своем письме Аддерли невинно заявил, что в Нассау существует большой спрос на уголь из-за присутствия “Бульдог” и “увеличения парового сообщения между этим островом и метрополией”. Он «забыл» упомянуть о десятках пароходов, курсирующих по водам между Нассау и Конфедерацией. Признавая, что Соединенные Штаты могут устанавливать любые таможенные правила, которые они хотят, правила должны иметь общее применение и не могут выделять одну конкретную британскую колонию. Аддерли закончил призывом к правительству Ее Величества обеспечить возмещение ущерба и защиту от подобных оскорблений в будущем.
Спор закончился на самом высоком уровне соответствующих правительств. Связь, по-видимому, была законной, основанной на акте Конгресса, принятом 20 мая, 1862 года, которые позволили министру финансов Салмону Чейзу получить право отказать в допуске или потребовать поручительства на любом корабле с грузом, предположительно направляющимся в Конфедерацию. Через два дня после принятия закона Чейз отправил сообщение инспектору порта Нью-Йорка Хайраму Барни, указав, что он должен отказать в допуске любым судам, направляющимся в иностранные порты или в три южных порта, которые в настоящее время находятся под контролем Союза (Новый Орлеан, Порт-Ройял или Бофорт), которые содержали что-либо из длинного списка предметов, связанных с военными. Он также дал Барни полномочия требовать залоги на судах, перевозящих уголь, телеграфное оборудование, металлы и серную кислоту или детали двигателей в эти назначенные порты.
Лорд Лайонс, посол Великобритании в Соединенных Штатах, попросил исполняющего обязанности британского консула в Нью-Йорке Пьерпонта Эдвардса разобраться в ситуации. Эдвардс сообщил, что комиссионер Барни обладал большими дискреционными полномочиями, и они широко использовались “для раздражения и нанесения ущерба британской торговле”. Он рассказал о грузах тканей, которые были отозваны в порт для досмотра, отказе отгрузить партии обуви и ситуации, когда лекарствам, предназначенным для торговцев Нассау, было отказано в оформлении. Лайонс направил свои жалобы непосредственно государственному секретарю Уильяму Сьюарду. Сьюард направил Лайонсу ответ от Чейза, в котором говорилось, что он с удовольствием снимет ограничения на уголь и другие товары, когда “прекратится нынешняя необходимость, которая сделала их обязательными”. Позже летом, когда Лайонс был в отпуске в Англии, его временный поверенный в делах Уильям Стюарт написал эрлу Расселу, указав, что правительство США было так разгневано ролью Нассау в снабжении Конфедерации, что он не видит особых шансов на то, что правила будут ослаблены в течение некоторого времени.
Как будто Аддерли и другие были недостаточно раздражены, в середине июня в Нью-Йорке был задержан гораздо больший груз. В течение многих лет торговцы Нассау использовали регулярные паровые рейсы между Нью-Йорком и Лондоном для приобретения товаров для своих магазинов. С появлением ежемесячного почтового парохода компании Cunard в 1859 году это стало привычным способом ведения бизнеса. Каждый из крупных почтовых пароходов Кунард-лайн "Китай" (2638 тонн), "Шотландия" (3871 тонна) и "Персия" (3300 тонн) совершали рейсы между Нью-Йорком и Лондоном раз в две недели. В дополнение к вместимости, превышающей 1000 пассажиров, каждый из них перевозил много тонн грузов через Атлантику. С 1859 года товары для торговцев Нассау переправлялись на “Карнаке”.
Во время своего самого первого путешествия в Нассау сменившая “Карнака” “Бритиш Куин” попала в беду. Барни сообщил Кунарду, что часть товаров, прибывших на “Китае”, не может быть передана “Бритиш Куин”, если он не заплатит облигации на сумму, вдвое превышающую стоимость товаров, гарантируя, что они не попадут в руки Конфедерации.
“Бритиш Куин” сстояла в гавани, уже разгруженная, с частичным грузом в Нассау. В этом грузе был опиум, прошедший таможенную проверку в Гаване, но таможня теперь потребовала, чтобы его убрали, иначе судно не сможет уйти. Таможенники опасались, что опиум предназначался для использования в качестве болеутоляющего средства раненым Конфедерации. Поскольку “Бритиш Куин” была почтовым пароходом с плотным расписанием, экипаж решил, что лучше всего убрать опиум и отплыть без промедления. Товары, все еще пребывавшие в “Китае”, когда британская королева покинула гавань, принадлежали широкому кругу торговцев из Нассау. В то время как большая часть товаров, скорее всего, была в форме законных товаров для продажи в Нассау, таможенники Нью-Йорка стали сверхчувствительными к провозу контрабанды. В газетных сообщениях уже сообщалось о различных незаконных предметах, которые доставлялись в Нассау на “Карнаке”.
В тот же день шхуна “Уильям Х. Клир” отправилась в Эльютеру с грузом древесины, муки и свинины, но была остановлена при выходе из нью-Йоркской гавани. Согласно письму протеста, поданному капитаном Джоном Генри Бетелем, офицеры контрольной службы использовали ненормативную лексику в присутствии его дочери, лично обыскали экипаж, вынесли большую часть груза на палубу и открыли его. Личные письма, предназначенные для жителей Багамских островов, были вскрыты и прочитаны. Через девять часов, когда ничего подозрительного обнаружено не было, судно отпустили в плавание. Досмотровая команда оставила весь открытый груз на палубе, чтобы им занялся экипаж “Уильяма Х. Клира”. Вскоре после возмущения делом “Трента” с Мейсоном и Слайделлом события в Нью-Йорке со временем, “Уильямом Х. Клиром” и “Китаем” подняли гнев элитных торговцев в Нассау по отношению к Соединенным Штатам на новый уровень.
Трудная жизнь Сэма Уайтинга должна была стать еще хуже. Как он отметил Сьюарду вскоре после того, как “Бритиш Куин” прибыла в Нассау с новостями о том, что произошло в Нью-Йорке, “Всеобщее чувство здесь наиболее резко настроено против Союза. Только одно примиряет меня с пребыванием здесь, что я все еще могу увидеть вынужденное признание “Раковин”, что у нас все еще есть страна”. В грузовом перечне владельцев товаров “Китая”, направлявшихся в Нассау, значились такие знакомые имена, как Джон С. Джордж, Джон Г. Медоуз, Роберт Вич, Сойер и Менендес, Генри Сондерс, Абрахам Холмс, Джонсон и Брат, Майкл Ноулз, Джон Тертл и Дэниел Фаррингтон. Поскольку большинство из этих людей явно участвовали в нарушении блокады, со стороны таможенных чиновников, вероятно, было мудрым решением очень тщательно осмотреть груз. Тем не менее, большая часть груза была скоропортящейся, и пройдет по меньшей мере месяц, прежде чем “Бритиш Куин” совершит еще один рейс в Нассау.
Торговцы в Англии, которые отправили товар (Чалмерс, Гатри и компания; С. и Х. Харрис; и Шортер и Компания), яростно жаловались эрлу Расселу в Лондон. Эдвард Кунард, представляющий компанию своего отца, обратился за помощью к Чейзу и Барни и написал непосредственно Генри Аддерли, попросив сообщить ему о ситуации. Торговцы Нассау, занимающиеся перевозкой грузов с “Китая”, написали письмо протеста губернатору Бейли. Политическая борьба между Сьюардом, Чейзом, Лайонсом и Расселом продолжалась месяцами. Британский аргумент заключался в том, что международное право, регулирующее торговлю между двумя странами, позволяет отправлять обычные товары, такие как обувь и ткани, без ограничений. Но Чейз и Сьюард пришли к выводу, что Нассау слишком опасен, и были полны решимости ограничить торговлю с Конфедерацией.
Чейз, проигравший Линкольну на первичных выборах республиканцев в 1860 году, безусловно, хотел казаться сильным, готовясь к очередному баллотированию на пост президента в 1864 году. Система требования залогов при отправке грузов в Нассау практически по любой причине сохранялась до конца войны. Теоретически система облигаций работала так, что, когда Уайтинг был удовлетворен тем, что товары, о которых идет речь, были утилизированы в Нассау таким образом, чтобы они не попали к конфедератам, он подписывал сертификат облигаций. Формулировка в сертификате, в частности, гласила, что “Получатель под присягой подтвердил передо мной, что все указанные предметы были добросовестно импортированы для домашнего потребления на Багамах, и что, насколько я понимаю, они никоим образом не должны использоваться для оказания помощи и утешения тех, кто сейчас восстает против федерального правительства Соединенных Штатов Америки”. Когда судно вернется в Нью-Йорк с подписанным сертификатом, экспедитору вернут его деньги по облигациям.
В течение следующих нескольких лет эта система сломалась с обеих сторон. Инцидент с “Тайм” и “Китаем” позволил деталям происходящего в Нассау выйти на свет божий на самом высоком уровне в Англии и Соединенных Штатах. Комиссионер Барни, близкий политический сторонник Чейза до войны, перешел к сути дела в письме Чейзу летом 1862 года. Он подробно объяснил, как Аддерли откровенно получал товары и уголь из Нью-Йорка и складировал их в блокпосты в гавани Нассау. Он рассказал о роли Джона Лафита и компаний Тренхолма. Барни также раскрыл еще одну операцию, которая возникла очень быстро после начала войны. Два бизнесмена из Атланты, Сидни Рут и Джон Бич, организовали операцию, которая почти соперничала бы с операцией Тренхолма по количеству судов, курсирующих из Нассау в Чарльстон. До войны Рут и Бич стали довольно богатыми и известными в Атланте торговцами галантереей. В разговоре с Джефферсоном Дэвисом в начале 1861 года Дэвис спросил Рута, может ли он помочь делу, импортируя материалы. Несмотря на то, что и Рут, и Бич имели корни янки, они некоторое время жили на Юге и были не прочь заработать больше денег. Весной 1861 года Бич уехал одним из последних поездов на север, в Нью-Йорк, и направился в Ливерпуль, где, как и Чарльз Приоло, стал гражданином Великобритании, чтобы облегчить будущий бизнес. Рут остался руководить делами в Атланте, но также создал предприятие в Чарльстоне. Он привлек бизнесмена Эдварда У. Маршалла для руководства этой частью операции под названием "Маршалл, Бич и компания". В Англии Бич установил связи с ливерпульскими бизнесменами Фредериком Нортом и Генри Джорссом. Этот трансатлантический конгломерат в конечном итоге провел через блокаду около двадцати различных пароходов. В Атланте Рут также арендовал помещение для правительства Конфедерации под офисы и обувную фабрику. В распоряжении Барни были перехваченные документы, включавшие контракт, в котором Джорсс и Норт договорились за 3000 долларов приобрести судно и застраховать его и груз до Нассау, а затем до Чарльстона. В документах также содержалось письмо Бича Джорссу, в котором указывалось, что Джорсс будет сопровождать судно. Бич указал Джорссу, что, когда он прибудет в Нассау, ему следует навестить Аддерли и Лафита и что тогда у него “будет вся местная информация, необходимая для того, чтобы действовать мудро”. Аддерли и Тренхолм, похоже, запустили свои пальцы почти в каждый пирог. По словам Барни, захваченные коносаменты указывали на то, что к весне 1862 года Бич и Рут уже отправили в Конфедерацию товаров на сумму более 140 000 долларов. Товары были отправлены из Англии в Нассау на Тихоокеанском побережье и отправлены Августу Аддерли, который отправил их в Чарльстон на Мемфисе.
В письме Барни от 6 июля Сэм Уайтинг предупредил его, что “Тайм” снова направляется из Нассау в Нью-Йорка, предположительно, для того, чтобы получить еще одну партию угля для отправки прорывателям. Он также предупредил Барни, что основными торговцами, вовлеченными в эту гнусную деятельность, были Аддерли и Джордж Харрис, Сондерс и сын, Джон С. Джордж, Чарльз Перполл, Джон К. Раминг, Джон Дж. Тортл и Александр Джонсон. Кажется, он почему-то скучал по Сойеру и Менендесу, которые тоже вели процветающий бизнес. Довольно много других торговцев из Нассау вступали в игру. С наступлением лета северные посетители Королевской Виктории отплыли обратно в Нью-Йорк, и Томпсон из "Багама Геральд" выразил надежду, что им понравилось их пребывание и они вернутся, когда в ноябре начнется следующий сезон. Но в отличие от предыдущих лет, когда город несколько опустел по мере того, как туристы разъезжались по домам, летом 1862 года ежегодная миграция на север вряд ли заслуживала освещения в прессе. Люди с обеих сторон Атлантики начали стекаться на этот некогда тихий остров с целью, далекой от здоровья и отдыха.

***
Когда Льюис Хейлигер вернулся с Бермудских островов 21 июня, он быстро приступил к защите “Орето”. Дело Короны будет представлять Джордж Андерсон, который, как писал Уайтинг, “стремился добиться егоосвобождения”. В дополнение к серьезным делам у Хейлигера также было время немного развлечься, поскольку шумный город теперь мог претендовать на эффект присутствия двух знаменитых моряков. К Маффиту в городе присоединился Рафаэль Семмс, бывший командир “Самтера” (CSS Samter), который вскоре станет известен во всем мире как командир “Алабамы”. Покинув “Самтер” в Гибралтаре, он отправился на “Мелите” из Англии в Нассау на обратном пути в Конфедерацию. Из-за его опыта действий на “Самтере” большинство наблюдателей предположили, что Семмес был в Нассау, чтобы взять под контроль “Орето”. На самом деле его прибытие 8 июня, казалось, было идеально приурочено к предполагаемому рейсу судна в балласте в Гавану. На самом деле Семмс не имел никакого отношения к кораблю, но его присутствие в городе отвлекло внимание от Маффита.
Семмс быстро заметил перемены в Нассау. В своих воспоминаниях он утверждал, что до войны остров был “местом встречи нескольких вредителей и рыбаков", где сейчас “царила жизнь, суета и активность”. Он также отметил присутствиеммногих северян в «Куин Виктория», где он остановился, отметив, что “янки, повинуясь своим инстинктам дорожного движения, учуяли добычу издалека и были здесь, чтобы заработать честный пенни, помогая конфедератам прорывать блокаду!” Он завершил свои наблюдения словами: “Американская война, которая принесла горе и несчастья стольким нашим штатам, был ветром, который принес процветание в Нассау". В честь этих людей Хейлигер и Джон Лафитт устроили два роскошных ужина в «Куин Виктории», на каждом из которых присутствовало около сорока гостей. Маффитт и Семмс появились в полной форме, а в список приглашенных вошли Джон Лис (который вскоре будет председательствовать на процессе “Орето”), Джордж Андерсон и партнеры “Генри Аддерли и компании”. Два капитана поддерживали общественную жизнь во время своего пребывания в отеле, и Уайтинг с отвращением называл их “львами Королевской Виктории”.
Семмес наслаждался своим месяцем в отеле, хвалил еду в столовой и приятную компанию коллег-офицеров Конфедерации и южных дам. Он и владелец отеля Джон Хауэлл познакомились друг с другом и провели много приятных бесед. В частности, он, казалось, хорошо проводил время с Маффитом, которого он описал как “жизнь нашей семьи". Он знал всех, и все знали его, и он входил и выходил из всех комнат без церемоний в любое время". Он описал своего товарища-капитана как большого любимца дам и присутствующего на каждой вечеринке и каждом ужине. Вскоре после своего прибытия в июне Семмс получил известие о том, что в Англии действительно есть судно, ожидающее его команды ("Алабама"), и 13 июля он отправился обратно в Англию на Багаме.
Разочарованному Джеймсу Буллоку сказали, что его работа по обеспечению безопасности кораблей Конфедерации слишком важна, чтобы выпускать его в море теперь, когда Семмс способен принять командование. Чтобы “Багама” не бездействовала, пока шел судебный процесс над “Орето”, Аддерли и Харрис выгрузили оружие и боеприпасы “Орето” с “Багамы” на свой склад и отправили корабль обратно в Англию за новым грузом. Сам Генри Аддерли присоединился к Семмсу на” Багаме”, направляясь в Англию, чтобы поработать над деловыми договоренностями с этой целью и, возможно, найти шикарное место для посадки для своей семьи, когда хорошие времена закончатся. Джордж Харрис был главным до тех пор, пока Аддерли не вернулся в ноябре. Джон Лоу также покинул Нассау, направляясь обратно, чтобы присоединиться к Буллоку в Ливерпуле на “Минне” 1 июля. К концу июня у конфедератов в Нассау появилась причина устраивать вечеринки. Да, “Орето” задержали, но исход, безусловно, выглядел благоприятным. Блокада шла полным ходом, и на поле боя Роберт Э. Ли сражался с Джорджем Маклелланом во время Семидневных сражений. Но частый гость тропиков собирался испортить праздник.

 Отправлено: 19.04.23 18:21. Заголовок: 8 Желтый Джек Ча..

8

Желтый Джек

Частые поездки Сэма Уайтинга в Анкоридж Кокрейн, чтобы присмотреть за “Орето”, привели его в финансовую яму, и единственный человек, на помощь которого он мог рассчитывать, Тимоти Дарлинг, отправился со своей семьей в Нью-Йорк на "Бритиш Куин" 11 июня. В том, что, должно быть, было унизительным опытом, Уайтинг был вынужден занять 200 долларов у Дж. Си Раминга и компании. Он умолял Сьюарда о быстром возмещении ущерба. Льюис Хейлигер также испытывал некоторые разочарования, не связанные с “Орето”. Одним из многих людей, прибывших в Нассау, чтобы заработать на войне, был Бенджамин Вулли Харт, представитель британской компании “С. Айзек, Кэмпбелл и компания”. Компанию возглавляли два брата-еврея, Самуил и Саул Исаак. Дугалд Кэмпбелл, по-видимому, был младшим партнером и не принимал активного участия в деятельности фирмы. Компания, которую представлял Харт, уступала только Джорджу Тренхолму по количеству материалов, поставляемых Конфедерации. Айзексы долгое время были поставщиками британских военных и были рады иметь дело с Калебом Хузом. Наряду с многолетним опытом, они принесли на стол сомнительную репутацию, но Хузе не мог быть разборчивым. “С. Айзек Кэмпбелл и Компания” с самого начала участвовали в проведении блокады, разместив груз на “Фингале” в октябре 1861 года и на “Гладиаторе” в декабре того же года. Помимо фрахтования пароходов, они владели судами "Саутвик", "Стивен Харт" (названный в честь отца Бенджамина) и "Харриет Пинкни". Харту, шурину Сэмюэля Айзека, было пятьдесят лет, и он жил в Нью-Йорке с середины 1850-х годов. Возможно, они с Хейлигером уже знали друг друга, поскольку жена Харта была сестрой Гершома Куршидта, бывшего делового партнера Хейлигера в Новом Орлеане. В мае 1862 года Харт прибыл в Нассау вместе с двадцатишестилетним сыном Сэмюэля Генри Айзеком, чтобы открыть там филиал своего бизнеса. К этому времени Хузе уже вёл так много дел с Айзеками, что они предоставили ему товаров на сумму более 500 000 долларов. Чтобы избежать увеличения своего долга, Хузе разработал план, по которому Айзексы отправляли свои грузы в Нассау и на Бермудские острова, чтобы там их покупали агенты Конфедерации. Хейлигер, казалось, не знал об этом развитии событий, когда Харт пришел к нему в июне с предложением о тридцати двух пушках из Венского арсенала и намеком на то, что Хейлигер должен будет выяснить, как доставить их в Конфедерацию. Хейлигер отправил письмо Джорджу Рэндольфу, в котором описал ситуацию, но не проявил особого желания принять предложение, которое снимало все риски с компании Харта. Его раздражение этой фирмой усилилось позже летом, когда Генри Айзек хвастался по всему городу, что Конфедерация всем обязана фирме его отца и что они скоро выведут компанию Тренхолма из бизнеса. Поскольку Хейлигер и агент Тренхолма Джон Лафитт стали близкими друзьями, это их не очень устраивало. Харт оставался в Нассау до 1865 года, но со временем его отношения с Хейлигером ухудшились до такой степени, что он общался с Хейлигером только через Генри Аддерли, а не напрямую.
В разгар судебного процесса над “Орето” и охватившего город безумия, связанного с блокадой, жизнь горожан продолжалась. Элита ходила на воскресные музыкальные концерты на Флеминг-сквер и на скачки, которые теперь проводятся по случаю. Те, кто был менее обеспечен и хотел работать, находили в доках множество возможностей. Для тех, кто готов потратить шесть пенсов, чтобы увидеть это, у владельца магазина Томаса Тайнса в его магазине была необычная мышь с белой полосой на спине и еще одной белой полосой, пересекающей ее. Томпсон из "Геральд" предложил Тайнсу отправить мышь на “Бритиш Куин” П.Т. Барнуму. Американцы Кимбалл и Арнольд из «ледяного дома» купили обломки “Карнака” за 825 долларов на аукционе в начале июля. После устранения всех течей они позаимствовали пожарные насосы из города, чтобы очистить его от воды и поднять на поверхность. Поскольку оборудование было повреждено, они наняли Бенджамина Бака, шкипера буксира - мастера отправки, чтобы отбуксировать ее в Нью-Йорк для ремонта. Покинув Нассау, Бак решил, что буксировка судна расходует слишком много его угля, и бросил “Карнак” на произвол судьбы недалеко от Порт-Ройяла, Южная Каролина, с несколькими людьми на борту. Только с помощью другого корабля они смогли доставить его в гавань Порт-Ройяла. Кимбалл и Арнольд немедленно подали иск о возмещении ущерба в окружной суд США против Бака и выиграли. Изнуряющая жара мешала полуденным покупкам, а духота усугублялась задержкой с доставкой льда. Большую часть июля “Багамский вестник” сообщал последние новости о том, где может находиться ледяная шхуна, и выражал соболезнования людям, говоря, что "мы все жаждем прохладного глотка чистой воды". Один гражданин написал в газету, чтобы выразить свое мнение о том, что Кимбалл и Арнольд должны сосредоточить свое время и внимание на льду, а не на “Карнаке”. Наконец 30 июля шхуна прибыла. Как будто окружение Сэма Уайтинга было недостаточно враждебным, слухи распространили информацию о том, что его инструкции флоту США как-то связаны с задержкой доставки льда.
С притоком бизнеса пришли перемены, хорошие и плохие. В результате “быстрого роста и торговли на наших островах” “Вестник” с одобрением отметил "многие улучшения за последнее время". По мере того, как блокада набирала обороты, городская казна наполнялась, и в газете начали появляться многочисленные объявления о найме рабочих и предложения о новых проектах. Но в газете также было еще много сообщений о преступлениях, в том числе с применением насилия, и в письме редактору осуждалось безудержное пьянство в субботу. Победы Ли в Виргинии были с удовольствием отмечены большинством жителей Нассау. Как сообщил Хейлигер Рэндольфу, “Излишне говорить, что эти впечатляющие успехи оказали здесь самое благотворное влияние на общественное мнение. Они также не могут не произвести сильного впечатления в Европе". В то время как новости о сражениях в Америке обычно задерживались по крайней мере на несколько дней, и "Багама Геральд", и "Нассау Гардиан" информировали всех обо всех деталях. Симпатии к Конфедерации не были скрыты, как писал Томпсон из “Геральд”: “Наконец-то, похоже, южная звезда набирает силу, и их благородное мужество и стойкость получают некоторую награду". Теперь так много в каждой газете было посвящено военным новостям, что маленькая девочка случайно спросила своего отца: "Существовали ли газеты до войны?”
***

4 июля начался суд по делу “Орето”, и перед судьей Лисом было вызвано множество свидетелей. За двадцать шесть лет работы Лис никогда не занимался делом такого уровня международного внимания. В типичном случае в его суде в мае он приговорил бывшего сотрудника «Куин Виктория» Чарити Снукс к восемнадцати месяцам каторжных работ за кражу у Джона Хауэлла. Теперь с “Орето” за его решением наблюдали внимательные глаза от Вашингтона и Ричмонда до Лондона и Парижа. Как большинство знало и многие писали, судебный процесс был фарсом. В течение следующего месяца Лис получил известия от восьми бывших членов экипажа корабля, от Дугида и нескольких других капитанов кораблей, от Хикли и его офицеров и от Джорджа Харриса. Большинство членов экипажа ясно дали понять, что этот корабль построен не так, как любое другое торговое судно, на котором они служили. Но было ли это преступлением? Было еще несколько вопросов, на которые требовалось ответить. Что именно Джон Лоу делал на судне? И сделал ли экипаж что-нибудь после прибытия на Багамы, чтобы подготовить его к жизни как крейсер?
Сэм Уайтинг был убежден, что улик для обвинения “Орето” предостаточно. Перед началом судебного разбирательства он предложил Эдварду Джонсу службу в военно-морском флоте США и отправил его в Нью-Йорк в первую неделю июля на "Люси Дарлинг" с рекомендательным письмом к Мозесу Гриннеллу. Таким образом, Джонс, который до сих пор давал самые обличительные показания, не будет присутствовать на суде. Вероятно, это не имело значения, поскольку Дугид в своих показаниях назвал Джонса нарушителем спокойствия и сказал, что понизил его в должности на полпути до Нассау. Как обычно, Уайтинг не смог победить: ходили слухи, что по какой-то причине он заплатил Джонсу, чтобы тот не давал показаний!
Лис был осторожен, ограничивая показания членов экипажа очень короткими заявлениями. Чарльз Уорд, управляющий кораблем, заявил, что это военное судно и что Лоу действительно командовал, но в своем указе Лис сказал, что Уорд был “человеком с неспокойным характером” и намеревался причинить вред Дугиду. Дугиду и Джорджу Харрису (выступавшим от имени отсутствовавшего Генри Аддерли, находившегося тогда в Англии) разрешили говорить столько, сколько им заблагорассудится. Лис был почтителен к Хикли, но не придавал большого значения его положению. Андерсон и Лис пригласили нескольких “опытных моряков” для дачи пространных показаний, которые указывали на то, что "Орето" был совершенно законным торговым судном. Эти люди были капитанами блокадо-прорывателей “Скотии”, “Леопарда” и “Минхо”. Не было никакого расследования роли Лоу или того, почему корабль так долго оставался на якорной стоянке Кокрейна. Заявления экипажа о том, что им было приказано установить блоки орудийных снастей (используемые для подъема и опускания орудий), были отклонены, поскольку Дугид сказал, что он не отдавал таких приказов.
За последний месяц Бейли пришел к выводу, что фиктивный судебный процесс выгоден, поскольку он создаст прецедент для других судов с аналогичным оборудованием, прибывших в Нассау. Исход был настолько очевиден, что Хейлигер написал Рэндольфу 26 июля, что “он будет благоприятным". Примерно в это же время начались слухи и продолжились после войны, что Лису, Андерсону и даже Бейли подсунули наличные, чтобы обеспечить вердикт. Джон Хауэлл свидетельствовал после войны, что Дугид упомянул ему, что он привез деньги из Чарльстона для этой цели. Министр военно-морского флота Конфедерации Стивен Мэллори попросил Министерство финансов направить в Нассау 50 000 долларов наличными для “оснащения” корабля. Это было немного странно, так как все необходимое для корабля было доставлено в Нассау на “Багаме”. Уайтинг в течение нескольких месяцев умолял, чтобы корабли Соединенных Штатов, находящиеся поблизости, не спускали глаз с “Орето”, и за неделю до окончания судебного разбирательства он исполнил свое желание. Корабль ВМС США "Адирондак" удачно вошел в Нассау, открыв огонь по тому же "Геральду", с которым Хейлигер имел дело на Бермудах еще в мае. Огромная толпа собралась на берегу, чтобы посмотреть на это зрелище. В "Герольд" попали три раза, но никто не пострадал, и она благополучно добралась до гавани. Хейлигер и другие громко кричали, что Адирондак нарушил нейтралитет, открыв огонь в трех милях от берега, но командующий США Герт Гансеворт смог уладить ситуацию с Хикли и британскими официальными лицами на берегу.
Желтый Джек из Адирондака пробыл в Нассау три дня, и за это время Гансеворт сделал несколько замечаний о том, что он там увидел:
Что касается положения дел в Нассау, я должен сообщить, что почти все местные жители сочувствуют мятежникам в связи с нашими нынешними национальными проблемами. Когда мы проходили через гавань, Дикси играли в нашу пользу; когда мы шли по улицам, иногда более наглый негодяй, проходя мимо, кричал нам в уши "ура" Джеффу. Дэвис. Склады города и очень многие частные дома заполнены оружием и боеприпасами военного назначения, которые, как известно, предназначены для Юга. Суда постоянно прибывают из Англии, нагруженные этими запасами; в некоторых случаях они перегружаются на суда, участвующие в осуществлении блокады; в других случаях они остаются на судах, которые их доставили. Практика нарушителей блокады состоит в том, чтобы окрашивать эти суда в голубовато-белый цвет, который примерно соответствует цвету неба на раннем рассвете. Когда судно уходит, чтобы прорвать блокаду, все, кто находится во власти или вне ее, знают об этом. Все чиновники потворствуют этой практике. В дневное время, в любое время, без каких-либо претензий на сокрытие, ящики с оружием и боеприпасами, пушками и боеприпасами, помеченные большими буквами “C.S.A.”, протаскиваются по улицам, чтобы быть отправленными на борт судов, которые, как всем известно, отправляются в Чарльстон и другие южные порты.
Гансеворту также потребовалось время, чтобы перечислить участников блокады, которые сидели в гавани вместе с Орето. К ним относились корабли "Мелита", "Стэнли", "Леопард", "Пасифик", "Минхо", "Кейт", "Колумбия", "Минна", "Геральд", "Скотия", "Лодона", "Нэшвилл", "Ллойд", "Герой" и "Тубал Кейн". Корреспондент "Нью-Йорк таймс" 5 августа написал, что товары для повстанцев на сумму не менее десяти миллионов долларов в настоящее время находятся на кораблях и складах Нассау. 2 августа Лис издал свой указ, и Орето был освобожден. Уайтинг писал Сьюарду, что “Нассау сделал больше, чтобы помочь и продлить грязное восстание, чем любые два, да, три из мятежных штатов”. В течение нескольких дней в Орето было загружено по 180 фунтов говядины и овощей, а также множество ящиков вина и спиртных напитков от торговца Джона. Дж. Черепаха и ее оружие и боеприпасы были загружены со склада Аддерли на корабль "Принц Альфред", который Джон Лаффит приобрел у Александра Джонсона на имя Августа Аддерли. 7 августа "Орето" отплыл недалеко от бара гавани Нассау. У Маффита не было времени пополнить свой экипаж, но ему нужно было выбраться из Нассау и вооружить лодку до того, как американские крейсеры попытаются остановить его, или до того, как Уайтинг или кто-то еще подаст апелляцию. Тем не менее, ему понадобился день или около того, чтобы протестировать двигатели, и, конечно же, 8 августа появился USS R. R. Cuyler и начал рыскать по всему Орето.
Другой британский друг Маффита, капитан Джордж Уотсон с HMS Petrel, направил свой корабль, чтобы противостоять "Кайлеру", и приказал ему либо войти в гавань, либо выйти за пределы трех морских миль. Сэм Уайтинг направился на своей консульской лодке к Кайлеру и сообщил капитану Фрэнсису Уинслоу о новых правилах, регулирующих гавань, и о том, что ему лучше всего уехать. На данный момент Уайтинг все еще не связывал Маффитта с Орето и сказал Уинслоу, что, поскольку Семмс и его люди покинули Нассау, конфедераты, скорее всего, собираются использовать ее безоружной, чтобы прорвать блокаду. Следовательно, Кайлер отправилась в тот же день в место близ Абако, где она надеялась перехватить корабль. Ночью Уотсон позволил Маффиту привязать "Орето" к "Буревестнику", потому что у Маффита не хватило людей, чтобы поднять якорь. На корабле, рассчитанном на 130 человек, у него было всего двадцать два. Сюда входили три младших офицера, пять кочегаров и четырнадцать палубных матросов. Трое британских моряков, Питер Кроули, Джеймс Локьер и Эндрю Хаган, шли к себе домой около полуночи, когда столкнулись с большой группой моряков перед отелем "Матансас" на Бэй-стрит. Эта группа убедила троих присоединиться к ним в перевозке груза со шхуны в Орето и что работа займет всю ночь, но им заплатят пять долларов. Вместо того чтобы перевозить груз всю ночь, через час после того, как они поднялись на борт, трое мужчин оказались в море в Орето. Около полудня к ней присоединился "Принц Альфред", лодка, которую Джон Лаффит купил у Александра Джонсона для перевозки оборудования Орето. Маффитт назначил лейтенанта Кристиана Стриблинга, который служил вместе с Семмсом на "Самтере", ответственным за принца Альфреда. Вместе два корабля направились к изолированному Грин-Кей, примерно в шестидесяти милях к югу от Нью-Провиденса.
***

Когда "Орето" вышел из гавани Нассау, на борту был непредвиденный груз: желтая лихорадка. Эта болезнь, переносимая комарами, которую моряки называют Желтым Джеком из-за желтого флага, развевающегося на карантинных судах, обычно прибывала в Нассау в конце лета. Некоторые годы были хуже других, и хотя 1862 год был бы плохим, он не шел бы ни в какое сравнение со вспышкой, которая опустошила город два года спустя. Те, кто пережил болезнь, получили пожизненный иммунитет, в то время как те, кто погиб, ужасно страдали в свои последние дни. Джон Маффитт впервые заметил вспышку примерно 20 июля, когда скончался его британский друг лейтенант Браун, и в течение следующих нескольких недель перед отъездом он постоянно ухаживал за пациентами в Королевской Виктории. По словам Маффита, большинство случаев, которые он видел, заканчивались летальным исходом. Молодой партнер Бенджамина Вули Харта Генри Айзек скончался 29 июля. Болезнь поразила все слои общества. Губернатор Бейли, возможно, страдал, так как в середине августа газета "Багама Геральд" сообщила, что он поправился
Желтый Джек потерял свое обычное здоровье. Чарльз Кофилд прибыл в Нассау в мае на Диком голубе и был возведен на престол в качестве первого епископа Нассау 17 июня, но 4 сентября он умер от желтой лихорадки. Две его племянницы также погибли на той же неделе. По словам Сэма Уайтинга, каждый день в Нассау умирало около пяти человек. Новое предприятие, обогащающее город, также имело зловещую составляющую, поскольку блокадница Кейт привезла с собой в Уилмингтон желтую лихорадку, и к середине августа этот город также переживал разрушительную эпидемию. Болезнь также распространилась на Ки-Уэст, штат Флорида, а также на Бофорт и Порт-Ройял в Южной Каролине. Поскольку лихорадка свирепствовала в конце июля, количество судов, прибывающих и покидающих Нассау, сократилось до довоенного уровня и не восстанавливалось до тех пор, пока вспышка не рассеялась в октябре. Когда Кайлер вернулся в Нассау из Абако, команда была заражена желтой лихорадкой. Несмотря на высоко оцененные усилия Эпеса Сарджента, несколько моряков, включая капитана Уинслоу, погибли. Под палящим августовским солнцем в Грин-Кей все мужчины, включая экипаж, нанятых (некоторые могли бы сказать, похищенных) мужчин, Маффита и офицеров, разделись до пояса и приступили к жестокой работе по доставке шести больших орудий и тонны дроби, снарядов и оборудования, перемещенных из принца Альфреда в Орето. Испытание заняло семь дней, и на восьмой день они отдыхали от усталости. Один человек заболел на второй день и умер, но большинство на борту приписали это его интенсивному разгулу во время пребывания в Нассау. Маффитт, однако, заметил особый желтый оттенок у трупа. 17 августа они спустили английские знамена, подняли флаг Конфедерации, и под громкие возгласы Орето стал CSS Флориды. Измученные люди, нанятые для перевозки груза, отправились обратно в Нассау на "Принце Альфреде". Им никогда не платили. Сэм Уайтинг сообщил губернатору Бейли, что принц Альфред помогал вооружать Флориду, но когда Бейли попросил Уайтинга предоставить доказательства, их не последовало. Свидетельства, которые Уайтинг все-таки получил, появились почти три года спустя. Принц Альфред позже руководил блокадой под именем Покоталиго. На рассвете следующего дня двое мужчин во Флориде заболели. К заходу солнца половина экипажа заболела желтой лихорадкой. В отличие от эпидемии в городе, где здоровые могут сбежать, Маффитт отметил, что на корабле не было убежища от криков, черной рвоты или желтых трупов. О путешествии за призами не могло быть и речи. В отчаянии Маффит решил отправиться на Кубу. Агент Конфедерации Чарльз Хелм написал Маффиту в июне, заявив, что Орето будет там желанным гостем и что кубинское правительство придерживается “самого либерального взгляда на нейтралитет”. Маффитт отправился в Карденас с несколькими членами своей команды, мертвыми и больными. 22 августа, через три дня после прибытия, Маффит заболел. Он пришел в сознание только неделю спустя. Он опечалился, когда ему сообщили, что его шестнадцатилетний пасынок Джон Лоуренс Рид, работавший на борту казначеем, умер накануне. Еще четверо его людей погибли 30 августа. Ричард

 Отправлено: 19.04.23 18:22. Заголовок: Желтый Джек 101 Флой..

Желтый Джек 101 Флойд, который рисовал картины для племянницы Джона Лафита, похоже, остался невредимым. Обеспокоенный тем, что его поймают в беззащитном Карденасе, 1 сентября тщедушный капитан направился к фортам Гаваны. После дня отдыха Маффит и несколько оставшихся в живых людей покинули Гаванскую гавань и направились в Мобил, где относительно небольшие силы блокады давали наибольшие шансы прорваться. Его шансы значительно снизились из-за осознания того, что во время поспешной погрузки "принца Альфреда" в Нассау они забыли о трамбовках и губках, необходимых для стрельбы из больших пушек. Ему придется пройти испытание, не сопротивляясь. Днем 4 сентября Флорида приблизилась к Мобилу. Был ясный день, но без пилота и в таком ослабленном состоянии Маффитт не осмелился дожидаться наступления темноты. В настоящий момент "сделай или умри" он рванулся вперед. Снаряд пробил корпус, ранив девять человек и оторвав голову матросу Джеймсу Дункану. Еще два снаряда пробили корабль чуть выше ватерлинии. В извилистом двухчасовом забеге Флорида оказалась в восьмидесяти ярдах от трех военных кораблей Союза, которые безжалостно колотили ее. Каким-то образом она добралась до безопасности пушек форта Морган. Этот подвиг добавил к растущей легенде Маффита. Он написал своей дочери Флори, что думает о доме, но “в последнее время все думали, что моим домом должна быть холодная земля или... могильная могила океана”. В дополнение ко всему остальному, что было у него на уме в августе того года, Сэму Уайтингу снова пришлось столкнуться с обвинениями в свой адрес. В начале августа Уильям Г. Батлер написал Аврааму Линкольну письмо, в котором обвинил Уайтинга в предательстве. Батлер был казначеем на "Марионе", корабле, с которого Уайтинг, как известно, приветствовал форт Самтер. Батлер сказал Линкольну, что, находясь в Чарльстоне, Уайтинг действительно написал стихотворение, оправдывающее отделение Южной Каролины. Вдобавок к слухам о том, что Уайтинг заплатил Джонсу за отказ от дачи показаний и задержал отправку льда, письмо побудило Сьюарда еще раз попросить капитана Сэма объясниться. 22 августа он написал длинное письмо, в котором выразил свое “огорчение тем, что снова были предприняты попытки обвинить меня в лояльности”. Он объяснил Сьюарду, что ни один другой сотрудник консульства не сталкивался ни с чем подобным трудностям, которые испытывал он. Он был окружен “сообществом сторонников сепаратизма” и “наплывом самых бешеных повстанцев”. Он снова указал, что люди жаждут его положения и сделают все, чтобы причинить ему боль. Он и его жена были социально изолированы, и когда он шел по улице, он услышал: “Вон идет шпион Эйба Линкольна!” В сентябре он разместил объявление в "Багама Геральд", предлагая вознаграждение злоумышленникам, которые наполнили его личную лодку углем. В своем письме он приложил редакционную статью из "Нью-Йорк Трибюн", в которой высказывалось распространенное там мнение о том, что Уайтинг был патриотом и героем, и его будет очень не хватать. Он также приложил копию стихотворения, которое опубликовал, находясь в Нью-Йорк, который выразил горячие патриотические мысли и спросил Сьюарда, мог ли автор такого стихотворения когда-либо оправдать отделение. “Нет, нет, сэр", - ответил Уайтинг на свой собственный вопрос. Он кратко изложил свои мысли Сьюарду: “Если возникнут какие-либо дополнительные сомнения, поставьте меня в первый ряд Потомакской армии или на палубу канонерской лодки, и я докажу всему миру, что моя любовь к родине и моя ненависть к ее врагам сильнее моей любви к жизни”. В последующем письме он предложил Сьюарду теорию о том, что побудило Уильяма Батлера написать "Линкольн". Ранее летом Уайтинг публично осудил Сэмюэля Декстера Брэдфорда, богатого и влиятельного жителя Нью-Йорка, который зимовал в Королевской Виктории со своей семьей и несколькими слугами. По словам Уайтинга, его возмущение было вызвано тем, что Брэдфорд подарил пистолет Роберту Локвуду, участнику блокады, о чем Джон Хауэлл сообщил Уайтингу. По мнению Уайтинга, эта конфронтация привела к тому, что Брэдфорд заставил Батлера написать письмо. К этому времени Сьюард, должно быть, подумал, что ему, возможно, придется внести изменения в консульское учреждение. Его рука будет вынуждена двигаться в этом направлении в октябре, когда Уайтинг, наконец, переступит черту слишком далеко. Но до этого времени Уайтинг по-прежнему будет сталкиваться с проблемами, присущими только его заданию. 23 августа корабль США "Адирондак" потерпел крушение на рифе у Абако, примерно в дне плавания от Нассау. Корабль можно было бы спасти, но собралась большая флотилия спасателей и просто наблюдала, как волны разбивают корабль на куски. Уайтинг получил эту новость в записке от коммандера Гансеворта 26 августа и немедленно попытался нанять большой пароход Pacific для буксировки Адирондака с рифа. "Пасифик" регулярно перевозил хлопок и контрабандные товары туда и обратно между Англией и Нассау в Аддерли, а также в Бич и Рут. Согласившись на непомерную цену в 960 долларов в день, Уайтинг был ошеломлен, когда капитан появился в его офисе и сообщил ему, что вмешались Генри Аддерли и компания и Джон Лаффит. Они утверждали, что груз все еще находится в Тихом океане, и возражали против того, чтобы судно вывели из гавани. Уайтинг смог арендовать другую лодку "Звезда Востока" и 27 августа отправиться к месту крушения. На следующий день ему удалось отправить партию ценных предметов, включая латунные и медные приспособления и военную одежду, обратно в Нассау и передать их Тимоти Дарлингу, который вернулся в город и был единственным торговцем, которому он полностью доверял. Когда Уайтинг вернулся в город 31 августа, он обнаружил, что эвакуаторам удалось вывезти довольно много другого ценного оборудования, которое теперь находилось на местном складе. Уайтинг купил все, что мог, пообещав, что правительство США покроет расходы. К тому времени, когда операция по спасению Адирондака была завершена, Уайтинг задолжал около 15 000 долларов. К его ужасу, Министерство финансов отказалось выплачивать большую часть этой суммы
Сумма Желтого Джека 103, некоторые из-за того, что департамент посчитал, что Уайтингу завышена плата, а некоторые из-за того, что он забыл заполнить правильные формы. Несмотря на его благие намерения, эпизод с Адирондаком сумел еще больше повредить репутации Уайтинга как в Нассау, так и в Вашингтоне. Примерно через три недели после крушения "Адриондака" корабль США "Дакота" пришел в Нассау почти без угля после плавания по островам в поисках блокадников. Уайтинг, который сильно простудился после нескольких дней, проведенных на месте крушения, отправил капитану Джеймсу Маккинстри записку, в которой приветствовал его в порту и сообщил, что он направил губернатору Бейли записку с просьбой разрешить кораблю принимать уголь, разрешение, которое, как указал Уайтинг, “несомненно, будет будет удовлетворено". Он сказал Маккинстри, что может получить уголь с американского корабля, стоящего на якоре рядом с ним, или, если это не удастся, из запасов угля Дж. Си Раминга. Одолжив денег у Рахминга, Уайтинг, похоже, наладил с ним какие-то отношения, хотя было широко известно, что он вывозил контрабанду из Нью-Йорка. Как обычно, капитану Сэму в Нассау ничего не давалось легко. Он быстро получил записку от Чарльза Несбитта, в которой сообщалось, что Дакота не спрашивала разрешения губернатора встать на якорь. Это было новое требование, выдвинутое Бейли, несомненно, предназначенное для того, чтобы отговорить американские крейсера от прихода в Нассау. Устье гавани было опасным местом для якоря из-за сильных приливов и зыбучих песков, поэтому казалось, что немногие будущие военные корабли захотят сидеть там, ожидая разрешения Бейли. Позже в тот же день Несбитт сообщил Уайтингу, что губернатор готов разрешить кораблю ненадолго задержаться, но если у него будут какие-либо случаи желтой лихорадки, ей нужно будет встать на якорь в Солт-Кей, в трех милях отсюда. Это место стало карантинным пунктом для судов, которые не получили справку о состоянии здоровья. Губернатор должен был принять решение о заправке судна углем на следующий день. Маккинстри заверил Уайтинга, что на борту не было случаев заболевания желтой лихорадкой, и ждал решения губернатора по его просьбе об угле. Когда это решение пришло через записку от Несбитта, и Уайтинг, и Маккинстри были возмущены. Дакоте разрешат брать уголь, но только с письменной гарантией от Маккинстри, что в течение следующих десяти дней она будет находиться не ближе, чем в пяти милях от любого острова на Багамах. Кончилось топливо, Маккинстри неохотно согласился на эту просьбу и с двадцатью тоннами угля, полученного от Куранта, отправился в Ки-Уэст. Уайтинг с горечью написал Сьюарду, что генерального прокурора Джорджа Андерсона можно было бы “поблагодарить за этот акт невежливости по отношению к национальному судну дружественного правительства. Мистер Андерсон - непримиримый враг Севера, яростный осуждатель нашего флага и институтов, как публично, так и в частном порядке”. Во время войны американские компании, занимающиеся блокадой, платили Андерсону за юридические консультации, и, похоже, он даже сам отправлял некоторые грузы.
Желтый Джек104 В дополнение к проблемам с крейсерами у Уайтинга продолжали возникать финансовые проблемы. Теоретически он должен был позаботиться о консульских расходах за счет сборов, которые он собрал за аннулирование облигаций, выпущенных для судов, следующих из Нассау в Соединенные Штаты и обратно. К осени 1862 года его расходы намного перевесили эти гонорары. Одной из важных обязанностей консула была помощь гражданам США и обездоленным морякам. Поскольку порт кишел судами, забота о моряках превратилась из того, что было спорадической и рутинной задачей до войны, в серьезную ответственность. Например, в начале 1862 года пять человек, лояльных США, служили членами экипажа на "Элле Уорли", но отказались приветствовать, когда мимо них в гавани Нассау прошел еще один участник блокады. Завязалась драка, и пятеро мужчин были высажены с лодки и оказались в офисе Уайтинга. Уайтинг оплатил их перевозку в Нью-Йорк на Леви Роу. Помогать этим морякам было не только этическим долгом, но и важным для военных действий. Когда моряки по какой-то причине оказались в Нассау, деньги, которые платили за службу на блокадном корабле, были очень заманчивыми. Среди людей, которым Уайтинг пытался помочь, были не только выходцы из Соединенных Штатов, но и бывшие союзники, которые хотели отправиться на север. Уайтинг сделал все возможное, чтобы помочь, но Министерство финансов оказалось скорее занозой в его боку, чем союзником.
***

В октябре, когда эпидемия желтой лихорадки пошла на убыль, объем перевозок снова начал увеличиваться. Чтобы сократить количество облигаций, выплачиваемых на Нью-Йоркской таможне, торговцы Нассау теперь получали часть своей контрабанды непосредственно из Филадельфии и Балтимора. И хотя Чарльстон и Уилмингтон по-прежнему оставались основными пунктами снабжения Нассау для доставки грузов в Конфедерацию, грузы все еще доставлялись из Саванны, Порт-Ройяла и даже Флориды. В этот момент дела Конфедерации в Нассау и на полях сражений шли настолько хорошо, что 2 октября Льюис Хейлигер направил Джону Бейли письмо, в котором официально объявил себя полномочным представителем Конфедерации на Багамах. Хотя Бейли, очевидно, знал о нем все, Хейлигер дал понять Бенджамину, что до недавнего времени не считал необходимым “официально доводить этот вопрос до его сведения”. В своем письме Бейли Хейлигер упомянул о недавних военных успехах Роберта Э. Ли и намекнул, что сейчас, похоже, настало время установить официальные отношения. Несколько удивительно, но его предложение было мягко отклонено. Бейли, очевидно, понимал, что официальное признание Конфедерации может нарушить провозглашение нейтралитета королевы, и он попросил Несбитта ответить, что Бейли “всегда будет рад получить любую неофициальную
Желтый Джек 105 представлений, которые вы или любые другие джентльмены Южных Штатов, возможно, пожелаете предложить ему в его частном и личном качестве”. Препятствием для возрождения после эпидемии блокадного бонанзы стало появление Чарльза Уилкса, офицера военно-морского флота США, который почти год назад вытащил Мейсона и Слайделла с их лодки. 8 сентября 1862 года министр военно-морского флота Гидеон Уэллс назначил Уилкса командовать эскадрой из семи кораблей, которая будет названа Вест-Индской эскадрой. Миссия состояла в том, чтобы уничтожить Флориду и новый крейсер Конфедерации, который вышел из Англии в августе под командованием Рафаэля Семмса, 290-й (вскоре станет известен как "Алабама"). 6 октября Уилкс прибыл за пределы гавани Нассау на своем флагманском корабле "Уачусетт" вместе с Окторарой. Он не стал проверять Бейли, встав на якорь, но вместо этого два корабля маневрировали взад и вперед за пределами гавани. Сэм Уайтинг попытался добраться до Уилкса на своей маленькой консульской лодке, но шквал отбросил его назад. На следующий день Уилкс смог передать письмо Уайтингу через черного вредителя. В письме излагался план, разработанный Уилксом для работы его отряда. В дополнение к поискам двух крейсеров Конфедерации Уилкс намеревался перекрыть блокаду, идущую из Нассау. Он решил, что блокировать такие пункты назначения, как Уилмингтон и Чарльстон, слишком сложно и что правильный способ остановить ситуацию - это блокировать пункт отправления. Никогда не отличавшийся политкорректностью, Уилкс, казалось, игнорировал то, что предлагал блокировать нейтральный порт. Чтобы достичь своих целей, он попросил Уайтинга предоставить ему две вещи. Во-первых, опытные пилоты, которые могли бы помочь его кораблям ориентироваться в опасных багамских водах и поставить их в равные условия с участниками блокады. Была пара небольших лоцманских гребных лодок, которые использовались для доставки судов в гавань Нассау и из нее, но Уилкс хотел, чтобы люди сопровождали его и помогали ориентироваться на путях, по которым бегуны выбирались с островов. Во-вторых, он попросил Уайтинга предоставить ему постоянный поток информации о планах кораблей, направляющихся в Конфедерацию. Обрадованный тем, что наконец-то получил некоторую помощь в своих усилиях остановить волну, Уайтинг немедленно ответил. В то время как все местные белые пилоты были захвачены южанами, он мог порекомендовать Уилксу нескольких чернокожих пилотов, хотя и предупредил Уилкса, чтобы он держал их подальше от спиртного. Что касается общения, Уайтинг подчеркнул, что сам Нассау не будет работать. Они с Уилксом решили, что Стремя-Кей, небольшой остров примерно в пятидесяти милях к северу от Нассау, послужит точкой соприкосновения. Уайтинг отправлял информацию на остров через черного капитана-вредителя по имени Лорода. Чтобы избежать проблем с добычей угля, которые мешали Дакоте, Уилкс основал угольный склад в Тертл-Харбор, штат Флорида, примерно в двадцати милях к югу от современного Майами. Присутствие его эскадрильи близ Нассау немедленно вызвало ужас. Когда Вакусетт и Окторара бродили за пределами гавани в начале октября, Багамский вестник утверждал: “Нассау находится в блокаде”. Уилкс отправился на Кубу в поисках Алабамы вскоре после общения с Уайтингом, но к началу ноября некоторые другие корабли его эскадры собрались возле Нью-Провиденса. Капитаны Октарары, Тиоги и Сономы провели начало месяца, путешествуя по водам и тестируя новых пилотов. 20 ноября Уилкс прибыл в Уочусетт вместе с Сантьяго-де-Куба. Приближаясь к гавани, он преследовал "Антонику" капитана Луи Коксеттера прямо до края бара, и несколько выстрелов действительно упали в гавань. Жители Нассау не любили Уилкса из-за дела Трента, и это драматическое появление было встречено с новой враждебностью. Уилкс ничего не сделал для улучшения отношений. Когда Уочусетт приблизился к входу в гавань, лоцман по имени Ллойд вышел на веслах и поднялся на борт с копией прокламации, в которой указывалось требование получить разрешение Бейли на якорь. Уилкс ответил, что он встанет на якорь, когда и где сочтет нужным. Когда небольшая лодка с HMS Barracouta направилась к нему, Уилкс поиграл с ними, оставаясь вне пределов их досягаемости, прежде чем, наконец, выйти в море. Командир Барракуты Джордж Малкольм пришел в ярость и нанес визит Уайтингу, чтобы убедить его в серьезности этого оскорбления. То, что пилот был в городе и сообщал всем о том, что сказал Уилкс, делу не помогло. Заявление Уилкса о том, чтобы закрепиться там, где ему заблагорассудится, появилось в местных газетах позже на той неделе. Вскоре после этого инцидента Уайтинг послал сообщение Уилксу в Стремя-Кей, что парни с Бэй-стрит крайне недовольны присутствием его эскадрильи. Он приложил копию новой прокламации Бейли, которая предусматривала арест любого британского гражданина, уличенного в пособничестве воюющим сторонам в войне. Очевидно, это было нацелено на чернокожих пилотов, которых Уайтинг теперь отправлял на помощь Уилксу, и некоторые из этих пилотов вскоре оказались под арестом. В течение оставшейся части 1862 года эскадрилья Уилкса немного сдерживала блокаду, но масштабы бизнеса расширялись так быстро, что общий эффект был минимальным. С наступлением зимы в Конфедерации возник большой спрос на шерстяную одежду, одеяла и обувь. С этой целью Джеймс Фергюсон из Ричмондского бюро одежды Департамента интендантства был направлен в Англию в декабре, чтобы помочь Калебу Хузе в закупках. Фергюсон был близким другом Роберта Э. Ли и разработал форму, которую Ли носил во время капитуляции в Аппоматтоксе. Трения между Хузе и Фергюсоном имели бы более поздние последствия, но в настоящее время поток материалов из Англии в Нассау расширился до такой степени, что Хейлигер и Лафит начали перегружаться. В ноябре Хейлигер написал Бенджамину, что его рабочей силы недостаточно для “большого количества частных грузов, которые накопились на данный момент”. Хейлигер в конце концов получил помощь, когда майор Ричард Уоллер из
Следующим летом в Нассау прибыл квартирмейстерский отдел "Желтый Джек 107". До приезда в Нассау Уоллер возглавлял Ричмондское бюро одежды и был начальником Джеймса Фергюсона. Примерно в это же время Эдвард Лафит обратился в Чарльстон с просьбой о помощи своему брату Джону в Нассау. Эдвард написал бригадному генералу Розуэллу Рипли 22 декабря 1862 года: “Мой брат пишет мне из Нассау, что ему абсолютно необходимо, чтобы кто-то помог ему там, поскольку у него много государственных дел, которыми нужно заняться. Я бы попросил вашей помощи в том, чтобы получить Pvt. Махони из гвардии Пальметто, выделенный для специальной службы, чтобы я мог отправить его на ”Антонике“ в Нассау”. Рипли либо проигнорировал, либо передал эту просьбу, поскольку Эдвард Лафитт обратился с той же просьбой к бригадному генералу Томасу Джордану несколько дней спустя, включая комментарий о том, что услуги Махони были "незаменимы" для его брата Джон. Корнелиус Махони был молодым бухгалтером ирландского происхождения и, вероятно, работал на Лафиттов до войны. Во время запроса Эдварда Лафита он был рядовым в роте А (часто называемой гвардией Пальметто) артиллерийского батальона Маниго, защищавшего Чарльстон. Объем контрабанды, проходящей через Нассау, достиг такого уровня, что Джону Лафиту, очевидно, требовалась помощь со всеми документами. Запрос Эдварда Лафита в конце концов достиг вершины. Махони, который поступил на службу 19 марта 1862 года, был отправлен в Нассау на шестьдесят дней по специальному приказу генерала П.Г.Т. Борегара 23 декабря 1862 года. Махони, должно быть, хорошо служил Джону Лафиту, поскольку Борегар продолжал продлевать свой отпуск каждые шестьдесят дней до осени 1864 года. Многие счета за хлопок, отправленные Лаффитом Чарльзу Приоло в Ливерпуль, были подписаны “Дж. Б. Лафит за К. Махони”. По крайней мере в одном случае командир его роты требовал, чтобы после последнего продления он вернулся в свою роту, но Эдвард Лафит продолжал настаивать на том, чтобы оставить его в Нассау. В июле 1863 года Эдвард, переехавший в Огасту, написал своему клерку Джону Кэю, чтобы лично поговорить с генералом Джорданом и сообщить ему, что он дал объявление и сделал все возможное, чтобы найти замену Махони, но безуспешно. Казначей компании в конце концов исключил Махони из списка в ноябре 1864 года, когда они, очевидно, поняли, что он не вернется

 Отправлено: 23.04.23 07:01. Заголовок: В то время, когда у ..

В то время, когда у Хейлигера и Лафита начинали набиваться руки (идиома - тяжелый труд с прибылью) , "Багама Геральд" принесла извинения своим читателям за то, что все рекламные площади торговцев мешали им печатать все новости. Бизнес был настолько хорош, что некоторые объявления теперь предназначались для людей, продающих импортные товары из своих домов. Если северные туристы, которые начали заполнять «Куин Викторию» в начале ноября, бывали в Нассау раньше, они, должно быть, были шокированы изменениями в городе. Отель, должно быть, был довольно интересным местом той осенью. В дополнение к тем, кто приезжал ради удовольствия или здоровья, среди жителей были Джон Лафитт, его жена и племянница, агент андеррайтера Чарльз Джексон, такие мошенники, как Бенджамин Вулли Харт и его жена, а также сменяющийся список капитанов, работающих в прорыве блокады.
За обеденным столом и в бильярдной, должно быть, велись оживленные беседы. Другие, помимо Лафита и Хейлигера, вносили коррективы в возросшую активность. 24 ноября Генри Аддерли вернулся из своей деловой поездки в Англию через Сент-Томас на почтовом пароходе, который регулярно отправлялся оттуда в Саутгемптон (он, конечно, не собирался проезжать через Нью-Йорк). В течение 1862 года “Генри Аддерли и компания” были ведущей компанией по обработке судов, входящих и выходящих из Нассау. Сойер, Менендес, “Сондерс и Сын” были близко позади, и многие другие вступили в игру по ходу года. Даже Джон Хауэлл из "Куин Виктории" включился в игру.
В конце года “Ред Джакет” (Red Jaket - Красная Куртка) покинул Нью-Йорк с грузом пиломатериалов для Хауэлла, и через несколько месяцев он объединился с американским коллегой Эпесом Сарджентом, чтобы построить первый сухой док в Нассау. В некогда сонной гавани теперь было так много кораблей, что было упущено много шансов получить прибыль от ремонта и технического обслуживания. Время, проведенное в Нью-Провиденсе, привило Хауэллу и Сардженту багамский дух оппортунизма.
В связи с возросшей потребностью в поставках и стремлением прекратить платить возмутительные цены за доставку, ближе к концу 1862 года Конфедерация предприняла попытку запустить собственную линию судов для доставки товаров из Англии. Военный министр Джеймс Седдон (сменивший Джорджа Рэндольфа в ноябре) достиг соглашения о создании партнерства с братьями Креншоу из Ричмонда с целью создания судоходной линии, предназначенной для обеспечения снабжения интендантов и комиссаров. Уильям, Джеймс и Льюис Креншоу управляли шерстяной фабрикой близ Тредегарского металлургического завода, пока она не была уничтожена пожаром 15 мая 1863 года. Новая компания представляла бы собой странный гибрид правительства и частного предприятия.
В ноябре 1862 года Уильям Креншоу отправился в Ливерпуль, чтобы начать работу над проектом. Он стал союзником Джеймса Фергюсона в более поздних обвинениях Фергюсона против Калеба Хуза. Джеймс Креншоу проводил часть своего времени в Нассау, наблюдая за деятельностью компании там. Уильям Креншоу сотрудничал с шотландским судоходным агентом Александром Колли, чтобы запустить правительственную пароходную линию. В дополнение к зарабатыванию денег на войне, Колли поддержал это дело, внеся свой вклад в расходы на статую в честь Стоунволла Джексона, которая в конечном итоге оказалась (и остается) на территории капитолия штата в Ричмонде.
На поле боя Конфедерация продолжала добиваться успеха, и Хейлигер и другие в Нассау с оптимизмом смотрели на то, что либо Англия, Франция, либо обе страны вскоре вступят в войну на южной стороне. Отбросив Джорджа Макклеллана от Ричмонда в ходе Семидневных сражений, Роберт Э. Ли повел войну на север. Он сокрушил Джона Поупа во Втором Манассасе, а затем заставил МакКлеллана сыграть вничью в Антитаме, хотя последний обнаружил боевые планы Ли. Совсем недавно Ли легко разгромил силы Союза под командованием Эмброуза Бернсайда во Фредериксбурге в декабре 1862 года. Военная удача Конфедерации достигла своего пика примерно через шесть месяцев после сражений при Чанселорсвилле и Геттисберге, и большая часть успеха Конфедерации была обусловлена тем, что оружие поступало через блокаду. Вплоть до апреля 1862 года 15 000 ружей Фингала были главным вкладом в дело Юга. Но в период с апреля по август прибыло еще почти 50 000 винтовок, и к концу 1862 года из Европы в Конфедерацию перешло в общей сложности 157 000 стволов.
Фирмы Тренхолма заработали миллионы долларов в 1862 году, и все действительно только начиналось. Несмотря на все успехи и активность на Юге и в Нассау, были некоторые признаки того, что не все было хорошо. 17 ноября Бенджамин Вулли Харт написал из Нассау военному министру Рэндольфу (который в тот же день подал в отставку по состоянию здоровья), предлагая, чтобы “С. Айзек Кэмпбелл и компания” были в состоянии снабдить одеждой и снаряжением 100 000 солдат. Когда Джон Джонс, клерк военного министерства в Ричмонде, услышал эту новость, он прокомментировал: “Это выглядит ободряюще. У нас есть кредит за рубежом. Но они евреи". Харт отметил, что к этому моменту его компания уже передала Конфедерации более 2 миллионов долларов, так что некоторая часть этого нового заказа должна была быть оплачена наличными. Он также дал понять, что был бы признателен за предложение о том, как будет урегулирован растущий долг. Конфедерация действительно перечислила компании около 400 000 долларов в январе 1863 года, но если потребности армий будут продолжаться, им нужно было найти какой-то способ оплатить этот счет.

-=-=-
-=-=-

9 \\

Новый консул

1 января 1863 года Авраам Линкольн издал Прокламацию об освобождении, которая обещала свободу миллионам рабов на Юге. Конечно, еще предстояло проделать большую работу, чтобы воплотить этот идеал в реальность, так что то, что было войной за сохранение Союза, теперь стало также войной за отмену рабства. Прокламация подтвердила убеждение многих южан в том, что, несмотря на его слова, целью Линкольна с самого начала была отмена рабства. Широко распространено было мнение, что предполагаемым результатом провозглашения было восстание рабов, и это укрепило решимость Конфедерации выстоять и выиграть войну. Прокламация была опубликована в газетах Нассау и стала темой обсуждения на улицах. Симпатии белого населения, скорее всего, совпадали с симпатиями жителей Юга. Торговцы с самыми большими доходами, безусловно, выступали за все, что могло бы продлить войну. В то время как большинство цветных людей в Нассау, вероятно, чувствовали поддержку южных рабов, это было не то, что следовало обсуждать публично.
Выпуск прокламации совпал с важными переменами в Нассау: Сэм Уайтинг был на пути к выходу в отставку. Оказавшись в безвыходной ситуации с сильной местной враждебностью и незначительной внешней поддержкой, Уайтинг медленно терял влияние. К январю человек, которого один наблюдатель описал как “чопорного и величественного”, был в полном беспорядке. После рассмотрения августовских обвинений, выдвинутых против него Уильямом Батлером, Уайтинг был занят в сентябре, занимаясь “Дакотой” и другими проблемами. Если не считать того, что шутник наполнил его частную лодку углем, в том месяце все было относительно спокойно. Но 4 октября 1862 года жена Уайтинга уехала на "Бритиш Куин" в Нью-Йорк и никогда не возвращалась в Нассау. Добавление угрозы желтой лихорадки к безудержной враждебности, должно быть, заставило ее сказать, что с нее хватит. Когда корабль вернулся две недели спустя, Уайтинг надеялся найти ее на нем, но вместо этого столкнулся с неприятностями.
Государственный секретарь Сьюард получил письмо, написанное Енохом Терли, капитаном корабля, находившимся тогда в Нассау, где описал, что произошло дальше. Письмо было адресовано филадельфийскому торговцу Джону Варри, который работал с Терли. Варри переслал письмо Сьюарду и добавил свое мнение о том, что прилагаемая история указывает на то, что консул не подходит для своей должности. По словам Терли, Уайтинг пришел к "Бритиш Куин" “безумно пьяным” и устроил “позорную сцену” в присутствии большого количества леди и джентльменов. Он потряс кулаком перед носом британского офицера и назвал его сукиным сыном. На следующий день Терли разговаривал на улице с Чарльзом Джексоном, когда Уайтинг, снова пьяный, прошел мимо и сказал Терли, что он попал в “чертовски плохую компанию”. Проклиная жителей Нассау, он сказал Терли: “Если вы решите не нанести мне официальный визит, можете отправляться в ад!” Терли добавил свое мнение о том, что Уайтинг был посмешищем в Нассау.
Вскоре после инцидента Уайтинг написал Сьюарду и предложил свою отставку: “Я прошу вас подать в отставку с должности консула США в Нассау и просить, чтобы мой преемник освободил меня от этой неприятной должности как можно раньше.”Примерно через неделю после этого он снова написал Сьюарду, на этот раз с просьбой отменить его отставку и предложил объяснения своего поведения. По словам Уайтинга, предыдущий консул Айзек Мерритт был личным другом губернатора Бейли, и Бейли всегда был высокомерным и почти оскорбительным в присутствии Уайтинга. Он проследил это до своей первой встречи с Бейли в Нью-Йорке в июне 1861 года. Уайтинг готовился к отъезду в Нассау, а Бейли остановился в отеле "Кларендон" в Бруклине по пути в Англию. Уайтинг сказал, что прием, оказанный ему Бейли в тот день, носил “прохладный характер”. Он полагал, что это задало тон его в целом враждебному окружению в Нассау. В инциденте на "Бритиш Куин" участвовали майор Джеймс Мендс из 2-го Вест-Индского полка и торговец Корнелиус Лайтборн, которого Уайтинг назвал лидером “буйной верхушки пены”.
Оба этих человека и раньше провоцировали Уайтинга. Мендс якобы поощрял своих чернокожих солдат делать осуждающие замечания, проходя мимо резиденции Уайтинга. Однажды ночью, когда Уайтинг и его жена читали на балконе, Лайтборн гарцевал на лошади под балконом, крича: “Ура Джеффу Дэвису и Борегару!” Когда Уайтинг поднялся на борт “Британской королевы” в тот октябрьский день, Мендс и Лайтборн закричали: "А вот и старые Звезды и полосы, интересно, нравятся ли ему новости из Дикси?" Хотя он не упоминал о том, что был пьян, Уайтинг сказал Сьюарду, что эти замечания “заставили мою кровь закипеть и привели бы в движение мои мышцы разгибателей и сгибателей, если бы не публичная позиция, которую я занимал”. Он осудил Мендс в частности и население Нассау в целом, крича в ответ, что все они были “рядовыми сепаратистами, начиная с губернатора и ниже!”
После этой сцены Сьюарду стало очевидно, что Уайтинг, каким бы хорошим человеком он ни был, потерял всякий авторитет в Нассау. Он начал искать замену, и Уайтинг начал признавать, что его пребывание на Багамах подходит к концу. В декабре он написал Сьюарду, в котором подтвердил принятие его отставки и заявил, что продолжит исполнять свои обязанности до тех пор, пока его не заменят, и окажет всяческую помощь своему преемнику. Он также выразил надежду, что Сьюард сможет найти ему другое назначение. Сьюарду было бы нелегко найти замену. Несмотря на важность должности и значительное увеличение стоимости жизни в Нассау с 1861 года, консульская зарплата по-прежнему составляла всего 2000 долларов в год. Учитывая объем деятельности, в офисе не хватало персонала, и Уайтинг был вынужден нанять клерка за счет собственных средств. Этот рост цен вынудил британцев в 1864 году повысить зарплату всем государственным служащим в Нассау на 25 процентов. Мозес Гриннелл направил Сьюарда к человеку по имени Уильям Уэттон в качестве кандидата, но Уэттон написал Гриннеллу 20 ноября, что он не заинтересован в этой должности. Затем Сьюард предложил этот пост Локвуду Л. Доти, заместителю таможенного инспектора в Нью-Йорке. Доти с гордостью принял эту должность и принес присягу 11 декабря. Сьюард убеждал Доти как можно быстрее добраться до Нассау, но Доти медлил и, должно быть, успел передумать. 29 декабря он написал Сьюарду, что уходит с этой должности.
В то время как раздраженный Сьюард продолжал искать замену, которая согласилась бы на эту работу, Уайтинг продолжал сражаться. Учитывая его статус, он мало что мог сделать, чтобы остановить натиск прибывающих и уходящих прорывателей блокады, кроме как доложить об этом в Вашингтон. Как он сказал одному американскому туристу в первую неделю января, в предыдущие три недели блокада была более успешной, чем в любой другой период войны. У него, по-видимому, все еще было несколько человек в городе, которые оценили все, что он сделал, поскольку 9 января он разместил сообщение в “Багама Геральд”, поблагодарив неизвестных джентльменов, которые пели серенаду под его балконом с национальными мелодиями, "дорогими каждому истинному американскому сердцу". Он извинился за то, что его “ревматизм” помешал ему прийти поприветствовать их, но хотел выразить свою благодарность за “столь редкую любезность”.
27 января Сьюард наконец нашел своего человека в лице старого друга Сета Хоули, того самого парня, который задержал дядю Джона Лоу Эндрю еще в 1861 году. Хоули, у которого было несколько ироничное второе имя Коттон, было пятьдесят два года, и он был главным клерком Департамента полиции Нью-Йорка. Он был в отпуске из департамента и работал специальным следователем Сьюарда с начала войны. Благодаря своему положению он был хорошо осведомлен о торговле между Нью-Йорком и Нассау, и Сьюард лично поручил ему расследовать деятельность различных лиц, подозреваемых в контрабанде, включая Эндрю Лоу. Хоули указал Сьюарду, что он знает о прискорбной компенсации за эту должность, но надеется, что это можно изменить. В любом случае, похоже, он согласился на эту должность главным образом потому, что считал, что тропический климат может принесет пользу и ему, и его больной дочери. После принятия этой должности Хоули потребовалось около шести недель, чтобы добраться до Нассау.
В течение того же периода Сьюард получил два письма с просьбой укрепить должность в Нассау более высокой оплатой и лучшей поддержкой. Первое пришло к нему в январе от первоначальных сторонников Уайтинга со страховыми агентами, включая Мозеса Гриннелла и Иеремию Таппана. В этом письме Сьюард просил найти способ удвоить консульскую зарплату и указывал, что Уайтингу платили гораздо меньше, чем Чарльзу Джексону, и что эта низкая зарплата повлияла на его положение в городе. Другое письмо пришло в марте от американцев в Нассау, включая Джона Хауэлла, Чарльза Джексона и Эпеса Сарджента. Их петиция на самом деле была адресована Аврааму Линкольну и указывала на новое значение города и незавидную работу тамошнего консула. Они также попросили Линкольна обратиться к Конгрессу с просьбой увеличить зарплату на этой должности. К сожалению для Уайтинга и Хоули, в течение некоторого времени никаких действий по этому запросу не будет.
За день до того, как Хоули занял эту должность, Уайтинг с неудовольствием наблюдал, как Джон Маффитт входит в гавань на “Флориде”. Когда лоцман, поднявшийся на борт, уведомил Маффита о том, что он нарушил новое правило о получении разрешения губернатора перед постановкой на якорь, он решил немедленно увидеться с Бейли. Лейтенант Чарльз Уильямс из 2-го Вест-Индского полка, друг Маффита, подал полковой катер с почетным караулом, чтобы доставить его к губернатору. Бейли был рад снова увидеть Маффита. Сэм Уайтинг мог только злиться, видя, что все его усилия остановить “Орето” пропали даром, а теперь еще и уважительное отношение к Маффиту, оказанное всего через несколько месяцев после холодного отношения, оказанного на “Дакоте”. Маффитт встретился с Льюисом Хейлигером вместе с Джоном Лафитом и семьей в «Куин Виктории» за завтраком.
Маффитт одобрительно отметил в своем дневнике: “На берегу демонстрация была самой дружелюбной и поздравительной. Нассау определенно является оплотом Конфедерации”. В 11:00 утра. он вернулся на борт корабля и развлек офицеров 2-го Вест-Индского полка и их друзей. Во время своего дневного визита Маффиту было что рассказать о том, как он провел время после отъезда из Нассау в начале августа. После прибытия в Мобил потребовалось четыре месяца, чтобы корабль был отремонтирован, должным образом оснащен и укомплектован персоналом. В очень холодную безлунную ночь 16 января “Флорида” проскользнула обратно через блокаду Союза и к следующему утру была в ста пятидесяти милях к югу от Мобила. Два дня спустя она получила свой первый приз, захватив бриг "Эстель", взяв на борт его команду и сожгла корабль. На следующий день она вошла в Гаванскую гавань, оставила там команду “Эстель” и развернула корабль, чтобы отправиться в круиз за новыми призами. 22 января она захватила еще двоих, но Маффитт получил плохие новости от своего инженера. Уголь, который они погрузили в Гаване, никуда не годился: корабль едва развивал скорость в три узла.
Снова находясь в несколько беспомощном состоянии, “Флорида” направилась на северо-восток и благополучно прибыла в гавань Нассау утром 26 января. Один из моряков прокомментировал: “Город, похоже, в изобилии снабжен неграми, несмотря на то, что в нем может не хватать чего-то еще. В течение дня вокруг нас плавала лодка, пассажиры распевали "Голубой флаг Бонни". Все они сторонники юга.” Когда Маффитт встретился с Бейли тем утром, губернатор дал ему разрешение получить новый уголь, хотя и предупредил его, что он может остаться только на двадцать четыре часа. Маффитт также набирал моряков для пополнения своей команды. В нарушение портовых правил рабочие работали всю ночь, и к 10:00 утра следующего дня некачественный уголь был заменен высококачественным. К полудню "Флорида" отправилась на поиски новых жертв. Хотя корабль больше никогда не посетит Нассау, Маффитт вернулся в город в другой роли позже во время войны. Проинформированный Уайтингом о визите “Флориды”, Уильям Сьюард пожаловался и получил ответ от Бейли, защищающий его действия и выражающий сожаление “о том, что госсекретарь должен был поверить искажениям человека с таким немощным и взволнованным суждением, каким показал себя мистер Уайтинг”.
Количество контрабанды, пересекающей линию блокады продолжало увеличиваться. Уайтинг писал в феврале, что три новых грозных блокадо-прорывателя с железным корпусом, "Британия", "Джорджиана" и "Гертруда", прибыли в гавань Нассау из Шотландии с интервалом в час друг за другом. Как позже подсчитал Хоули для Сьюарда, типичное судно, совершающее прорыв блокады, которое совершило четыре успешных рейса, а затем было потеряно со всем грузом в пятом рейсе, принесло бы его владельцам прибыль почти в 300 000 долларов. В то время как эскадра Уилкса совершала захваты, они едва ли вносили какой-либо вклад в поток. Тем не менее, жадность была безграничной, и любое снижение прибыли было неприемлемо. Хейлигер написал Бенджамину, что британцы собираются официально потребовать отстранения Уилкса от командования за содействие незаконной блокаде. Этот вопрос был настолько важен, что сам адмирал Милн посетил Бейли в декабре, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Хотя ни то, ни другое не было связано с Уилксом, два захвата кораблями Союза прорывателей во второй половине 1862 года привели к интересным эпизодам с участием Лафита и Хейлигера. 3 декабря “Эмма Таттл” была захвачена у Уилмингтона американским кораблем "Кембридж". Судно принадлежало Огастесу Аддерли и часто использовалось Джоном Лафитом для перевозки контрабанды, отправленной Аддерли и компанией, а также Сойером и Менендесом. Командир северян Уильям Паркер разместил на борту призовой экипаж, и “Эмма Таттл” отправилась в Нью-Йорк, чтобы предстать перед призовым судом. Но у мыса Хаттерас она попала в такой сильный шторм, что грот-мачта была поломана. Опасаясь за их жизни, призовой мастер передал корабль обратно капитану судна, который затем немедленно повернул в Нассау.
Вернувшись в город, Лафитт возобновил управление шхуной в нарушение международного морского права. Уайтинг написал Сьюарду, что он даже не пытался протестовать, поскольку не было никаких оснований ожидать справедливости.
Еще одна странная ситуация была связана с прорывателем “Виктория”. Она покинула Уилмингтон в июле 1862 года, но была поймана и доставлена в призовой суд в Ки-Уэсте. После осуждения ее купил давний торговец из Нассау Сильвен Хайман, гражданин Франции. Он переименовал ее в “Харкавей” (Harkaway) и отправил из Нассау в Уилмингтон с грузом соли. Соль пользовалась большим спросом на Юге для консервирования мяса и дубления шкур, и за два года ее цена выросла с одного цента за фунт до пятидесяти центов за фунт. Суда из Ливерпуля часто приходили в Нассау с солью в качестве балласта и возвращались с хлопком. Хейманн разрешил “Харкавей” отправиться в Бофорт, штат Северная Каролина, который тогда находился в руках федералов и был законным портом. Но, как и большинство судов, отплывающих в Бофорт из Нассау, вместо этого она направилась в Уилмингтон. На обратном пути она должна была привезти Хайманну груз хлопка и канифоли (продукт из сосны, имеющий множество применений, включая чернила и клеи). Когда “Харкавей” прибыл в Уилмингтон, британский подданный по имени Дэвис вернул ее, утверждая, что решение верховного суда США не имеет юридической силы в Конфедерации.
В феврале 1863 года Хайман отправился к Хейлигеру с письмом протеста, которое он также направил герцогу Ньюкаслу. Хейлигер написал Бенджамину с просьбой исправить эту несправедливость не только потому, что Хайман потерял около 120 000 долларов, но и потому, что это плохо сказалось на бизнесе. Если бы прежние владельцы могли вернуть свои корабли, когда они прибудут в Чарльстон или Уилмингтон, это заставило бы торговцев Нассау не решаться покупать суда в призовом суде. Как сказал Хейлигер, такой исход уменьшил бы возможности поиска подходящего судна для прорывания блокады. Дело тянулось в окружном суде Конфедерации до тех пор, пока Уилмингтон не выехал в начале 1865 года, после чего “Харкавей”, скорее всего, был уничтожен.
По мере роста бизнеса город продолжал адаптироваться и меняться. В городе появились новые рестораны, новый театр и новый боулинг. Парни с Бэй-стрит рекламировали кубинские сигары и ящики шампанского по сниженным ценам. Три фотостудии в Нассау начали фотографировать капитанов и членов экипажа, участвовавших в блокаде, на память, но кто-то начал продавать копии в офис консула США. Когда эти фотографии были переданы американским крейсерам, захваченные южные капитаны, которые утверждали, что они англичане, оказались в федеральной тюрьме. Один наблюдатель заявил: “Денег было почти так же много, как грязи”. Казна была так полна, что деньги можно было отдать на правое дело.
В феврале распространилась новость о том, что Генри Аддерли, Уильям и Роберт Вич, Генри и Пембрук Сондерс, Джон С. Джордж, Роберт Сойер и Рамон Менендес купил тысячу двести библий для раздачи солдатам Конфедерации. Эти же джентльмены и многие другие также сделали пожертвования в Ланкаширский фонд помощи голодающим из-за хлопка. К концу 1862 года излишки хлопка в Англии исчезли, и тамошние фабрики ощущали это, несмотря на новые источники в других странах. С новообретенным достатком Верхняя Десятка организовала еще более сложные торжества. В январе 1863 года случайные скачки были официально преобразованы в скачки в Нассау, которые должны были начаться в середине февраля. Газеты объявили, что ведущими мероприятия будут Генри Аддерли, Огастес Аддерли, Джордж Андерсон, Сильвен Хейманн и Льюис Хейлигер. Включение в эту группу, безусловно, свидетельствует о выдающемся положении Хейлигера в сообществе. Скачки были довольно популярны в Новом Орлеане до войны, так что Хейлигер, возможно, проявлял интерес к этому событию помимо престижа, который оно ему приносило, и его участие, возможно, показало, что иногда он мог отложить бизнес в сторону. Гонки привлекли сотни зрителей из всех слоев общества.
Конечно, приток денег и людей в город не обошелся без проблем. По словам одного наблюдателя, это была “волнующая, красочная путаница моряков, торговцев, агентов и мошенников”. Газеты жаловались, что дороги теперь стали слишком узкими для всех людей, заполонивших их. Так много сомнительных пансионатов (которые "Багамский вестник“ назвал ”жалкими лачугами") появилось для размещения моряков и мошенников, что правительство опубликовало правила их чистоты: полы подметаются ежедневно и еженедельно, постельное белье проветривается два раза в неделю, а уборные “поддерживаются в чистоте”, покрываясь двумя дюймами морской воды и солью летом. Открытие многочисленных баров и бильярдных салонов побудило «Куин Виктория» разместить рекламу, заверяющую потенциальных клиентов в том, что у них лучший алкоголь и бильярд в городе. Только около трети новых питейных заведений были лицензированы, но ходили слухи, что полиции давали бесплатные напитки в обмен на то, что они смотрели в другую сторону. Таможенные пошлины на эль и портер выросли с 544 фунтов стерлингов в 1860 году до 14 251 фунта стерлингов в 1864 году. Прибытие многочисленных иностранцев было замечено в рекламе спиртных напитков и бильярда, которые теперь появляются на испанском языке.
«Куин Виктория» была ареной такой бурной деятельности, что правительство назначило комитет из Палаты собрания, в который вошли Генри Аддерли и Тимоти Дарлинг, чтобы дать рекомендации по улучшению санитарного состояния этого места. Везде, где деньги текут свободно, преступники обязательно последуют за ними. Кражи со взломом и насилие, неслыханные до войны, стали обычным явлением, и газеты начали публиковать сообщения о преступлениях, которые включали нападение, воровство, подделку документов, непредумышленное убийство. На верфях происходили поножовщины, и изрядное количество моряков, предположительно сильно пьяных, тонуло ночью в гавани. Ссора в бильярдной в канун Рождества, которая привела к смертельному ранению владельца, когда он пытался прекратить ссору, привела к ограничению закона, регулирующий часы работы бильярдной, и еще один, запрещающий ношение заряженного огнестрельного оружия.

 Отправлено: 23.04.23 07:02. Заголовок: Один очевидец отмети..

Один очевидец отметил сразу после войны: «Волнение, экстравагантность и расточительство, царившие в то время, были необычайными... Многие были обязаны своим разорением необычайным соблазнам, предлагаемым безрассудным моряками, у которых было больше денег, чем они знали, что с ними делать, и с самыми низкими понятиями о морали. Несколько гробовщиков, возможно, получили прибыль, поскольку болезнь стала довольно распространенной и смертельной; и правительство смогло погасить небольшой долг; но что стало со всеми заработанными деньгами, остается загадкой».
Как мы видим, большая часть денег оказалась в Англии в карманах таких людей, как Генри Аддерли. Магазины Ричарда Свитинга и Александра Джонсона были ограблены. Начальник полиции Стивен Диллет доложил законодательному собранию, что полицейских сил, к сожалению, “недостаточно из-за притока моряков”. Тем не менее, у Диллета было достаточно людей, чтобы задержать чернокожих лоцманов, которые помогали эскадре Уилкса. Один из них, Александр Прайс, был арестован 7 февраля и обвинен в нарушении Закона о призыве на военную службу за рубежом. Дух хаоса, казалось, распространился на внешние острова, где “Сумасшедшая Мэри” Келсол захватила тюрьму в Инагуа, была схвачена, а затем несколько месяцев спустя снова захватила тюрьму.
***
Сет Хоули покинул Нью-Йорк на "Бритиш Куин" 2 марта 1863 года и присоединился к этому оживленному улью вместе со своей дочерью в субботу, 7 марта. Он отправился в консульское учреждение 10 марта, но Сэма Уайтинга там не было, чтобы провести необходимую совместную инвентаризацию предметов снабжения. Хоули отметил, что офис был идеально расположен с видом на гавань, но обнаружил его в полном беспорядке, с разбросанными повсюду бумагами и несколькими выбитыми окнами. Три дня спустя шхуна "Джон Уильямс" попыталась получить разрешение на рейс в Бофорт, штат Северная Каролина, и Хоули задал новый тон, отказавшись. Он слишком хорошо знал, что эти корабли направлялись в Уилмингтон.
Уильям Сьюард был встревожен, получив письмо, в котором описывались последние недели пребывания Уайтинга в Нассау. Письмо пришло от Роберта Боуна Минтурна-младшего, сына богатого судоходного магната и делового партнера Мозеса Гриннелла. Один из самых выдающихся людей Америки, старший Минтурн пожертвовал землю, которая стала Центральным парком в Нью-Йорке. Интересно отметить, что Гриннелл и Минтурн потеряли деньги, когда в начале блокады была захвачена партия риса, которой они владели, на корабле "Мэри Клинтон", направлявшемся из Чарльстона в Новый Орлеан.
Сын Минтурна отдыхал в Нассау и был одним из американцев, подписавших письмо с просьбой к Линкольну повысить консульскую зарплату. Согласно его письму, 3 марта нетрезвый Уайтинг повел толпу чернокожих мужчин по Бэй-стрит к консульскому отделению. Уайтинг вышел на балкон, где обратился к толпе с речью, порицая за то, что она пела песни южан, и сказал им, что они должны прочитать объявления в чарльстонской газете “негры на продажу”. Он также пренебрежительно отзывался о Британской империи и самой королеве. Когда несколько прохожих попросили Уайтинга остановиться, он велел им заставить его остановиться. Когда они сказали: “Спускайтесь, и мы это сделаем”, Уайтинг сделал именно это и был арестован, когда полиция разогнала последовавшую драку.
Десять дней спустя Уайтинг снова взялся за дело. Он появился в «Куин Виктория» и, выпив немного вина, начал кричать на разных южан и их британских друзей. По словам Минтурна, который был там, эти люди терпели издевательства Уайтинга с замечательным терпением, пока это не стало слишком оскорбительным, и Уайтинг получил желаемый бой. Несколько мужчин оттащили Уайтинга, но только после того, как с него сорвали часть одежды. Но капитан Сэм еще не закончил и вернулся за добавкой. Он потряс кулаком и продолжил сыпать эпитетами в адрес капитана Конфедерации, который наконец обнажил свой кортик. Минтурн и несколько других американцев спасли Уайтинга и оттащили его обратно в его комнату. Уайтинг был снова арестован и приговорен к крупному штрафу, который он не смог заплатить. Он был спасен от тюремного заключения только благодаря великодушию Джона Хауэлла, который заплатил штраф. К этому времени поведение Уайтинга превратилось из неловкого в нелепое. Как отметил Минтурн по поводу такого поведения, американцам здесь было “труднее выносить то, что мистер Хейлигер, агент Конфедерации, такой джентльмен".
Наконец, ко всеобщему облегчению, 23 марта Сэм Уайтинг поднялся на борт "Бритиш Куин" и отправился обратно в Нью-Йорк. Он написал Сьюарду, пытаясь объяснить последние инциденты. Он сказал, что инцидент 3 марта в консульстве был случаем защиты национальной чести. Что касается драки в «Куин Виктория», он сказал, что не был там несколько месяцев из-за оскорблений, которые он получил. Он признался, что пил вино, и сказал, что его действие усугублялось опиумом, который ему прописал от ревматизма местный врач Джордж Кемп. Как он резюмировал для Сьюарда: “Я признаю себя виновным в значительной степени возбуждения, вызванного выпитым небольшим количеством вина, и памятью обо всех обидах и оскорблениях, нанесенных моей стране и флагу за последние два года”. Без жены одиночество в такой неприятной и ядовитой обстановке в сочетании с унижением из-за того, что его заменили, должно быть, привело его в опасное душевное состояние.
После войны генеральный прокурор Джордж Андерсон противопоставил социальное положение Уайтинга положению Хейлигера и Лаффита: «В Нассау незнакомые люди, как правило, гостеприимно принимаются жителями, единственным пропуском к общению является джентльменская осанка в сочетании с приличным поведением. В конкретный период, о котором идет речь, Нассау посетили многочисленные гости, почти все из которых были более или менее заинтересованы в том, что тогда считалось ростом благосостояния новой нации. Многие из них были образованными людьми и обладали знаниями, которые давали им свободный доступ в лучшее общество этого места, в то время как, к сожалению, с другой стороны, у нас было мало посетителей с севера; и поведение г-на Уайтинг, консул Соединенных Штатов, будучи таким, что неизбежно исключал его из общения с уважаемыми людьми, он сделал такие исключения основанием для жалобы своему правительству, приписывая политические мотивы и то, что было только результатом его собственных привычек к пьянству и общему проступку, и основываясь на таких обвинениях в предвзятости и коррупция против всех лиц, которые из чувства собственного достоинства избегали его общества».
В то время как его пьянство доконало его, низкая зарплата Уайтинга и его твердая поддержка профсоюзного дела, скорее всего, в конце концов прикончили бы его. Гости с Севера ожидали, что консул станет их входом в местное высшее общество, но его нехватка денег и противодействие блокаде сделали это невозможным. Тем не менее, следует восхищаться Уайтингом за то, чего он добился, столкнувшись с такими трудностями. Он написал сотни отчетов, которые держали Вашингтон в курсе того, что происходило в Нассау. Он также начал создавать систему связи и разведки с военно-морским флотом, которую Хоули вскоре усовершенствовал. Капитан Сэм надеялся, что Сьюард найдет ему другую должность, чтобы он служил стране, но неудивительно, что этому не суждено было сбыться.
***
2 марта 1863 года губернатор Бейли открыл сезонные заседания местного законодательного органа. Это всегда было знаменательным событием, поскольку от Дома правительства до здания парламента проходило шествие с салютами, а американские туристы собирались, чтобы взглянуть на британские ритуалы. Выступая в Палате собрания, Бейли произнес речь, которая продемонстрировала приподнятое настроение всех, кто находился на гребне волны, вызванной блокадой. Отметив огромное процветание, которое свалилось им на колени, он сказал, что торговцы имеют право участвовать в коммерческих операциях с любой из воюющих сторон. Он признал, что члены Союза были недовольны ими, но сказал, что “жители Северных штатов осознали свою непоследовательность и несправедливость, и что, хотя они не перестали жаловаться на неудобства, которым они подвергаются из-за нейтральной торговли этих островов, они перестали осуждать как моральные правонарушения практики, которые черпают свой наибольший авторитет из примера, первоначально поданного ими самими”.
Он указал, что американские военно-морские офицеры должны воздерживаться от провокаций или агрессии в пределах юрисдикции дружественной державы и добавил, что «возросший трафик и богатство этого города повышают важность, которую когда-либо придавали надлежащей защите собственности». Если кому-то и требовались доказательства того, что парни с Бэй-стрит правят Багамами, то эта речь была именно такой. Палата собрания, как всегда, выступила с официальным ответом на вступительную речь. Удивительно, но, поскольку этот орган почти полностью состоял из элитных торговцев, они попросили правительство установить более высокий тариф на товары, ввозимые и вывозимые из Нассау, чтобы увеличить доходы, необходимые для благоустройства города. По их мнению, нынешние тарифы не были «разработаны для удовлетворения потребностей, возникших в результате американской войны».
Речь Бейли вызвала немедленную и гневную реакцию его босса, герцога Ньюкасла. Отметив свое неодобрение мыслей Бейли о ведении блокады, он отметил, что американцы имели полное право блокировать порты своего врага. В последнем абзаце он отчитал Бейли за его бурные высказывания: «Я не сомневаюсь, что язык, который вы использовали, был очень приемлем для жителей Колонии, которые, естественно, стремятся максимально использовать свое нынешнее положение относительно войны. Но я думаю, вы не заметили, что, используя его, вы подвергали себя обвинению в недружественном поведении по отношению к соседней державе и подрывали позиции правительства, которому вы служите». Бейли попытался защитить свою речь в письме в Ньюкасл от 5 мая, но, похоже, только вырыл еще более глубокую яму. Эта речь стала началом конца для Бейли. Его сильные симпатии к торговцам и конфедератам вызывали слишком много трений у людей на Даунинг-стрит.
***
Как только Сет Хоули обосновался в своем офисе на Бэй-стрит, он смог увидеть свой вызов из окна. Гавань была забита судами, многие из которых представляли собой длинные низкие серые пароходы, курсирующие “как дым” туда и обратно в Чарльстон и Уилмингтон и почти невидимые в открытом море. Верфи в Англии и Шотландии были заняты производством десятков “пароходов Клайда”, о которых Хоули упоминал в письме своему другу Джорджу Горэму. Первоначально предназначенные для быстрой транспортировки по реке Клайд близ Глазго, они были модифицированы, чтобы идеально подходить для маршрута из Нассау в Конфедерацию. Хоули сказал Сьюарду, что легко определить, какие корабли нарушают блокаду, но очень трудно сообщить об этом военно-морскому флоту. Он и коммандер Уилкс скоро исправят это. Чувство облегчения по поводу прибытия Хоули, казалось, было всеобщим - для сторонников Севера Уилкс сказал Гидеону Уэллсу, что Хоули был “большим улучшением по сравнению со своим предшественником, который совершенно не соответствовал своему положению и опозорил нашу страну своими привычками и поведением”.
Корреспондент “Нью-Йорк таймс" сказал: "Наш новый консул приступил к исполнению своих обязанностей в прошлый понедельник. Он очень вежливый, спокойный человек, и о нем высоко отзываются все, кто с ним знаком”. Даже губернатор Бейли, казалось, был готов дать ему шанс. В первую неделю своего пребывания в городе Хоули посетил грандиозный бал в Доме правительства в честь бракосочетания принца Уэльского с принцессой Александрой Датской. Хоули был одним из ста шестидесяти гостей, среди которых были все значимые чины, их жены и многие известные американцы. Если бы он все еще был консулом, Сэм Уайтинг, скорее всего, был бы дома один.
С начала войны число судов, участвовавших в прорывах блокады, неуклонно росло, за исключением кратковременного спада во время эпидемии желтой лихорадки. Несмотря на энтузиазм Бейли, первые два месяца Хоули на посту консула совпали со вторым сокращением судоходства, на этот раз из-за событий по обе стороны Атлантики. В Нассау Хоули, Уилкс и двое американских жителей города наконец сформировали команду, которая оказала реальное влияние на веселье на Бэй-стрит. Как только Хоули устроился в своем кабинете, Чарльз Джексон нанес ему визит, чтобы восстановить контакт. В течение последних нескольких месяцев Уайтинга агент андеррайтера нанимал лоцманов для кораблей военно-морского флота, поскольку все, казалось, потеряли веру в консула. Во время своего визита Джексон попросил Хоули предпринять некоторые немедленные действия. Джексон получил внутреннюю информацию о времени отправления и маршруте прорывателя “Гранит-Сити” (Granite City). Джексон посоветовал Хоули нанять черного капитана-вредителя (wrecking captain
Wrecking capitain - предводитель группы моряков-вредителей/wrecking, промышлфвших подъёмом и «спасением»/перепродажей имущества или грузов пострадавших кораблей, англ. термин - floating) Мэтью Лоу, чтобы найти “Тиогу”, один из кораблей эскадры Уилкса, для передачи информации. Хоули нанял Лоу, и “Тиога” подстерегал “Гранит-Сити”, легко захватив его 22 марта. Эта же система привела к захвату еще двух пароходов в ближайшие недели, и Хоули начал привлекать внимание парней с Бэй-стрит.
Хоули и Джексон начали придумывать план создания шпионской сети, столь же обширной, как та, что уже была создана Хейлигером и Лафитом. Поскольку белые люди были наняты конфедератами, эта новая сеть должна была состоять в основном из чернокожих вредителей и других чернокожих жителей. Поскольку призовые экипажи получали долю от доходов от захваченных кораблей, Хоули предложил чернокожим багамцам, чья информация помогла в поимке участников блокады, также получить часть призовых денег в качестве стимула.
Уилкс прибыл с острова Хог в середине апреля после того, как последний месяц отсутствовал в поисках “Флориды” и “Алабамы”. Хоули отправился на небольшой лодке к впечатляющему новому флагману Уилкса, американскому кораблю “Вандербилт” (Vanderbilt), и встретился с командиром в его каюте. Уилкс с энтузиазмом воспринял план Хоули-Джексона и добавил, что в дополнение к тому, что капитаны-вредители предоставляют информацию, они должны добавить в свою шпионскую сеть несколько “береговых наблюдателей”. Хоули также рассказал Уилксу о новом предложении, поступившем от американца Эпеса Сарджента.
Сарджент хотел, чтобы правительство США купило буксир-спасатель (эвакуатор), но предполагал использовать его в разведывательных целях. План Сарджента состоял в том, чтобы он отвечал за корабль и подчинялся непосредственно консулу. Включая плату ему в размере 150 долларов в месяц, общая стоимость составит около 500 долларов в месяц, что немного меньше, чем Уилкс или Конфедераты в настоящее время платят за информацию. Уилкс подумал, что это отличная идея, и направил ее на утверждение Гидеону Уэллсу. Было бы достаточно легко замаскировать право собственности на судно, поскольку правительство Багамских островов очень снисходительно относилось к разрешению схематичных соглашений о владении. Например, “Харкавей”, принадлежавший Сильвену Хейману, был зарегистрирован на другого торговца Ричарда Фаррингтона. Другой участник прорывов блокады, который входил и выходил из Нассау в течение большей части 1863 года, “Уилд Пиджен”, имел владельцев в Англии, затем в Гонконге, и предположительно был куплен в конце 1863 года Фредериком Чонси из Нью-Йорка, который был доверенным лицом компании Sun Mutual Insurance Моисея Гриннелла! На самом деле она принадлежала Джозефу Энеасу, одному из багамцев, активно занимавшемуся контрабандой из Нью-Йорка в Нассау.
Джексон и Хоули вместе с крейсерами Уилкса начинали становиться реальным препятствием для антиблокадников, покидающих Нассау. Наряду с “Гранит-Сити”, прорыватели “Розали”, “Файф Бразерс”, “Флоренс Найтингейл”, “Братья и Джон Уильямс” были взяты в течение первых трех недель работы Хоули, за которыми последовали “Харвест”, “У.Я. Лейч и Джастина” в апреле. Это значительно повлияло на прибыль, и казалось, что ситуация, возможно, наконец-то изменится. Льюис Хейлигер был настолько обеспокоен, что в апреле написал Бенджамину, сетуя на постоянные нарушения нейтралитета США. Он слышал из уст Уилкса, что ему было приказано захватывать каждое судно, которое двигалось в его направлении. Он сказал Бенджамину, что опасается, что любое судно, идущее в Нассау, будет захвачено, независимо от характера его груза. Хейлигер снова написал Бенджамину в первую неделю мая, чтобы сообщить ему, что “у нас нет новостей ни с какой стороны, и почти две недели из дома ничего не поступало”. Для Хейлигера переход от многократных прибытий в течение многих дней к отсутствию судов почти за две недели был серьезной проблемой.
***
В дополнение к прибытию Хоули, вторым препятствием для бизнеса были финансовые проблемы среди агентов Конфедерации в Англии. С начала войны Калеб Хузе закупал большую часть товаров в Англии, которые отправлялись в Конфедерацию. Когда Джеймс Фергюсон из Департамента интендантства и Уильям Креншоу из новой правительственной судоходной линии появились в конце 1862 года, сразу же возникли трения, поскольку Хузе отказался вернуться
Новый консул должен прекратить свои обязанности по закупке всех припасов. Это поставило Фергюсона, Хузе и Креншоу в положение, когда они иногда конкурировали друг с другом за одни и те же товары. Фергюсон, имевший многолетний опыт работы в текстильной промышленности, написал своему начальнику Абрахаму Майерсу, что Хузе не только серьезно переплачивал за ткани, которые он покупал, но и получал личные комиссионные за каждую покупку. Креншоу написал военному министру Седдону, что Хузе настаивал на покупке только у «С. Айзек Кэмпбелл и компания» и добавил, что эта компания имела репутацию в Англии как кучка мошенников. Обвинения расстроили Хузе до такой степени, что позже он написал Седдону: “Меня не только лично раздражало поведение майора Фергюсона и мистера Креншоу, но и моя эффективность в качестве агента Военного министерства Конфедерации серьезно снизилась". Как показали письма Бенджамина Вулли Харта от осени 1862 года, дополнительным осложнением всего этого была общая нехватка средств для покупки чего-либо. Конфедерация была богата хлопком и бедна деньгами. Чтобы исправить эту ситуацию, в марте 1863 года был введен в действие новый финансовый инструмент. Работая с французским инвестиционным банком «Эрлангер и Компания», Конфедерация начала выпускать необычные облигации. Они продавались за 90 процентов номинальной стоимости, но их можно было обменять на хлопок, принадлежащий правительству Конфедерации. Загвоздка заключалась в том, что держателям облигаций нужно было забрать хлопок в южном порту. Общая идея состояла в том, чтобы дать агентам Конфедерации в Европе вливание денег, одновременно стимулируя проведение антиблокады.
Колин Макрей, торговец и конгрессмен Конфедерации из Алабамы, был назначен для надзора за кредитом. Одной из первых вещей, которые он сделал по прибытии в Англию, было получить «С. Айзеку Кэмпбеллу и Компании» принять эти облигации в качестве оплаты непогашенного долга Конфедерации. Макрей также был назначен главным финансовым агентом и отвечал за координацию распределения ресурсов от продажи облигаций Хузе, Фергюсону и Креншоу. Наконец, он расследовал обвинения против Хузе и в конечном итоге пришел к выводу, что у него не было преступного умысла, но он был наивен, доверяя «С. Айзек Кэмпбелл и компания». Макрей обнаружил, что компания, которая обеспечивала большую часть потребностей Юга в первые два года войны, вела два комплекта бухгалтерских книг и определенно обманывала Хузе. Позже выяснилось, что Александр Колли, партнер Уильяма Креншоу по судоходству, также воспользовался преимуществами Конфедерации.
В рамках финансовой реорганизации, в ходе которой Колин Макрей наводил порядок в Англии, министр финансов Меммингер назначил Хейлигера депозитарием Казначейства Конфедеративных штатов в Нассау. Это назначение означало, что Хейлигер будет выполнять в Нассау ту же роль, что и Макрей в Англии. С Ричардом Уоллером из Департамента квартирмейстеров и Джеймсом Креншоу, представляющим линию Креншоу / Колли, который вскоре прибудет в Нассау, чиновники стремились избежать какой-либо путаницы, позволив Хейлигеру распределять все ресурсы так, как он считал нужным. Как депозитарий, он будет получать комиссионные, не превышающие 2500 долларов в год, за средства, проходящие через его руки. Хейлигер ответил своей благодарностью за этот знак доверия. Хейлигер также официально назначил Иуду Бенджамина своим адвокатом, чтобы Бенджамин мог одобрить проекты Министерства финансов для него в Ричмонде.
Агрессивная тактика, используемая Уилксом, продолжала раздражать англичан. На самом высоком правительственном уровне уже возникали споры по поводу захвата “Монблана” (Mont Blanc) эскадрой Уилкса в конце 1862 года. Британцы утверждали, что захват близ Сэнд-Кей, крошечной косы близ Гранд-Багамы, нарушил трехмильный морской лимит. Уилкс утверждал, что на Багамах так много крошечных участков скал и песка, что закон не имеет значения. Его доводы не оправдались, и “Монблан” в конце концов была освобождена, а ее владельцы получили компенсацию. Этот же сценарий разыгрался в гораздо более громком инциденте 30 мая 1863 года, когда “Маргарет и Джесси” (Margaret and Jessie) возвращались из Чарльстона с шестнадцатью пассажирами (включая Дугласа Френча Форреста, вскоре влюбившегося в племянницу Джона Лафита, и Альфреда Тренхолма, сына Джорджа Тренхолма) и семьюстами тридцатью тюки хлопка, за которыми гнался один из кораблей Уилкса, “Род Айленд” (USS Rhode Island). "Блокадник" направился к берегу Эльютеры, ближайшего острова, но “Род-Айленд” продолжал стрелять. Имея дальность стрельбы в пять миль, орудия крейсера могли обстреливать корабль далеко за пределами морских границ, но свидетели позже поклялись, что канонерская лодка подошла к берегу в пятистах ярдах. “Маргарет и Джесси” получила попадание в один из ее котлов и выбросилась на берег, в то время как другие снаряды с канонерской лодки засыпали дома на пляже.
Как только Хейлигер услышал эту новость, он позаимствовал один из пароходов Генри Аддерли "Раккун" и направился в Элевтеру. По дороге он встретил “Маргарет и Джесси”, которая была отремонтирована (ее груз вывезли эвакуаторы-спасатели) и направлялись в Нассау. 2 июня Хейлигер послал нотариуса Ормонда Малкольма, чтобы получить показания свидетелей на Эльютере, и заставил экипаж и пассажиров, включая Дугласа Форреста, дать показания нотариусу Брюсу Бернсайду в Нассау. Все сообщения подтверждали, что “Род-Айленд” нарушил трехмильный лимит. Хейлигер написал Бенджамину 6 июня, чтобы сообщить ему о “позорном безобразии, совершенном” “Род-Айлендом”. Он также приложил копию последней газеты «Нассау Гардиан» (Nassau Guardian), в которой была статья об этом инциденте. Статья без подписи, по-видимому, была написана редактором Эдвином Мозли, но на самом деле была написана Хейлигером. Он написал, что нападение было “неоправданным оскорблением”, и указал на опасность для женщин-пассажиров на борту и всех жителей острова. Как если бы он был гражданином Великобритании, он написал, что “это высоко действительно, настало время, чтобы местное правительство действовало энергично в отношении этих агрессий”.
Вскоре после этого британское правительство подало официальный протест. В этом же номере "Гардиан" Хейлигер также предпринял необычный шаг, опубликовав письмо, находящееся в его распоряжении. Как он сказал Бенджамину: “Благодаря некоторому влиянию, о котором нет необходимости упоминать, я перехватил письмо”. В письме Альберта Клэри, командира "Тиоги", Сету Хоули излагалась их система связи на внешних островах и план использования вредителя для шпионажа. Хейлигер сказал в газетной заметке, сопровождающей письмо, что “корреспонденция такого рода обычно не предназначена для всеобщего обозрения, но когда ее находят на открытой улице...” Он добавил, что эта система шпионажа была явным нарушением прав нейтральной державы, умело игнорируя превосходящую систему, которую он и Лафитт создал.
***

Разоблачение Хейлигером федералистской системы оказалось несущественным. В течение недели после того, как Хейлигер представил материалы в «Гардиан», Чарльз Уилкс и Сет Хоули навсегда покинули Нассау. Эти отъезды, должно быть, стали настоящим ударом для лояльных американцев, таких как Чарльз Джексон, Эпес Сарджент и Джон Хауэлл. Агрессивное поведение Уилкса оскорбило не только британцев, но и его начальство во флоте. Гидеон Уэллс сделал выговор Уилксу за то, что тот слишком много времени тратил на борьбу с блокадо-прорывателями, в то время как “Флорида” и “Алабама” буйствовали на американских торговых судах. С начала войны до июня 1863 года, по одной из оценок, рейдеры Конфедерации захватили или уничтожили 148 американских судов и что страхование торговых судов выросло на 10 процентов. Уилкс ответил письмом, которое Уэллс расценил как нарушение субординации. В первую неделю июня он был отстранен от командования и предан военному суду. В конце концов Уилкс был признан виновным в неподчинении и отстранен от должности на три года, хотя Авраам Линкольн сократил срок отстранения до одного года. Он был внесен в список выбывших и оставался чем-то вроде общественного героя.
Короткое пребывание Хоули в Нассау, похоже, закончилось из-за проблем со здоровьем и финансовых проблем. Он предупредил Сьюарда, что тот может не остаться, если что-то не будет сделано с низкой консульской зарплатой в 2000 долларов в год. Кроме того, перед приездом в Нассау у него был тяжелый случай карбункулёза. Похоже, они появились снова, и он опасался, что теплая погода может усугубить их. В конце апреля, проработав на работе менее двух месяцев, он попросил отпуск. Хоули уехал в Нью-Йорк 8 июня, и в течение следующих нескольких месяцев люди в Нассау и Соединенных Штатах считали, что он находится в отпуске. Но к августу Сьюарду стало ясно, что Хоули не собирался возвращаться на Багамы. Поиск подходящей замены занял бы почти год. Когда Хоули попросил об отпуске, он также сообщил Сьюарду, что договорился о том, чтобы адвокат Уильям Чарльз Томпсон взял на себя его обязанности в качестве вице-консула. Назначение, скорее всего, было предложено Чарльзом Джексоном, поскольку Томпсон был партнером Иеремии Таппана в страховой компании "Нептун" и членом Совета андеррайтеров. Хоули описал Томпсона как “джентльмена, особенно хорошо подготовленного по образованию, способностям, характеру, манерам и осмотрительности для выполнения обязанностей консула в нынешних обстоятельствах”.
За два дня до того, как Хоули покинул Нассау, Бейли официально утвердил Томпсона в качестве вице-консула. Какими бы личными качествами ни обладал Томпсон, он не смог бы сравниться с Хоули в том, что касалось противодействия потоку контрабанды. С устранением Уилкса Уэллс решил вернуться к стратегии попытки остановить прорывателей в Чарльстоне и Уилмингтоне вместо фактической блокады Нассау. Еще до этого усилия Уилкса-Хоули начали страдать.
Корабли, которые сейчас прибывали из Англии, были быстрее и их было труднее заметить, и большая часть этого раннего успеха в марте и апреле заключалась в том, чтобы поймать более старые и медленные суда. Капитаны, руководившие прорывами блокады, уже знали о шпионах Хоули и выбирали альтернативные маршруты выхода с островов. В дополнение к здоровью и деньгам, Хоули, возможно, также ушел из-за разочарования. В своем последнем официальном письме Сьюарду из Нассау он признал, что допустил ошибку в начале мая, когда объявил блокаду убыточной. К концу мая дела обстояли так же плохо, как и всегда, или даже хуже. Он также подтвердил Сьюарду, что губернатор Бейли был “смиренным слугой” антиблокадников и повстанцев. В любом случае, с бывшего полицейского было достаточно. С уходом Хоули и Уилкса Великий Карнавал должен был стать еще больше, и в конечном итоге потребовались факторы за пределами Нассау, чтобы замедлить его.

 Отправлено: 26.04.23 17:05. Заголовок: 10. Жить ради этог..

10.

Жить ради этого часа

С исчезновением Сета Хоули и Чарльза Уилкса блокада, начавшаяся в Нассау, продолжалась большую часть следующего года. В то время как военные успехи Конфедерации достигли своего пика в середине 1863 года с победой Ли при Чанселорсвилле и его смелым вторжением в Пенсильванию, поставки продолжали поступать через Нассау в больших количествах почти до конца войны. Джордж Тренхолм написал напрямую губернатору Бейли, чтобы позлорадствовать по поводу объема торговли, проходящей через его острова. Он отметил, что только одно судно "Маргарет и Джесси" совершило пять рейсов туда и обратно и доставило 3714 тюков хлопка. При цене в несколько сотен долларов за тюк это были большие деньги всего для одного корабля в большом флоте. Уильяму Томпсону не хватило сил, чтобы замедлить ход событий, и военно-морской флот Союза теперь обратил свое внимание на блокирование Чарльстона и Уилмингтона.
Получив такую беспрецедентную возможность заработать деньги, люди всех мастей начали селиться в Нассау. Многие из них жили в отеле «Ройял Виктория», который был спекулятивным предприятием правительства Багамских островов, но теперь трещал по швам и оставался заполненным круглый год. Одними из самых интересных персонажей в отеле были капитаны кораблей, участвовавших в нарушении блокады. Эти люди регулярно рисковали своими жизнями и проводили время в отеле, делая все возможное, чтобы насладиться отдыхом. Джон Маффит, всеобщий любимец, был далеко, с “Флоридой”, но многие другие заняли его место. Среди постоянных посетителей, безусловно, были Том и Роберт Локвуд и Джеймс Карлин с разных кораблей, Луи Коксеттер с "Антоники" (бывший "Геральд"), Уильям Райан с "Сирены", Фердинанд Пек с "Сесиль и Каролины" и Джонатан Стил с "Банши".
Два интересных постояльца в отеле были британскими военно-морскими офицерами, которые покинули британский флот, чтобы заработать на этом безумии. Августу Чарльзу Хобарту-Хэмпдену, сыну графа Бакингемшира, был сорок один год, и он служил с тех пор, как был юным подростком, служившим на корабле преследовавшем невольничьи корабли у берегов Африки и командующий кораблем во время Крымской войны. Одно время он командовал яхтой королевы Виктории. Чарльз Мюррей-Эйнсли был того же возраста, что и Хобарт-Хэмпден, и так же долго служил в британском военно-морском флоте. Этим двоим вместе с коллегами-офицерами Уильямом Натаном Райтом Хьюиттом (который будет капитаном "Кондора") и Хью Талботом Бургойном были предоставлены отпуска, чтобы попробовать свои силы в управлении нарушения блокады.
Хобарт-Хэмпден весьма преуспел в этом и в конце концов написал мемуары под названием “Никогда не пойманный” о своих подвигах на "Доне" и других кораблях. Во время своих подвигов он носил псевдоним “Капитан Робертс”. Преодоление блокады не утолило его любви к приключениям, тогда он поступил на службу в Османскую империю через несколько лет после Гражданской войны. Он прославился, командуя флотом, подавившим восстание на Крите, и султан наградил его высоким титулом паши. Ему, по-видимому, нравилось заниматься своим делом: когда британское адмиралтейство прислало ему письмо, в котором указывалось, что, если он не покинет турецкую службу, его вычеркнут из их списка офицеров, он написал в ответ: “Вы можете почесаться и быть проклятым!”
Как и большинство капитанов, нарушавших блокаду, Хобарт-Хэмпден позаботился о том, чтобы обеспечить личную прибыль на стороне. Перед отъездом из Англии он поговорил там с женщиной-южанкой и спросил ее, что больше всего нужно Конфедерации. Женщина предположила, что корсеты (разновидность лифа или корсета) будут высоко цениться южными женщинами. Итак, Хобарт-Хэмпден заключил сделку о покупке тысячи номеров по одному шиллингу за штуку перед отъездом из Англии и смог продать их в Уилмингтоне по двенадцать шиллингов за штуку. Он также купил огромное количество таблеток Кокла, популярного в Англии средства для улучшения пищеварения. К своему ужасу, он обнаружил, что не может убедить никого в Уилмингтоне купить таблетки, поэтому он решил отвезти таблетки в Нассау, где “все были желчными от переедания и выпивки в силу состояния, которое они зарабатывали, работая в блокаде”. В Нассау он нашел аптекаря, которому нужны были таблетки, и взамен дал Хобарт-Хэмпдену два ящика спичек. В следующий раз, когда он вернулся в Уилмингтон, он продал спички с огромной прибылью.
Посещение Нассау после первого знакомства с Уилмингтоном произвело на Хобарт-Хэмпдена сильное впечатление. Там, где Уилмингтон был полон нищеты и страданий, в розовом Нассау все были процветающими и счастливыми. Он встречался с “расчетливыми, дальновидными людьми, которые постоянно занимались обустройством своих гнезд, позволяли войне в Америке заканчиваться так, как она могла”, в то время как другие люди “беспечные и бездумные, живущие в течение часа, тратили свои доллары так быстро, как они их зарабатывали, забывая, что они никогда не смогут увидеть подобное еще раз.” На улицах и в отеле были “шумные капитаны и офицеры блокадников, пьяные развязные экипажи, шулеры, высматривающие жертвы”, а также шпионы-янки и свободные чернокожие собираются вместе, чтобы создать “самую разнородную, хотя и интересную толпу”.
Как и Хобарт-Хэмпден, Мюррей-Эйнсли работал под вымышленным именем (капитан Мюррей) и сравнялся с успехом Хобарт-Хэмпдена со своими кораблями "Ганза" и "Венера". После войны он вернулся к своей обычной службе и в конце концов был произведен в контр-адмиралы. Мюррея-Эйнсли описывали как всеми любимого, нежного, как ребенок, но храброго, как лев. Те британские военно-морские офицеры, все еще в форме, которые проводили время в «Куин Виктории», часто выражали свою зависть к приключениям и прибылям, которыми наслаждались их коллеги в отпуске. Некоторые моряки на британских военных кораблях не смогли устоять перед искушением и покинули свои посты, чтобы присоединиться к блокадникам. Оба британских капитана, находившиеся в отпуске, привезли своих жен в Нассау, и миссис Хобарт-Хэмпден и миссис Мюррей-Эйнсли стали матронами социальной сцены отеля. Согласно воспоминаниям другого капитана, Тома Тейлора, эти две дамы “председательствовали на наших праздниках и старались поддерживать порядок среди более молодых и безрассудных из нашей свиты”. Тейлор продолжил: “Каждый вечер наш обеденный стол был заполнен до отказа, и, по крайней мере, раз в неделю у нас были танцы, когда офисная мебель бесцеремонно выносилась в сад под присмотром группы усталых солдат, а оркестр полка исполнял чарующую музыку для тех, чьи ноги, казалось, никогда не уставали". Тейлор тоже был британцем, но на двадцать лет моложе Хобарта-Хэмпдена и Мюррея-Эйнсли. До войны он работал офисным помощником в крупной ливерпульской судоходной фирме "Эдвард Лоуренс и компания". В начале 1862 года работодатели Тейлора решили поучаствовать в игре с блокадой и купили для этой цели пароход. Начальник Тейлора спросил его, не хотел бы он отправиться на пароход в качестве суперкарго, и молодой человек ухватился за этот шанс. Судно, на котором он покинул Ливерпуль, было “Диспатч" (Депеша/Послание - Dispatch), "подержанным скотоводческим судном". Шаткое судно было так загружено углем для путешествия, что его чуть не затопило во время сильного шторма по пути через Атлантику. Оказавшись в Нассау, капитаны, имевшие опыт преодоления блокады, сказали Тейлору, что судно никак не сможет прорваться. Молодому человеку удалось продать свой груз шелка и других предметов роскоши, и он решил извлечь максимальную выгоду из своего положения, наняв шхуну, чтобы сделать что-то полезное. Он договорился, чтобы его судно отбуксировала "Карнак" обратно в Нью-Йорк. Как было описано ранее, капитан "Диспатч" оставил "Карнак" вместо того, чтобы доставить его в Нью-Йорк, как обещал. Тейлор последовал за "Диспатч" в Нью-Йорк, прибыв на "Бритиш Куин" 30 августа 1862 года, чтобы обнаружить серьезную ситуацию. "Диспатч" был не только помещен в карантин из-за желтой лихорадки на борту, но было подано в суд Кимбаллом и Арнольдом для возмещения ущерба, связанного с тем, что "Карнак" был брошен на произвол судьбы. После нескольких смертей на борту лихорадка спала, и "Диспатч" был переведен из карантина в гавань под охраной маршала порта. Однажды ночью Тейлор убедил своего капитана бежать, но корабли Союза быстро развернули их. В конце концов дружелюбный банкир договорился рассчитаться с Кимбаллом и Арнольдом за 2000 долларов, и Тейлор смог вернуться в Англию. Его работодатели были так довольны тем, как он справился с "Диспатч", что немедленно назначили его командиром нового корабля, который они строили, "Банши".
Это было первое судно, построенное специально для проведения прорывов блокады, и оно должно было стать первым цельнометаллическим кораблем, пересекшим Атлантику. Он прибыл в Нассау в начале 1863 года, где судно, предзнаменование грядущих событий, произвело сенсацию. Корабль совершил восемь успешных рейсов через блокаду, получив 700-процентную прибыль для своих инвесторов. Тейлор и его люди были фаворитами на обоих концах проходящих через блокаду маршрутов. Его люди ценили его “хладнокровие и смелость”, и все они, казалось, хорошо проводили время в любом порту, в котором находились. Тейлор назначил своего молодого казначея Артура Доеринга ответственным за развлечения в Нассау, поскольку “никто не мог смешать лучший коктейль”. В дополнение к оживлению «Куин Виктории», они также немного развеселили Уилмингтон. Этот страдающий город с нетерпением ждал его визитов, когда он приглашал граждан на борт, чтобы насладиться шампанским и едой, которую они обычно не могли получить. Дети Уилмингтона называли его “Санта-Клаусом войны”. Тейлор управлял различными кораблями своей компании, всего пятнадцатью, и сопровождал многих из них в их путешествиях туда и обратно. Управляемый блокадой филиал материнской компании назывался "Англо-конфедеративная торговая компания". Он подружился с Льюисом Хейлигером и после обоснования в Уилмингтоне иногда лично доставлял депеши Хейлигера в Ричмонд.
Одна из самых интересных поездок Тейлора была на преемнике “Банши”, “Банши II” (Banshee II). Хейлигер раздобыл превосходную арабскую лошадь, которая предназначалась в подарок Джефферсону Дэвису, и спросил Тейлора, не отвезет ли он ее в Уилмингтон. Когда судно Тейлора тихо проскользнуло мимо федеральных крейсеров за пределами Уилмингтона, лошадь, должно быть, почуяла землю и начала громко ржать. Несколько курток, надетых ей на голову, были слишком запоздалыми, и лодка едва добралась до безопасности Форт-Фишера под огнем. По прибытии они были немедленно помещены в карантин из-за новых опасений по поводу желтой лихорадки. За свою карьеру, связанную с блокадой, Тейлор дважды находился в карантине по пятьдесят дней. Тейлор объяснил властям, что они не могли оставаться в карантине, так как у них не было еды для лошади. Береговые чиновники телеграфировали Ричмонду за инструкциями, и им было сказано, чтобы Тейлор прибыл в порт, разгрузил лошадь, а затем вернулся в карантин. Когда Тейлор приблизился к порту, половина его людей прыгнула за борт и выбежала на берег. Тейлор объяснил, что, помещать его в в карантин теперь было бесполезно, поэтому ему разрешили выгрузить свой груз, загрузить хлопком, а затем проплыть мимо несчастных кораблей, все еще находящихся в карантине.
Другим известным британским гражданином, проезжавшим через Нассау, был Фрэнк Визетелли, художник лондонской газеты “Иллюстайтед Ньюс” (Illustrated News). Визетелли освещал войны в Европе в 1850-х годах и прибыл в Бостон как раз в тот момент, когда разразилась Гражданская война. После краткого пребывания в федеральных войсках он пересек Потомак и до конца войны стал одновременно летописцем и сторонником армии Конфедерации. Несколько его эскизов были отправлены в Англию через Нассау через Джона Лафита. В середине войны он вернулся в Англию и на обратном пути проехал через Нассау. Он писал о Нассау: “Предприятие британских торговцев заставило свои причалы длинными светлыми, шикарно выглядящими пароходами, выгружающими свои богатые грузы хлопка, которые прошли через завесу федеральных крейсеров у Уилмингтона”. Во время своего короткого пребывания он, безусловно, участвовал в праздненствах «Куин Виктории». Один наблюдатель в армии Конфедерации описал его как “грубоватого, безрассудного богемца со многими достижениями. Он умел писать, петь, умел рисовать и танцевать и ездить верхом, мог часами рассказывать хорошие истории (хорошие только в рассказывании, а не в деле) и, наконец, мог пить как рыба и делал это ”. Он был большим человеком. У Тома Тейлора был модный сюртук, который другие часто одалживали, чтобы отправиться на различные официальные мероприятия в Нассау, и, по словам Тейлора, “его немного не хватало спереди”, когда Визетелли носил его. Во время своего пребывания Визетелли сделал хорошо известный набросок под названием “Выгрузка хлопка с прорывателей блокады в Нассау, штат Нью-Провиденс”. В 1883 году предприимчивый художник исчез в Судане, освещая борьбу британцев против исламского восстания. Его тело так и не было найдено.
В то время как Том Тейлор руководил делами Англо-конфедеративной торговой компании, в 1863 году многие другие британские и южные фирмы открыли агентства в Нассау. Хлопковые облигации Эрлангера имели ценность только в том случае, если владелец мог закупать хлопок в портах Конфедерации, поэтому для оказания помощи в этом процессе был создан ряд английских фирм. Одним из примечательных примеров была торговая компания "Альбион" с Томасом Стерлингом Бегби в качестве президента. Бегби подписал контракт с Колином Макреем и Джоном Слайделлом на доставку товаров в Конфедерацию и доставку хлопка, чтобы помочь погасить кредит Эрлангера. Бегби тесно сотрудничал с Джорджем Виггом, у которого был офис в Нассау. Вигг был британцем, но много лет торговал хлопком в Новом Орлеане и был старым другом Льюиса Хейлигера. Он сам владел несколькими пароходами, а также работал агентом у Бегби и еще в двух операциях, возникших в ответ на кредит Эрлангера, “Европейский торговой компании” и “Атлантической торговой компании”.
Бегби заключил контракт с Бичом и Рутом в качестве своего связующего звена на стороне Конфедерации. Новой правительственной судоходной линии «Креншоу/Колли» также требовались агенты в Нассау. Брат Уильяма Креншоу, Джеймс, приехал из офиса генерального комиссара Конфедерации в Ричмонде, в то время как двадцатичетырехлетний Льюис Грант Уотсон приехал из Англии, чтобы заняться этим бизнесом Александра Колли. В Чарльстоне был создан ряд новых фирм, чтобы воспользоваться преимуществами быстро развивающегося блокчейн-бизнеса (ред. - Блокчейн: цепь из блоков) — выстроенная по определённым правилам непрерывная последовательная цепочка блоков (связный список), содержащих информацию. Связь между блоками обеспечивается не только нумерацией, но и тем, что каждый блок содержит свою собственную хеш-сумму и хеш-сумму предыдущего блока. Изменение любой информации в блоке изменит его хеш-сумму. Чтобы соответствовать правилам построения цепочки, изменения хеш-суммы нужно будет записать в следующий блок, что вызовет изменения уже его собственной хеш-суммы. При этом предыдущие блоки не затрагиваются. Википедия.) и возможностью получения поразительной прибыли. Например, кофе можно было купить в Нассау за 249 долларов за тонну и продать в Чарльстоне за 5500 долларов за тонну. Если двигаться в другом направлении, то 100 долларов хлопка принесут 1000 долларов в Ливерпуле. Большинство из этих новых компаний так или иначе были ответвлениями предприятия Джона Фрейзера и компании. Наиболее заметной из них была “Компания по импорту и экспорту Южной Каролины”, президентом которой был Уильям К. Би. Генри Эддерли владел акциями компании, как и “Джон Фрейзер и компания”. Льюис Саймонс Джерви-младший, партнера Уильяма Би Теодора Джерви, и бухгалтер Чарльз Густав Мюллер прибыли в Нассау, чтобы представлять интересы новой компании под названием "Джерви и Мюллер". Льюис Джерви служил в армии, но, похоже, был уволен и отправлен в Нассау примерно в то же время, что и Корнелиус Махони. Би был чем-то вроде героя после войны, поскольку делал все возможное, чтобы продавать одежду и провизию по разумным ценам и не позволять им попадать в руки спекулянтов.
Многие жители Юга были ошеломлены безудержной спекуляцией вокруг них, поэтому отношение Би было оценено по достоинству. Другие новые компании Чарльстона включали компанию по импорту и экспорту “Чикора” (Chicora) с Теодором Вагнером из “Джон Фрезер и компания”в качестве одного из трех директоров, компанию по импорту и экспорту Чарльстона, Объединенную пароходную компанию Чарльстона и компанию по импорту и экспорту Пальметто. Пароходная компания "Пэт" владела и управляла только одним кораблем "Пэт", но ее девятнадцать успешных рейсов принесли владельцам целое состояние. Акции открылись на уровне 3200 долларов в декабре 1863 года, а к марту 1864 года были на уровне 5750 долларов. Представителями других небольших чарльстонских фирм в Нассау были Оливер Хьюитт, представляющий Джозефа А. Энслоу, и Эдвин Белл, представляющий Маклеода и Белла. В кажущийся бесконечным список людей, которые теперь занимались бизнесом в Нассау, входил Эрнест Закриссон, уроженец Швеции, который много лет работал торговцем и шведским консулом в Нью-Йорке, прежде чем открыть магазин в Нассау в 1863 году. Ливерпульские торговцы Джеймс Томпсон и Айзек Рич добавили Джорджа Чемберса в качестве партнера и отправили его в Нассау, чтобы открыть там филиал под названием "Джордж Чемберс и компания". С офисами, расположенными рядом с Томпсоном, Ричем и компанией в Ливерпуле, Уильямом Боуменом и Р. Дж. Тетли также открыл филиал компании "Боуман, Тетли и Ко" в Нассау. Комиссионные торговцы Джордж Кларк Богерт, Джулиан Мозес Абрамс и Эдмонд Саломон из Нового Орлеана переехали в Нассау, чтобы начать бизнес. Уильям Бойд Стерретт, которого Джон Маффит высадил близ Уилмингтона в 1865 году, летом 1863 года был в городе со своей женой.
Один наблюдатель описывал Нассау в то время: “Большинство из тех, кто стекался туда с начала войны, отправились с целью выбрать кратчайший путь к богатству, независимо от средств, используемых для достижения желаемой цели. Прорывателям блокады и всем остальным, имеющим с ними дело, не мешало бы быть настороже, и даже тогда они могут быть благодарны, если их не очень глубоко ранят. Лучший план - никому не доверять и наблюдать за всеми. Мания зарабатывания денег похожа на калифорнийскую золотую лихорадку нескольких лет тому назад ”. В дополнение ко всем торговцам, несколько друзей Хейлигера из Нового Орлеана бежали из этого города, когда он перешел под контроль федералов, и приехали в Нассау, чтобы переждать войну. Среди них были редактор газеты Э.К. Хэнкок, бизнесмены Майер М. Симпсон, адвокат Пьер Соуле и врач Томас Хант. Эти люди и многие другие конкурировали за бизнес друг с другом и с первоначальными торговцами из Нассау, которые были в игре с самого начала. Но с середины 1863 года до осени 1864 года было достаточно, чтобы обойти вокруг.

После войны стоимость импорта в Нассау оценивалась в британских фунтах стерлингов:
1860: £92,800
1861: £136,002
1862: £352,520
1863: £2,932,945
1864: £3,772,389

Значения экспорта из Нассау в Канаду в эти годы также показательны:
1860: £1,401
1861: £43,901
1862: £304,733
1863: £978,681
1864: £889,470

Эти большие объемы указаны как канадский экспорт, потому что они прошли таможню Нассау для Сент-Джона, но на самом деле направлялись в Чарльстон и Уилмингтон. В 1860 году четыре корабля вышли из Нассау в Сент-Джон, но 323 сделали это в 1863-64 годах. Как мы увидим, Великий карнавал начал сворачиваться во второй половине 1864 года, и в этом году его общее количество было немного меньше, чем в предыдущем.
Чтобы облегчить доставку большого количества припасов интенданта (т.е. почти всего, что не было оружием или боеприпасами), майор Ричард Парэм Уоллер получил приказ в конце июля отправиться в Нассау и прибыл туда 10 августа 1863 года. Уоллер до войны торговал одеждой в Ричмонде. В июле 1861 года он был назначен капитаном квартирмейстерского отдела, а в октябре 1862 года произведен в майоры. До приезда в Нассау он руководил складом одежды в Ричмонде. Уоллер имел дело со всеми наиболее известными давними торговцами, а также с большинством новичков, чтобы обеспечить солдат материалами для одежды и обувью. Он заплатил за эти товары средствами, которые Хейлигер получал от Фрейзера, Тренхолма и Компании от продажи хлопка в Англии.
Гавань Нассау бурлила жизнью, и в нее вносились коррективы. Правительству требовалась дополнительная помощь в обработке всех судов, поскольку в порту было всего три портовых чиновника (tidewaiters), и каждая прибывшая лодка в идеале должна была иметь своего собственного. Тайдеватерс - это сотрудник таможни, который проверяет товары при погрузке судна, чтобы обеспечить уплату пошлин. В дополнение к этой потребности генеральный приемник Флетчер Уитли умер в октябре 1862 года (хотя, по-видимому, от старости, а не от желтой лихорадки), и его необходимо было заменить кем-то, кто мог бы справиться с хаотической ситуацией на воде.
У человека, назначенного на место Уитли, было мелодичное имя Джон Д'Овернь Дюмареск, и он прибыл на новом почтовом пароходе "Корсика" из Нью-Йорка в середине июля. Новый генеральный управляющий окажется менее приспособленным к ведению бизнеса, связанного с блокадой, чем его предшественник. Спустя почти год после того, как меньшая "Бритиш Куин" заняла место "Карнака", "Корсика" обеспечивала примерно ту же пассажировместимость и грузоподъемность, что и корабль, потерпевший крушение в 1862 году. Капитан Ле Мессурье продолжал быть капитаном этого третьего корабля, но во время первого перехода в мае 1863 года он опасался, что его осадка была слишком большой, чтобы пересечь бар (песчаный, намытый течениями барьер. Ред.). Он проплыл весь путь до якорной стоянки Кокрейна, чтобы оттуда пассажиров доставляли на небольших лодках. Затем он проделал весь путь до Юго-Западной бухты, в двенадцати милях от Нассау, чтобы разгрузить груз, который затем пришлось везти по плохим дорогам в фургонах обратно в город. Палата собрания подала официальную жалобу на то, что это неудобство не было тем, на что они рассчитывали в своем контракте с Кунардом, и на обратном пути из Гаваны две недели спустя Ле Мессурье бросил якорь немного ближе, у острова Хог. Наконец, во время своего следующего рейса из Нью-Йорка в июне он набрался смелости и принес Корсику к бару. Пассажиров доставили на берег на паровом буксире “Куик” (Быстрый - Quick), принадлежащем Сойеру и Менендесу.

 Отправлено: 26.04.23 17:05. Заголовок: По мере того как биз..

По мере того как бизнес развивался, жители города находили творческие способы зарабатывать деньги. В своем магазине Чарльз Перполл начал продавать карты побережья Южной Каролины и Северной Каролины. Это кажется подозрительным предложением, поскольку три четверти кораблей, покинувших Нассау во время войны, направились в Сент-Джон, штат Нью-Брансуик. В связи с резким ростом цен на хлопок Джон Раминг отправил семена на Лонг-Айленд, Багамы, примерно в двухстах милях к юго-востоку от Нассау, в надежде начать выращивание собственного урожая.
Американцы Джон Хауэлл и Эпес Сарджент, столь же преданные Союзу, какими они были, не могли не принять участие в этом действии. 9 мая 1863 года они открыли свой сухой док на острове Хог. Несколько сотен гостей приплыли на небольших лодках и собрались под навесами на посвящение. Первой лодкой, которую подняли по морской железной дороге длиной 800 футов для капитального ремонта, была яхта губернатора Бейли "Джорджина". Сарджент руководил операцией из офиса на острове Хог, в то время как Хауэлл продолжал руководить Королевской Викторией. Сухой док оставался занятым в наступающем году, так как многие участники прорывов блокады получили ремонт, новую покраску или очистили свои корпуса. В то время как вначале лодки поднимались вручную, Хауэлл и Сарджент вскоре добавили паровой двигатель. В начале августа вице-консул Томпсон отметил, что яхта Августа Аддерли "Хэвелок" подвергалась очистке корпуса в рамках подготовки к очередному рейсу в Чарльстон. Август, должно быть, испытывал большое уважение к британскому генералу Генри Хэвлоку, который геройски погиб в Индийской кампании в 1857 году, поскольку дал своей скаковой лошади такое же имя. Позже название корабля было изменено на "Генерал Борегард", и в декабре 1863 года он сел на мель у Уилмингтона. Затонувшее судно все еще можно увидеть с пляжа Каролина во время отлива.
Безинициативный Томпсон мог делать немногим больше, чем наблюдать и комментировать бурлящую вокруг него деятельность. Что еще хуже, владельцем здания, которое Сэм Уайтинг выбрал для консульского учреждения, был Джордж Харрис из "Аддерли и компания". Каждый раз, когда Томпсон пытался заплатить за квартиру, Харрис старался не появляться в своем офисе, так что к сентябрю у Томпсона была задолженность за три месяца. Томпсон действительно отметил один краткий момент перемирия в начале сентября, когда флаги Великобритании и США развевались бок о бок на свадьбе дочери Тимоти Дарлинга, но в целом с вице-консулом обращались так же сурово, как и с его предшественниками.
По мере поступления денег Палата собрания продолжала выделять деньги на улучшения, как и многие торговцы. В октябре "Люси Дарлинг" прибыла из Нью-Йорка с грузом из тридцати четырех новых уличных фонарей и столбов. В газетах была выражена надежда на то, что освещение центра города уменьшит количество грабежей. Наряду с уличными фонарями Бэй-стрит была наконец расширена, чтобы приспособиться к интенсивному движению, и снабжена гранитными бордюрами, чтобы сделать район более элегантным. Театр в центре города получил новую железную крышу из Англии и новые сиденья, привезенные из Нью-Йорка. Чтобы улучшить санитарные условия, заключенные прокладывала новую канализационную линию от «Куин Виктории» до гавани.
Торговцы построили новые склады по обе стороны Бэй-стрит, и, будучи при деньгах, они строили не ветхие здания, а скорее богато украшенные каменные здания. “Аддерли и компания”, “Сойер и Менендес”, “Сондерс и сын”, “Роберт Вич и Александр Джонсон” - все они расширили свои мощности в течение 1863 и 1864 годов. Маленький мальчик был серьезно ранен в результате падения древесины при расширении склада в Аддерли, но это, скорее всего, рассматривалось как часть затрат на ведение бизнеса.
Еще одним негативным аспектом финансового бума была безудержная инфляция. У всех, кто занимался этим бизнесом, было много денег, а цены на недвижимость и многие товары выросли втрое и вчетверо. Цены на землю в центре города выросли по меньшей мере на 300-400 процентов по сравнению с довоенными ценами. Джон С. Джордж продал участок земли за 3500 фунтов стерлингов, который он купил в 1856 году за 128 фунтов стерлингов. Тридцать лет спустя его зять выкупил землю обратно за 90 фунтов стерлингов. Жизнь стала очень трудной для тех, кто не совершал убийств. В Конфедерации в январе 1863 года для получения доллара золота требовалось три доллара Конфедерации, но к январю 1865 года за тот-же золотой доллар требовалось уже шестьдесят долларов Конфедерации.
Несмотря на бурные хорошие времена, в августе и начале сентября 1863 года наблюдался краткий спад активности. Поскольку в этом районе было мало судов Союза, это, вероятно, было связано с опасениями желтой лихорадки, поскольку в этот период большая часть перевозок переключилась на Бермудские острова. Болезнь не атаковала, как это было прошлым летом, и к концу сентября движение возобновилось. С другой стороны, это временное затишье, вероятно, пошло на пользу Ричарду Уоллеру, поскольку позволило ему приспособиться к своему новому окружению. Сохраняющаяся напряженность между преимущественно африканскими солдатами 2-го Вест-Индского полка и креольским населением привела к крупномасштабным беспорядкам в июле 1863 года. Креолка из города Гранта поссорилась с женой одного из солдат, и жена солдата бросила камень, который сломал креолке ногу. Неделю спустя мужчины - жители города Грант напали и серьезно ранили солдата, который дежурил в городе, а следующей ночью напали еще на нескольких солдат. 27 июля группа солдат нанесла ответный удар, напав и ранив довольно много жителей города Грант, многие из которых, вероятно, не участвовали в предыдущих нападениях. Корреспондент "Нью-Йорк таймс" утверждал, что два или три человека были убиты с каждой стороны беспорядков, но в отчете губернатора Бейли говорится только об одном гражданском и трех солдатах, которые были ранены.
✦ ✦ ✦
Ближе к концу 1863 года произошел странный международный инцидент, связанный с Нассау. Пароход "Чесапик" (Chesapeake) был захвачен сторонниками Конфедерации у мыса Код, в результате чего несколько членов экипажа получили ранения, а один умер. Судно отвезли в Сент-Джон, а оттуда моряки надеялись добраться на лодке до Уилмингтона, чтобы продать и груз, и судно. Вдохновитель плана носил имя Джон Паркер. Паркер уже пользовался дурной славой в Нассау. Он прибыл в начале марта в качестве капитана предполагаемого каперского судна Конфедерации "Ретрибьюшн” (Возмездие - Retribution). Судно было построено в 1856 году как нью-йоркский буксир, но к 1861 году оказалось в Чарльстоне, ныне принадлежащем Томасу Б. Пауэру. Пауэр получил каперское удостоверение, которое позволяло "Ретрибьюшн" служить капером, и к тому времени, когда судно прибыло в Нассау, у Паркера были и судно, и письмо. На обороте письма права на пароход были переданы от Пауэра Паркеру, но обстоятельства, связанные с этой передачей, были неясны.
30 января "Ретрибьюшн" под флагом США приблизилось к коммерческой шхуне "Ганновер" у берегов Гаити. Когда она приблизилась к “Ганноверу”, Паркер снял флаг и поднял флаг Конфедеративных Штатов. Он сообщил капитану судна "Ганновер", штат Вашингтон, что теперь корабль - его приз. Кейс утверждал, что он был ближе, чем в трех милях от Гаити, но Паркер настаивал, что они были в четырех милях, и посадил на борт призовую команду. Отпустив Кейса и его команду на берег, Паркер отплыл на обоих кораблях в Лонг-Кей, примерно в 250 милях от Нассау. В Лонг-Кей Паркер приплыл на "Ганновере" в порт и объявил себя Вашингтоном Кейсом. Он продал груз с судна, а затем купил груз соли, чтобы отправить в Чарльстон. Совершив этот обман, он покинул Ганновер и принес “Ретрибьюшн” в Нассау. По дороге он взял "Эмили Фишер" в качестве приза и представился капитану этой лодки как Джон Пристли. "Ретрибьюшн" почти износилось, и в Нассау Паркер продал его “Генри Аддерли и компании”, которые немедленно продали его Чарльзу Перполлу.
Чарльз Джексон узнал о том, что произошло в Лонг-Кей, от Томаса Сэмпсона, детектива, нанятого Советом страховщиков для расследования действий блокадо-прорывателей в Нассау. По словам Сэмпсона, капитан Паркер одно время был клерком в фирме "Эддерли и компания". Джексон написал письмо губернатору Бейли, в котором проинформировал его о ситуации и о том, что Паркер неправильно представил себя как Кейса. Паркер вскоре был арестован, но освобожден под залог. Во время своего пребывания в Нассау Паркер поселился в Королевской Виктории и подружился с Джоном Хауэллом. К июлю "Ретрибьюшн" снова перешло из рук в руки и принадлежало Гюставу Ренуару и Байрону Боде из Нассау. Судно было переименовано в “Этта” (Etta), и когда позже оно было захвачено во время совершенно законной поездки в Нью-Йорк, два багамских бизнесмена подали в суд. К сожалению, окружной суд Нью-Джерси постановил, что они должны были знать историю лодки, поскольку Аддерли рекламировал ее как “шхуну Конфедерации ”Ретрибьюшн"" и отклонил их претензии к лодке. Когда пришло время суда над Паркером, он вышел под залог и находился в Сент-Джоне, планируя свое следующее приключение. В Сент-Джоне он снова соединился с Джоном Клиббоном Брейном, молодым человеком, с которым познакомился в начале того же года. Похоже, Паркер и Брейн были созданы друг для друга. Родившийся в Англии, семья Брейна поселилась в Огайо, и к двадцати годам у него была репутация “отъявленного негодяя и мошенника”. Паркер поручил Брейну организовать для него встречи с потенциальными новобранцами для его предполагаемой миссии - сесть на северный пароход. Встречи проходили в районе Нижней бухты Сент-Джона, в районе для низшего класса рядом с причалами. Паркер показал мужчинам свое каперское свидетельство о "Ретрибьюшн" и пообещал каждому из них по 500 долларов золотом, как только лодка и груз будут проданы. Он также убедил людей, что как только они захватят "Чесапик" и переименуют его в "Ретрибьюшн", его письмо защитит их от обвинений в пиратстве. Брейн набрал команду из четырнадцати человек и 3 декабря отправился с ними в Нью-Йорк, в то время как Паркер остался в Сент-Джоне. Брейн и его люди прибыли в Нью-Йорк 5 декабря и отправились в тот же день на “Чесапик”. Около 1:00 утра 7 декабря, когда лодка находилась недалеко от мыса Код, Брейн и его люди одолели экипаж "Чесапика". В ходе схватки один из членов экипажа "Чесапика" был застрелен, а двое других ранены. Недалеко от острова Гранд-Манан, к югу от Сент-Джона, Паркер встретил “Чесапик” в лоцманской лодке, и пассажиры и большая часть экипажа были высажены в лоцманскую лодку. Брейн и Паркер подвели свой корабль поближе к Сент-Джону, где раздобыли небольшое количество угля. Вскоре после этого первоначальный экипаж "Чесапика" достиг Сент-Джона и немедленно предупредил тамошнего консула США. Погоня продолжалась. Брейн и Паркер отправились на корабле через залив Фанди в Новую Шотландию в надежде получить больше угля. Здесь они продали большую часть груза и получили немного больше угля, но было уже слишком поздно.
Два военных корабля США загнали их в угол. По странному стечению обстоятельств одним из кораблей был “Дакота” (USS Dacotah), у которого были такие проблемы с получением угля в Нассау годом ранее. Трое из нападавших были схвачены и обвинены в пиратстве, но Брейн и Паркер сбежали. Заключенным помогал в их защите один из канадских союзников Генри Аддерли, бизнесмен Бенджамин Вир из Галифакса. Одной из ключевых частей судебного разбирательства было определение того, действительно ли у Паркера было письмо, позволяющее ему действовать как приватиру. Местный морской капитан Эбенизер Локк выступил вперед и засвидетельствовал, что Паркер, он же Вашингтон Кейс, он же Джон Пристли, был его братом Верноном Гайоном Локком, и, похоже, это действительно настоящее имя этого человека. Его брат видел и этого человека, и письмо, когда он был в поездке в Нассау в начале того же года. Как будто мир недостаточно запутан, в 1864 году у Эбенизера родился сын, и его назвали Вернон Гайон Локк. Настоящий Джон Паркер был морским капитаном, который умер в Ричмонде незадолго до того, как Локк возглавил "Ретрибьюшн" и принял его имя. Локк вновь появился в Нассау в конце войны, когда, как мы увидим, удача мошенника наконец иссякла.
Следующее известие от Брейна пришло в августе 1864 года, когда он явился к Чарльзу Хелму в Гавану с приказами, предположительно от Секретаря военно-морского флота Стивена Мэллори и сказал Хелму, что он получил 3000 долларов от Мэллори, но ему нужно еще 1500 долларов для выполнения новой миссии. Он также сказал Хелму, что должен был лично поговорить с Джефферсоном Дэвисом об этой миссии. Мэллори, по-видимому, действительно дал Брейну временное поручение до чесапикского дела, но теперь он был предоставлен сам себе. Хелм отказался помочь Брейну на том основании, что помощь ему в Гаване нарушила бы нейтралитет, но его внутреннее чутье, должно быть, подсказывало ему, что что-то не так. Вскоре он получил письмо от Иуды Бенджамина, в котором сообщалось, что вся эта история была выдумкой. Брейн пытался собрать деньги в Гаване с помощью кредита Колина Макрея, но безуспешно. Ему удалось набрать новую команду людей и воссоздать Чесапикскую миссию, захватив пароход "Роанок", и на этот раз капитан корабля был замешан в захвате. Брейн и его люди отправились на корабле на Бермуды, где конфисковали около 70 000 долларов наличными, прежде чем сжечь судно и отправиться обратно в Уилмингтон на "Оул" блокадо-прорывателя Джона Маффита. Следующим приключением Брейна был захват шхуны "Сент-Мэри" в Чесапикском заливе 1 апреля 1865 года и плавание на ней в Нассау, прежде чем покинуть корабль на Ямайке. Брейн бежал в Ливерпуль, но в конце концов был схвачен в 1866 году и содержался в бруклинской тюрьме до 1869 года. Когда его освободили, следующие три десятилетия он провел, произнося речи о своих военных подвигах. Прежде чем он умер в нищете в Тампе, штат Флорида, в 1906 году, он утверждал, что унаследовал четыре миллиона долларов, пообещал 500 000 долларов в качестве брачного подарка красивой молодой женщине и был обвинен в продаже подписки на несуществующие книги.
✦ ✦ ✦
Когда 1863 год перешел в 1864-й, в Нассау, казалось, все шло своим чередом. На Рождество фейерверки и ракеты запускались из сухого дока и с нескольких пароходов, и “мальчики выпустили обычное количество петард”. Но на Великом Карнавале начали проявляться некоторые признаки слабости. Союз захватил остров Моррис за пределами Чарльстона, перекрыв основной канал для прорывателей блокады и сократив количество перевозок в этот город и из него до конца войны. Небольшие суда теперь должны будут использовать канал Маффитта вблизи острова Салливана. В 1862 году в Нассау из Чарльстона прибыло пятьдесят девять человек по сравнению с шестнадцатью из Уилмингтона, но к 1864 году ситуация изменилась на противоположную: только двадцать девять из Чарльстона и семьдесят шесть из Уилмингтона. В Нассау, Джон Думареск, новый генеральный консул, не был связан старыми дружескими отношениями, и осенью он начал конфисковывать товары, которые поступали из Чарльстона и Уилмингтона, но за которые не были уплачены надлежащие пошлины.
Это было досадно, не не нестолько по сравнению с проблемами, которые конфедераты создавали сами себе. В 1861 году никто не мог предвидеть, насколько активным будет порт Нассау и сколько заданий будет предложено выполнить Льюису Хейлигеру. Включение в дело Ричарда Уоллера помогло некоторым, но Хейлигер все еще пытался сбалансировать потребности всех различных департаментов Конфедерации, запрашивающих материалы. В разное время он пытался обеспечить военно-морской флот, комиссариат, Артиллерию, квартирмейстера, Селитру и Горнодобывающие, Медицинские и казначейские департаменты. Там было много ртов, которые нужно было накормить. Осложняли ситуацию приказы, которые он получил летом 1863 года, включать двадцать тонн свинца и селитры в каждую лодку, выходящую из Нассау. Торговцы были недовольны таким поворотом событий, поскольку транспортировка тяжелого свинца означала перевозку меньшего количества более прибыльных товаров, таких как бренди, шелк, постельное белье и хинин. Свинец отгружался в виде брусков длиной около тридцати дюймов, шириной шесть дюймов и высотой три дюйма, каждый весом около 220 фунтов. В течение следующего года через блокаду прошло почти 1 500 000 фунтов свинца. Тем временем Продовольственный отдел требовал мяса, а Интендантский отдел - зимней одежды и обуви.
В дополнение ко всей логистике доставки у Хейлигера был ряд других обязанностей, которые отнимали драгоценное время. Иуда Бенджамин полагался на Хейлигера в отправке иностранных бумаг, канцелярских принадлежностей и даже юридических книг из Нью-Йорка. В августе 1863 года на него также были возложены обязанности, аналогичные обязанностям консула, и все желающие въехать в Чарльстон из Нассау теперь должны были обратиться к Хейлигеру за паспортом. Деньги были проблемой так же, как и время. В конце ноября 1863 года Александр Лоутон (сменивший Абрахама Майерса на посту генерального квартирмейстера) получил письмо от Фрейзера, Тренхолма и компании, в котором сообщалось, что они не могут справиться с Джеймсом Фергюсоном в Англии и Хейлигером в Нассау, используя свои хлопковые фонды для поставок. Ричард Уоллер так хорошо выполнял заказы на одежду и обувь, что деньги были на исходе. На самом деле Уоллер написал Лоутону, выражая озабоченность тем, что у него уже было 20 000 фунтов стерлингов долга из-за тяжелых поставок осенью. Эта задолженность стала постоянной и усугубляющейся проблемой. В декабре 1863 года газета "Нассау Гардиан" опубликовала интересную историю о багамце Джордже Вольфе, у которого сотрудники Нью-Йоркской таможни незаконно изъяли “значительное количество имущества” с Корсики в качестве контрабанды. Газета сообщила, что собственность была возвращена благодаря вмешательству лорда Лайонса и что Вольф инициирует иск против правительства Соединенных Штатов о возмещении ущерба. Эта краткая история была первым намеком на крупный скандал, связанный с Нью-Йоркской таможней и багамскими торговцами. Большая часть операции по прорыву блокады вот-вот должна была рухнуть.

 Отправлено: 29.04.23 07:40. Заголовок: 11. Неприятности в ..

11.
Неприятности в Нью-Йорке

В конце ноября 1863 года сотрудники Нью-Йоркской таможни поднялись на борт "Корсики" вскоре после ее прибытия из Нассау и изъяли документы, принадлежавшие британскому гражданину Джорджу Гарсии Вольфу. Вольф был возмущен, и к тому времени, когда он возвращался в Нассау на пароходе "Губернатор Бейли" в канун Рождества, он уже подавал иск о возмещении ущерба. «Багамский вестник» призвал к войне против Соединенных Штатов за это оскорбление империи. Документы, конфискованные офицерами у Вольфа, помогли снять тайну прикрытия с деятельности, связанной с блокадой, в Нассау и в других местах. Последовавшее за этим расследование Конгресса дало бы всем понять, что многие люди на Севере, в том числе сотрудники Нью-Йоркской таможни, были причастны к Великому Карнавалу.
У Вольфа были документы, включавшие счет-фактуру за груз, находившийся на "Маргарет и Джесси", том же корабле, который был обстрелян американским кораблем "Род-Айленд" шестью месяцами ранее. “Маргарет и Джесси” был захвачен близ Уилмингтона 5 ноября 1863 года и доставлен в призовой суд в Нью-Йорке. Счет Вульфа не только соответствовал грузу, обнаруженному на “Маргарет и Джесси”, но и у “А.В. Гудхью”, судна, которое вышло из Нью-Йорка на Бермуды за три недели до того, как “Маргарет и Джесси” был схвачен. Очевидно, что оформление на Бермудские острова было уловкой, поскольку товары были отправлены в Нассау, перегружены на "Маргарет и Джесси", а затем отправлены в Уилмингтон. Груз на “А.В. Гудхью” был отправлен в Нассау Льюисом Бенджамином и Абрахамом Хоффнунгом, шурином Джорджа Вольфа. Джордж Вольф и его старшим братом. Аарон Вольф был англичанином, но в 1850-х годах жил в Монреале, а затем в Нью-Йорке и продавал различные товары как “A. Вольф и компания”. Вскоре после начала войны братья Вольф переехали в Нассау, чтобы начать управлять нарушениями блокады, установив Хоффнунга и Бенджамина в качестве представителей своего нью-йоркского отделения. Братьям Вольф было под тридцать, и один наблюдатель описал Аарона как “маленького смуглого человечка еврейского происхождения, ... который сколотил состояние на грузе дрянного, затаился в темноте заговоренной луны и продался повстанцам”.
Аарон Вольф без всякого стыда сообщил властям, что его агенты Хоффнунг и Бенджамин заплатили на таможне сумму, эквивалентную 500 фунтам стерлингов, за таможенную проверку товаров на “А.В. Гудхью”. Он сказал людям в Нассау, что у него есть “возможности” для прохождения товаров через таможню, и он сказал чиновникам в Нью-Йорке, что он британский подданный и будет делать все, что ему заблагорассудится, в отношении блокады. В дополнение к частичному объяснению того, как работала схема управления противодействия блокаде, эти разоблачения явно касались людей, проживающих в Нью-Йорке и остальной части Севера, причастных к этому бизнесу. “Корсика” была частью рэкета, как и ее предшественники “Карнак” и “Бритиш Куин”.
В дополнение к перевозке контрабандных грузов торговцы Нассау отправляли сообщения своим партнерам в Нью-Йорке через казначея “Корсики” вместо обычной почты. Затем казначей за определенную плату доставил их в офисы компании Кунард, где они были розданы предполагаемым получателям. Один наблюдатель сказал, что члены экипажа этих почтовых пароходов Cunard были настолько сторонниками Конфедерации, что прятали подозрительных личностей за углем, чтобы полиция Нью-Йоркской гавани не нашла их.
Когда люди размышляют о блокаде, они часто думают о товарах, поступающих в Конфедерацию из Англии, но большая часть того, что удерживало Юг на плаву в течение четырех лет, на самом деле поступала с севера по линии Мейсона-Диксона. Спекуляция войной процветала в Союзе с самого начала войны, а массовое производство, присущее промышленной революции, позволило масштабам мошенничества намного превзойти все, что было замечено ранее. Шерстяные фабрики появились в десятках мест, и многие производили униформу из таких некачественных материалов, что для их описания было создано новое слово “дрянные”, а для описания их производителей использовалась фраза “дрянные миллионеры”. Обувь, сделанная из древесной стружки, развалилась после короткого марша. Для мужчин, чья жажда денег была сильнее, чем их желание поступать правильно, поиск способа также удовлетворить потребности на Юге был естественным продолжением их бизнеса.
Прочные довоенные коммерческие связи между Нью-Йорком и Нассау сохранялись и во время конфликта. И Огастес Аддерли, и Пембрук Сондерс ездили в Нью-Йорк во время войны, предположительно, для работы над сделками. Как заявил один покупатель из Конфедерации: “В Нью-Йорке я мог бы купить почти так же легко у представителя Союза, как и у "сочувствующего". Никаких вопросов задано не было. У них был товар, а у меня были деньги”. Большое количество говядины и свинины для повстанческих армий поступало с Севера, и, поскольку она часто портилась, в шутку было высказано предположение, что правительство Конфедерации должно иметь собственного инспектора по мясу в Нью-Йорке.
Наиболее очевидным способом отправки товаров с Севера была отправка напрямую в Конфедерацию, и как только Союз захватил Бофорт, Порт-Ройял и Новый Орлеан и вновь открыл их 1 июня 1862 года, некоторые умные торговцы нашли сообщников, которые позаботились бы о бизнесе на южной стороне. Адмирал Дэвид Фаррагут сказал, что он никогда не одобрял взятие Мобила, “если бы у нас не было подавляющих сил, чтобы удержать его, поскольку весь Мятеж будет обеспечиваться через него нашими собственными людьми”. Другой трюк состоял в том, чтобы отправиться в Бофорт или Порт-Ройял, но плыть в близлежащий Уилмингтон или Чарльстон. Некоторые также отправились в Вашингтон, но сделали остановку в Аквиа-Крик недалеко от устья Потомака, чтобы разгрузить контрабанду. Интересный случай в этом роде произошел весной 1863 года, когда Дэвид Рисли из Джорджтауна, штат Южная Каролина, объединился с Сэмюэлем Гриффином Майлзом из Балтимора. Рисли был родом из Филадельфии, но с 1850-х годов работал на лесопилках в Южной Каролине. Майлз был рабовладельцем и печально известен в Балтиморе своими симпатиями к южанам и отношениями с конфедератами. Когда конфедераты покинули Фредериксберг в апреле 1862 года, две шхуны с припасами, которые они сожгли, чтобы не попасть в руки Союза, принадлежали Майлзу. В Балтиморе он был известен как “принц торговцев контрабандой". Майлз купил шхуну "Секретарь" и в партнерстве с Рисли купил груз в Филадельфии на сумму 13 000 долларов. Груз пришел с "Принцесс Ройял", принадлежащего Тренхолму блокадо-прорывателя, который был пойман близ Чарльстона и доставлен в призовой суд Филадельфии. Как они получили груз, который состоял из пушек, стрелкового оружия и боеприпасов, неясно.
В мае Рисли разрешил секретарю отправиться в Порт-Ройял и сказал мастеру Бенджамину Нейлору, что заплатит ему 500 долларов за то, чтобы он доставил судно в любой порт Конфедерации. судно попыталось зайти в Уилмингтон, но было перехвачено американским кораблем "Де Сото" и отправлено в Порт-Ройял. Главный маршал (таможенный чиновник порта) не разрешил высадить груз, и поэтому судно направилось в Новый Орлеан, но вместо этого направилось в Нассау. Там Рисли заключил сделку с Генри и Пембруком Сондерсом, чтобы забрать груз из его рук. “Сондерс и сын” доставили жизненно важное оборудование в Чарльстон на своём пароходе "Лиззи". Это событие показывает, что вместо прямой доставки из Союза на Юг более безопасным и эффективным способом перемещения крупных грузов было отправление в нейтральный иностранный порт, а затем перегрузка груза в Конфедерацию.
Матаморас, Мексика, до войны был почти забытым портом, но в марте 1863 года в этой гавани стояло восемьдесят два судна, многие из Нью-Йорка и Бостона. В 1861 году из Нью-Йорка в Матаморас вышел один корабль; в 1863 году их общее число составило семьдесят один. Товары, принятые в Матаморасе, затем были перевезены по суше в Техас и помогли сохранить западную половину Конфедерации еще долго после того, как Союз разделил новую страну, взяв реку Миссисипи. В Гаване также наблюдалась некоторая активность через мобильную связь, но ничего похожего на связь между Нассау и Бермудскими островами с Уилмингтоном и Чарльстоном не наблюдалось.
Торговцы в Нассау и на Бермудских островах имели доступ к новейшим судам, разрабатываемым в Англии, чтобы обойти блокаду. В одной из самых ранних версий технологии «стелс» эти пароходы были низкими, быстрыми и окрашенными в светло-серый цвет, чтобы сливаться с морем и небом. Корпуса многих прорывателей, идущих из Нассау, были окрашены в этот цвет в сухом доке Джона Хауэлла. У Нассау было преимущество перед Бермудскими островами в более процветающей торговой среде и близости к Чарльстону (и равном расстоянии до Уилмингтона), но явный недостаток заключался в том, что Нью-Йоркская таможня, казалось, проявляла большую бдительность в отношении облигаций, необходимых для доставки туда. Именно в преодолении этой системы связей торговцы Нассау и Нью-Йорка продемонстрировали высоту своих творческих способностей, а некоторые чиновники на таможне продемонстрировали глубину своей коррупции.
Хотя министр финансов Салмон Чейз просил таможенных чиновников запретить экспорт любых грузов, которые, по-видимому, направлялись в Конфедерацию с мая 1861 года, только весной 1862 года Конгресс официально санкционировал требование облигаций для товаров, экспортируемых в Нассау. Нью-Йоркская таможня была разделена на десять подразделений. Торговец, оформляющий груз для Нассау, сначала отправлялся к Джорджу Эмбри, заместителю сборщика четвертого отдела. Эмбри сравнил декларацию торговца с декларацией, проверенной должностными лицами, которые наблюдали за погрузкой судна. Если бы он почувствовал, что есть шанс, что груз может оказаться в Конфедерации, он потребовал бы залог. Это было выдано девятым отделом. Как только груз был высажен в Нассау и консул убедился, что он не будет отправлен повстанцам, он подписал сертификат, и торговцу была возвращена сумма залога. Вдоль берега в Нассау выросла большая серия таможенных складов, где хранились товары, ожидающие проверки. Один из способов попытаться обойти систему состоял в том, чтобы скрыть контрабандный груз, чтобы он не отображался в декларации. Например, Джордж Вольф отправил 105 тюков одеял, наполненных саблями, из Нью-Йорка в Нассау на имя губернатора Бейли. Этот же груз включал тюки сена, в которые были вложены мотки телеграфной проволоки. То, что одеяла были пропущены для тропического порта, такого как Нассау, должно было вызвать некоторое удивление, и то же самое можно было бы сказать о поставках железнодорожного железа, поскольку на Багамах не было железных дорог. Очевидно, восемь или девять пушек были упакованы в качестве оборудования и доставлены в Нассау из Нью-Йорка на ”Индусе”. В другом случае с “Индусом” небольшая лодка встретила судно после того, как оно покинуло гавань, и большой ящик, предположительно содержащий мину, был передан.
Эти известные примеры, вероятно, составляют небольшой процент от общего числа подобных видов обмана. Аналогичный метод заключался в том, чтобы “спрятать” контрабанду на виду. Этот метод использовал тот факт, что таможенники проверяли только примерно один предмет из десяти в грузе. Грузоотправители допустили бы какую-то преднамеренную ошибку в пошлине за товар, который, как они знали, соответствовал их счету-фактуре, потребовав, чтобы этот инцидент был опубликован, что привело к многим мошенничествам. Дополнительным методом обмана было отправление в другой британский порт, а затем в Нассау. Для этого должен был быть сообщник, такой как Бенджамин Вир в Галифаксе, или чаще всего на одном из внешних Багамских островов, таких как Грин-Тертл-Кей, Харбор-Айленд или остров Рам-Кей. Там груз мог быть перевезен, и поскольку он перемещался из одного британского порта в другой, для этого не требовалось скрепления или одобрения консула. Как упоминалось ранее, консула и багамскую таможню можно было “обмануть”, указав в качестве предполагаемого пункта назначения такие порты, как Сент-Джон. Все знали, что это была ложь.
Наконец, корабли иногда отправлялись в порты, которые не требовали облигаций, но затем прибывали в Нассау в “бедственном положении” с предполагаемым ремонтом. Творческий способ избежать ареста состоял в том, чтобы пронести на борт официальную британскую почту. Генри Эддерли и компания, Сойер и Менендес и другие крупные комиссионные торговцы также пополнили свои сундуки с сокровищами, выступая в качестве экспедиторов почты, отправляемой туда и обратно из Конфедерации на Север или в Европу. До войны среднее количество писем, отправляемых по почте из Нассау, составляло менее 7000 в год, но к 1864 году было отправлено почти 44 000 писем. Поместив исходящую почту Конфедерации под британские обложки и почтовые расходы, почта приобрела некоторую легитимность. Письма, направлявшиеся в Конфедерацию, не проходили бы через почтовое отделение, а помещались бы на соответствующий попутный пароход (блокчейн-курьер). Когда пароход "Адела" был захвачен у Абако в июле 1862 года и доставлен в призовой суд в Ки-Уэсте, на нем находились два больших мешка британской почты от почтальонов в Ливерпуле, адресованные Стивену Диллету, почтмейстеру в Нассау. Это вызвало настоящий переполох в высших эшелонах власти. Не было никаких сомнений в том, что на борту судна находилась контрабанда, но захват британской почты рассматривался как заходящий слишком далеко. Федеральные чиновники утверждали, что все документы о призе являются потенциальными доказательствами, и что после того, как они прочитают их все, они будут рады вернуть те, которые не являются компрометирующими. Это совсем не обрадовало англичан, но корабль и почта остались под стражей. Сами сертификаты облигаций могли быть подделаны. Подпись консула может быть подделана.
В другом случае торговец из Нассау (вероятно, Тимоти Дарлинг) утверждал в письме сборщику порта Хайраму Барни, что в четырех отдельных случаях братья Вольф отправляли ему грузы из Нью-Йорка. Когда грузы прибыли в Нассау, Вольфы отправились к Уильяму Томпсону и утверждали, что действовали как агенты Дарлинга, потому что он был за пределами острова. Поскольку Дарлинг был единственным торговцем, которому доверяла канцелярия консула, Томпсон выдал Вольфам подписанный сертификат залога на грузы, которые они затем потребовали. Еще более зловещим в глазах союзных чиновников, чем все эти творческие методы, было то, что весь процесс можно было обойти внутри самой таможни. Основываясь на информации, полученной после изъятия документов Аарона Вольфа, Льюис Бенджамин и бывшие жители Нассау Джон С. Раминг и Джозеф Энеас были арестованы в Нью-Йорке 31 декабря 1863 года и заключены в тюрьму в Форт-Лафайет. Другу и партнеру Бенджамина Абрахаму Хоффнунгу посчастливилось в это время находиться в Галифаксе, и он не вернулся в Нью-Йорк.
В январе 1864 года Комитет Конгресса США по государственным расходам начал вызывать свидетелей и расследовать то, что происходило на таможне и между Нью-Йорком и Нассау. То, что они раскопали, будет подробно описано в отчете, опубликованном 15 июня 1864 года. Оказалось, что самый простой способ победить систему облигаций - это подкуп и наличие доверенных людей внутри компании. В конце лета 1863 года до Хайрема Барни дошли слухи, что люди в Нассау утверждают, что облигации можно “скупить” в Нью-Йорке. Другими словами, за плату, намного меньшую, чем стоимость облигации, сертификаты могут быть аннулированы или уничтожены. В других случаях облигации могли быть намеренно выданы на сумму, намного меньшую, чем указано в декларации. Барни начал расследование Министерства финансов и обнаружил “чудовищные должностные преступления” в девятом отделе таможни. Заместитель коллектора, отвечающий за этот отдел, Генри Стэнтон и его двадцатидвухлетний сын Дэниел Стэнтон были отстранены от занимаемых должностей в октябре 1863 года. Младший Стэнтон признался, что аннулировал облигации на огромные суммы за очень небольшие выплаты. Это был значимый публичный позор для Генри Стэнтона, который до войны был известным оратором-аболиционистом и был женат на пионерке борьбы за права женщин Элизабет Кэди Стэнтон. Похоже, что их сын совершил свое предательство без ведома отца, и хотя его сын действительно был мошенником, есть некоторые признаки того, что Генри Стэнтон мог быть подставлен политическими врагами. Хотя Генри Стэнтон, возможно, и не был хитрым, он не был хорошим руководителем.
Один наблюдатель сказал о девятом отделе, что “весь офис прогнил” и что это не было чем-то новым. В течение многих лет было известно, что таможенники открывали ящики с товарами и забирали бесплатные образцы. Один таможенный брокер сказал, что он платил клеркам на таможне взятки в размере 10 долларов в месяц в течение пятнадцати лет, чтобы ускорить обработку своих грузов. Через месяц после увольнения Стэнтонов Барни получил письмо, которое, скорее всего, было от Тимоти Дарлинга с описанием операции Аарона и Джорджа Вулфа. Дарлинг также отметил, что во время последней поездки на Корсику почти сорок случаев часть товаров была отправлена местному торговцу Джеймсу де Йонгу и немедленно передана Джону Лафиту. В письме Дарлинга говорилось, что Хоффнунг и Бенджамин активно участвовали в скупке облигаций для "Вольфов", и выяснилось, что таможенник по имени Уильям Смолли был их контактным лицом почти по всем этим облигациям и что Джозеф Энейс отправлял большую часть их материалов.
В дополнение к помощи в наведении порядка на таможне, показания, полученные в ходе расследования Конгресса, позволили взглянуть на внутреннюю работу бизнеса, связанного с блокадой. Было раскрыто несколько интересных схем. 25 октября 1863 года Хайрам Барни получил письмо от некоего Джеймса Хаггерти, остановившегося в отеле "Ройял Виктория". Человек, которого, как предположил Барни, писал под вымышленным именем, сделал “страшные разоблачения”, но предложил предоставить советы, ведущие к конфискациям, за авансовую сумму в размере 18 000 долларов и 60 процентов от выручки от всех конфискатов. Барни написал на письме “Вздор!” и проигнорировал его. В показательных слушаниях перед комитетом конгресса Сэмюэл Майерс, комиссионный торговец в Нью-Йорке с 1850 года, утверждал, что он действовал как агент для участников блокады, но был обманут на 70 000 долларов. Он сделал предложение чиновникам таможни вернуть свои деньги и в какой-то мере отомстить, отправившись в Нассау и разместив заказы, которые затем могли быть изъяты, а Майерс получил бы долю выручки. Майерс сказал: “Я знаю очень многих людей из Нассау по репутации, и очень многие из них здесь”. По словам Майерса, он много раз отправлял грузы своему зятю Израилю Вольфу в Нассау (никакого отношения к Аарону и Джорджу Вольфу не имеет), а его зять уже заработал на войне 2 миллиона долларов.
Если в этом утверждении есть хоть доля правды, мы можем только гадать, какую прибыль получали Аддерли и компания и другие крупные торговцы. Даже с учетом того, что было захвачено или уничтожено большое количество судов, бизнес шел хорошо. Майерс, однако, чувствовал, что “дело с блокадой разыгралось”, и хотел сорвать большой куш до того, как веселье закончится. Он сказал, что, поскольку в Нассау было так много шпионов Союза, ему нужно официальное письмо, которое он мог бы показать консульству, чтобы эти шпионы не мешали ему. Он также попросил аванс в размере 1000 долларов, поскольку стоимость жизни в Нассау была очень высока, и ему пришлось бы пить много шампанского с участниками блокады. Чиновники таможни прогнали его, один из них сказал, что считает его мошенником. 19 марта 1864 года Джозеф Энеас был допрошен. Судно, которым он интересовался, "Хосе", было захвачено 6 октября 1863 года. Похоже, что несколько агентов таможни убедили Майерса, который, должно быть, был частым посетителем здания, выступить в качестве посредника и отправиться к Энеасу, чтобы предложить ему сделку. За 25 000 долларов (которые будут разделены между Майерсом и агентами) “Хосе” будет освобожден. Полагая, что у него есть дело, которое можно сделать без посторонней помощи, Энеас отклонил это предложение.
Комитет задал Энеасу вопросы о подделке облигаций, с утверждениями о том, что он отправил фургон для использования Конфедератами на “Хосе”, и об инциденте с торпедой на “Индусе”, но Энеас все отрицал. Когда его спросили, сколько дел он вел с Нассау с начала войны, он удивил членов клуба, сказав, что не может оценить их в пределах, больших 100 000 долларов. Энеаса никогда не судили за преступление, но он сидел в Форт-Лафайете до 2 июля 1864 года, когда его освободили под залог. Возможно, его держали так долго, потому что Льюис Бенджамин тоже был освобожден весной под залог и сбежал в Канаду. В то время как большинство торговцев в Нассау были просто оппортунистами, Энейс был настоящим человеком-обманщиком. Из его послевоенных приключений мы увидим, что его подвиги в Гражданской войне были лишь одним этапом жизни, полной обмана.

✦ ✦ ✦

 Отправлено: 29.04.23 07:41. Заголовок: Старый друг Аддерли ..

Старый друг Аддерли Фрэнсис Монтелл не был арестован, но 17 марта дал показания комитету. Комитет обвинил его в том, что он тот, кто должен что-то знать о скупке облигаций, но он отрицал это. Он сказал, что ведет дела с Нассау уже тридцать лет, и все, что произошло за последние годы, - это то, что его бизнес удвоился. У него было аннулировано около сорока облигаций, и сто из них находились на таможне в ожидании аннулирования. Комитет допросил Джона Раминга в тот же день, когда они увидели Энеаса. Раминг сообщил комитету, что он уроженец Нассау, но приехал в Нью-Йорк в июне 1861 года. Он утверждал, что у него была больная печень, и приезд на север был просто выполнением предписаний врача. Учитывая время его прибытия, маловероятно, что комитет купился на это. Он утверждал, что никогда не перевозил никакой контрабанды, и был озадачен тем, почему его арестовали. Его единственной мыслью было, что у него должны быть враги. Раминг указал на те времена, когда он помогал Сэму Уайтингу с углем и кредитами, и сказал, что из-за этого его фирму “заметили” в Нассау, и что он и его брат “получили черный взгляд большинства людей страны”. Хотя его брат жил в Нассау, он утверждал, что не знает ни о ком, кто отправлялся из Нью-Йорка с целью отправки контрабанды в Конфедерацию. Он утверждал, что его бизнес так сильно увеличился с начала войны, потому что он и его брат были единственными, кто заботился о жителях Нью-Провиденса, в то время как все остальные перевозили товары в Чарльстон и Уилмингтон. Это не помогло его делу, когда 15 января судну, груженному контрабандой, отправленной от Джона Рахминга Александру Рахмингу и братьям в Нассау, было отказано в оформлении.
Условия содержания в форте Лафайет были настолько плохими, что в феврале нескольким заключенным, в том числе Энеасу и Льюису Бенджамину, было предложено дать показания в 1864 году по поводу условий. Тюрьма была переполнена (десять человек в камере) и грязна. Как и Энеас, Джон Раминг был освобожден 2 июля 1864 года, проведя шесть месяцев в заключении. Из-за шести месяцев, которые он провел в Форт-Лафайет, Рахминг потребовал возмещения ущерба в размере 580 800 долларов плюс проценты, что дало некоторое представление об объеме бизнеса, которым он занимался. Позже ему присудили 38 500 долларов. Энеас потребовал 720 000 долларов и получил 1540 долларов.
В то время как большая часть показаний комитету была посвящена тому, как торговля на Багамах вызвала или усилила коррупцию на таможне, двух американцев, которые провели время в Нассау, подробно допросили о том, что происходит в этом городе. Первым, 12 апреля 1864 года, был Эзра Кайлер, самопровозглашенный джентльмен на отдыхе, который провел апрель - начало октября 1863 года в Нассау, ожидая, когда его жена уедет из Чарльстона. Во время своего короткого пребывания он, кажется, наблюдал за Великим Карнавалом в некоторых деталях. Сначала он отметил отправку товаров на внешние острова, прежде чем отправить их в Нассау, чтобы предотвратить консульский досмотр, а затем рассказал комитету о человеке по имени Джордж Хейнинг, который изготовил поддельные консульские сертификаты. Он сказал, что каждый “сарай и лежбище” на острове теперь превратился в таможенный склад для контрабандных товаров, и что вице-консул Томпсон мог видеть все происходящее из окна своего кабинета, но ничего не делал. Он не очень заботился о Томпсоне, заявив: “Он ни с кем не знакомится, и у него угрюмый и кислый нрав, и я считаю его очень неподходящим человеком для занимаемой им должности”. Он рассказал комитету о Лафите и Хейлигере и упомянул, что одним из судов, доставлявших им товары из Нью-Йорка, была шхуна “Д.С. Рахминг” (J.C. Rahming), принадлежащая Джону Рахмингу и его брату. Он описал другие суда, участвовавшие в торговле в Нью-Йорке, которые принадлежали Сойеру и Менендесу, Александру Джонсону и Сондерсу и сыну.
По нью-йоркской ветви он упомянул Рахминга, Энеаса и Монтелла и сказал, что все эти договоренности были общеизвестны в Нассау. Он утверждал, что видел все мыслимые виды контрабанды в тамошних доках. Кайлер дал подробные показания о договоренностях между братьями Вольф, Хоффнунгом и Бенджамином, всех которых он хорошо знал. Джордж Вольф сказал ему, что он мог бы отправить десять локомотивов из Нью-Йорка в Конфедерацию, если бы смог получить заказ. Он также утверждал, что Юджин Томпсон, который управлял «Куин Викторией» с посрелничеством для Джона Хауэлла, принимал активное участие в доставке вещей под предлогом того, что они предназначались для отеля.
Наиболее подробное разоблачение того, что происходило в Нассау, произошло 23 апреля, когда партнер Джона Хауэлла по сухому доку Эпес Сарджент дал показания комитету. Сарджент покинул Нассау 12 марта, чтобы приехать в Нью-Йорк для дачи показаний. Он упомянул, что разговаривал с Джорджем Вольфом, который хвастался своей способностью расплатиться с таможней в Нью-Йорке. Затем он открыл миру имена главных участников Великого Карнавала, в том числе Генри Аддерли и Компании, Александра Джонсона, Уильяма Олбери, братьев Вольф, Сойера и Менендеса, Джона Дж. Тартла, Густава Ренуара, Чарльза Перполла, Джулиана Абрамса, Джеймса де Йонга, Абрахама Холмса, Мануэля Менендеса, Майкла Ноулз, Чарльза Кемпа, Джона Раминга, Джорджа Богерта, Сильвена Хейманна, семьи Уич, Джона С. Джорджа, Генри и Пемрок Сондерсов, Джерви и Мюллера и Сэмюэла Джонсона.
Сарджент сказал, что он мог бы назвать еще много имен меньшей важности, но этот список должен дать комитету некоторое представление о масштабах торговли, происходящей в Нассау. Несмотря на его разоблачительные показания, которые вскоре заполнили газеты по всей стране, Сарджент, возможно, немного играл на обеих сторонах. Незадолго до того, как он покинул Нассау, один из новейших блокадо-прорывателей Генри Аддерли, "Уилл оф зе виср" (Воля огонька - Will of the Wisp), находился на ремонте в своем сухом доке.

✦ ✦ ✦

Тем временем в Нассау первая половина 1864 года была во многом похожа на большую часть 1863 года, когда корабли входили и выходили из гавани с большой частотой. Повсюду был хлопок, а в январе в гавани загорелась шхуна Аддерли "Нонесуч". Поскольку белое золото горело и угрожало поджечь соседние корабли, Аддерли неохотно потопил лодку. Потеря хлопка, который был спрятан на кораблях и во всех доступных местах в Нассау, стала еще одним толчком к строительству новых каменных складов вдоль Бэй-стрит. В мае появились некоторые важные местные новости, когда Джон Хауэлл продал свою долю в «Роял Виктория» Джорджу Джонсону. Дела в сухом доке, должно быть, шли хорошо. Чтобы отпраздновать это событие, Хауэлл отправился с группой друзей в круиз на Харбор-Айленд. Газеты продолжали извиняться перед своими читателями за сжатый формат своих новостных репортажей из-за большого количества рекламы.
Там был новый боулинг и новые рестораны, а конное шоу в марте собрало две тысячи зрителей. В середине апреля броненосец “Галена” (Галена - USS Galena) вошел в гавань Нассау с малым запасом угля, и, главным образом благодаря работе Чарльза Джексона, губернатор Бейли разрешил ему получить небольшое количество. Во время трехдневного пребывания командир корабля отметил, что он и его офицеры подвергались насмешкам со стороны низших классов на берегу, и расссказывал, что ему передали, что повстанцы заплатили им за это. Он предоставил Гидеону Уэллсу подробный список пятнадцати участников блокады, находившихся в то время в порту, многие из которых были под флагами Великобритании и Конфедерации. Улицы, как и водоемы, были заполнены до отказа. Бум в Нассау не распространился на другие Багамские острова, поэтому многие жители этих пустынных мест перехали в город. Мужчины работали грузчиками и рабочими в доках, в то время как женщины находили черную работу по всему городу. Серьезные преступления, столь редкие до войны, теперь освещалось почти в каждом номере газет. Кражи со взломом, казалось, происходили по крайней мере раз в неделю, и полицейский был ранен ножом в винном магазине. Даже некогда благородные воскресные концерты на Флеминг-сквер превратились в жестокие потасовки, когда люди боролись за то, чтобы приблизиться к группе артистов, и солдатам пришлось разнимать последовавшую драку. После этого концерты были перенесены на территорию форта Шарлотт. Большая часть преступлений была совершена ордами моряков и островитян, бродивших по городу. Многие из моряков были из тех, кого британцы называли “беглыми моряками”, теми, кто ходит из порта в порт, и “более безрассудного и отчаянного набора не существует". Редакционная статья в “Нассау Гардиан" сетовала: "Что нам делать для развлечения масс моряков, ежедневно и ежевечерне заполняющих наши улицы? Джек не может существовать без развлечений.” В другом случае редактор Мозли из “Гардиан" размышлял о том, что "едва ли бывает ночь, которая не добавляет печали к рассвету, раскрывая фатальные последствия оргий, которые беззастенчиво совершаются в притонах беззакония, окружающих наш в остальном прекрасный город. . ...Позвольте любому пройти из Собора в офицерский клуб, и он найдет там достаточно знаков, чтобы шокировать его средь бела дня”. Хотя печатные воспоминания и современная статистика преступности не упоминают об этом, в городе, должно быть, было изрядное количество проституции. Открывая сессию законодательного органа, Бейли говорил о притоке незнакомцев и преступности и рекомендовал больше и лучше полицейских. Увеличившаяся городская казна позволила бы открыть новую тюрьму большего размера на вершине хребта в 1865 году, как раз к тому времени, когда большинство потенциальных обитателей покинут остров. В то время как островитяне, ищущие работу, скорее всего, оставались у родственников, моряки спали на улицах или, если им везло, в какой-нибудь ветхой ночлежке. Даже "Ройял Виктория" страдала от переполненности. И снова “Гардиан”описала ситуацию, заявив, что отель был “наводнен разнородной толпой, многие из которых были лучше и выгоднее для отеля, чем приятными и приемлемыми для своих коллег-постояльцев”.
Вице-консул Томпсон был “в тупике”, пытаясь найти способы справиться со всеми моряками, просившими его о помощи. Он написал, что отправка каждого человека домой на пароходе обошлась в двадцать пять долларов и что он шесть недель поднимал на борт двух человек с потерпевшего крушение судна. Томпсон, казалось, был ошеломлен, поскольку свидетели утверждали, что он аннулировал нью-йоркские сертификаты на основании самой надуманной клятвы. Он все еще не мог найти Джорджа Харриса, чтобы заплатить за аренду, и стало очевидно, что Харрис искал предлог, чтобы разорвать договор аренды и лишить консула его превосходного вида на гавань. В целом Томпсон казался неподготовленным к заданию, которое дал ему Сет Хоули.
К концу 1863 года Сьюард смирился с тем, что Хоули не собирается возвращаться, и снова начал поиски нового консула. Сначала он обратился к своему соседу из Оберна, штат Нью-Йорк, Томасу Киркпатрику. Киркпатрик был верным республиканцем, много лет работал в пенитенциарной системе и в настоящее время был начальником тюрьмы штата в Оберне. Киркпатрику было чуть за пятьдесят, и он родился в Англии. Сьюард надеялся, что его британское происхождение и опыт работы в правоохранительных органах помогут ему преодолеть недостаток морского опыта при выполнении консульских обязанностей. Киркпатрик отклонил предложение по знакомой причине: зарплата была слишком низкой. 5 мая Сьюарду удалось убедить Джона Г. Хинкли, судью из Уэстфилда, штат Нью-Йорк, согласиться на эту должность, но до истечения месяца Хинкли тоже передумал. Наконец Сьюард снова повернулся к Киркпатрику. Сьюард попросил своего политического наставника и союзника Турлоу Виида убедить Киркпатрика в том, что закон о повышении заработной платы наконец-то будет принят. После этого подталкивания Киркпатрик наконец сдался и принял эту должность. Когда он наконец доберется до Нассау, то обнаружит, что Уильям Томпсон погрузился на глубины, неизвестные даже Сэму Уайтингу.
Были также проблемы на стороне Конфедерации, поскольку денежные проблемы Ричарда Уоллера продолжались. В феврале он написал Александру Лоутону, что задолжал почти 6000 фунтов стерлингов и что Хейлигер сообщил ему, что больше не может выдавать ему деньги на покупки. Колин Макрей из Парижа написал военному министру Седдону о овердрафтах Уоллера. Он также написал Уоллеру и отчитал его за то положение, в которое он их поставил. У Макрея не было средств, но отклонение проектов Уоллера подорвало бы его авторитет в Нассау. Он сказал Уоллеру, чтобы он больше ничего не покупал, не согласовав это сначала с ним. Лоутон написал Уоллеру, что, несмотря на его растущий долг, ему нужно найти способ продолжать покупки, поскольку обувь будет особенно необходима для летних кампаний. Как будто Уоллеру было недостаточно забот, в марте Лоутон попросил его помочь агенту Интендантского отдела по имени Томас Шарп, которого Лоутон отправлял в Новую Шотландию через Нассау. Шарп был производителем плугов и сельскохозяйственных орудий из Нэшвилла, штат Теннесси, чьи механические навыки привлекли внимание Лоутона. Шарп должен был отправиться в Галифакс, чтобы приобрести оборудование, с помощью которого Конфедерация могла бы производить собственную обувь, и с этой целью Уоллер должен был предоставить ему 3500 фунтов стерлингов. Лоутон сказал Уоллеру, чтобы он сделал это своим главным приоритетом. К сожалению Лоутона, Уоллер смог наскрести только 500 фунтов стерлингов, чтобы помочь Шарпу. Уоллер сказал Шарпу, что на эти деньги он может купить кое-что из того, что ему нужно, в Нассау. Первоначально намереваясь выполнить свою миссию в Новой Шотландии, к июню Шарп искал оборудование для изготовления обуви в Манчестере, Англия. Он сообщил Лоутону, что попросил Уоллера переслать ему все неиспользованные деньги, потому что он мог бы лучше использовать их в Англии, чем Уоллер в Нассау. Его короткое пребывание в Нассау также оставило у него горький осадок по поводу тамошних операций Конфедерации. Он утверждал, что был причастен к продаже посредственной ткани, которая посредством Джеймса Фергюсона в Англии поначалу не была куплена, но впоследствии была продана “израильтянами” по гораздо более высокой цене агенту Конфедерации в Нассау. По словам Шарпа, “Агента в Нассау, который совершил эту умную продажу и чья деловая квалификация здесь так высоко ценится, зовут Луи Хейлигер, и, как сообщается здесь среди непосвященных, он имеет уши и оказывает немалое влияние на правительственных чиновников в Нассау. Он может совершать продажи, когда никто другой этого не может, так как получатели товаров следуют за ним в одно и то же время”. Он также намекнул, что было бы глупо думать, что эта конкретная продажа была единичным случаем.
Когда весна превратилась в лето, кровавые сражения в Виргинии в Спотсильвании и Дикой местности переросли в тупиковое положение между Ли и Улиссом С. Грантом в Питерсберге. В отличие от двух предыдущих лет, Ли не победил армию Союза и не повел бой на Север. Он потерял Стоунволла Джексона в 1863 году, а в мае 1864 года потерял Дж. Э. Б. Стюарта. Точно так же, как Нассау принял уродливый оборот, сама война казалась другой. Времена рыцарства и доблестных атак прошли, и начались предвестники позиционной войны в стиле Первой мировой войны. Дальше на юг Чаттануга находилась в руках Союза, и к концу лета Уильям Шерман должен был захватить Атланту и начать подготовку к своему маршу тотальной войны к морю. 8 июня 1864 года Генри Аддерли, по-видимому, отправился в Гренок, Шотландия, на Фанни, возможно, чтобы лично проследить за чем-то, связанным со строящимися там новыми пароходами Клайда. За два дня до этого губернатор Бейли и его жена в последний раз покинули Нассау, сели на “Корсику” и отправились в Нью-Йорк, а затем отправились оттуда в Англию. Его симпатии к Конфедерации в конце концов привели к его отзыву. Как и прежде, Чарльз Несбитт был приведен к присяге судьей Лисом в качестве исполняющего обязанности губернатора до прибытия замены Бейли. Из-за своего отпуска в Англии в 1861 году Бейли пропустил начало Великого карнавала, и теперь он тоже будет отсутствовать, когда опустится занавес.

 Отправлено: 01.05.23 08:11. Заголовок: Занавес опускается ..

Занавес опускается


12

“Здесь довольно болезненно”


Томас Киркпатрик и его жена Анна вышли на “Корсике” из Нью-Йорка 16 июля и прибыли в Нассау утром 21 июля 1864 года. Он уже знал, что найдет состояние консульства таким же плохим или даже хуже, чем тогда, когда Сет Хоули сменил Сэма Уайтинга. Перед отъездом Киркпатрика Чарльз Джексон сообщил нью-йоркским страховщикам (которые сообщили Сьюарду), что консульство в Нассау закрыто и что Уильям Томпсон арестован за растрату. Томпсон был освобожден под залог, внесенный Джексоном. Киркпатрик вошел в консульство 25 июля, но, как и Хоули, застал офис в хаотичном состоянии, а Томпсона нигде не было видно. Оказалось, что он снова был помещен под стражу из-за риска побега в свете двух исков, поданных против него. Он задолжал за аренду офиса за год, так как так и не смог расплатиться с Джорджем Харрисом. Другой иск касался 600 долларов, причитающихся Тимоти Дарлингу. Томпсон использовал эти деньги, чтобы помочь морякам, попавшим в беду, но не вел никаких записей о сделках. На самом деле он почти ничего не записывал. В книге записей консульского учреждения, в которой почти ежедневно появлялись записи Уайтинга и Хоули, было всего пять записей Томпсона за все шесть месяцев до прибытия Киркпатрика.
Киркпатрик наконец смог встретиться с Томпсоном 29 июля, и они официально передали обязанности по должности, но Киркпатрик сказал Сьюарду, что от Томпсона нельзя получить никакой полезной информации, поскольку “его разум болен”. Как он и предсказывал весной, Томпсон достиг предела своего остроумия. Как бы ни сложились два судебных процесса, было очевидно, что консульское учреждение необходимо перенести из здания Джорджа Харриса. Роберт Мюррей, маршал САСШ по Нью-Йорку, отправил Киркпатрику письмо, которое он получил от Джона Хауэлла. Сопроводительное письмо Мюррея представило Хауэлла как истинного друга союзного дела, который предоставил много информации о прорывателях блокады. Хотя это было правдой, Мюррей, должно быть, не знал об участии Хауэлла в работе с сухим доком или его многочисленных шутливых беседах в "Роял Виктории" с
Чарльзом Джоном Бейли и Джорджа Андерсона с капитанами, прибывающими в Уилмингтон и Чарльстон (Шпионы… Прим. ред.).
Хауэлл совершил короткую поездку в Нью-Йорк после продажи отеля и оттуда отправил письмо Мюррею. Когда он вернулся в Нассау, они с Киркпатриком встретились. Возможно, поездка Хауэлла обратно в Нью-Йорк возродила его патриотический дух, или он чувствовал себя виноватым из-за сухого дока, потому что он арендовал целое здание (вместо обычного второго этажа) на Бэй-стрит, в котором разместилось консульство. Как сказал Киркпатрик Сьюарду, Хауэлл делал это в качестве одолжения Союзному делу и понес большие финансовые потери. Готовясь к переезду, Киркпатрик смог встретиться с Джорджем Харрисом и обсудить решение проблемы с арендной платой и других долгов, возникших в офисе, связанных с ремонтом окон, которые разбил Сэм Уайтинг. Хауэлл также сообщил Киркпатрику, что у него есть новая идея, которая поможет Союзу: он хотел создать склад угля для торговых судов САСШ на острове Хог рядом с сухим доком. Высокие угольные склады Генри Аддерли и других торговцев на побережье Нассау и острове Хог были предназначены для заправки блокадников за счет других судов. Побочным преимуществом предлагаемого угольного склада Хауэлла было бы то, что уголь можно было бы загружать на баржи и доставлять на военные корабли ВМС САСШ на Багамских островах, не нарушая указ губернатора. Отсутствие необходимости плавать за углем во Флориду сделало бы еще одну специальную крейсерскую эскадру более жизнеспособной.
Как ни странно, одной из вещей, о которых Киркпатрику не нужно было беспокоиться в первые месяцы его работы, было усиление блокады. С того момента, как он добрался до Нассау, и до конца сентября объем контрабандных перевозок в Нассау резко сократился. Отчасти это произошло в результате скандала с Нью-Йоркской таможней. Процедуры обеспечения и аннулирования облигаций были ужесточены таким образом, чтобы большинство видов контрабанды, которые ранее поступали из Нью-Йорка, больше не попадали в Нассау. Кроме того, в конце лета Киркпатрик опубликовал уведомление в газетах Нассау, в котором говорилось, что отныне он будет иметь право давать разрешение всем пассажирам, направляющихся из Нассау в Соединенные Штаты.
Основная причина спада активности была той же, что и летом 1862 года: возвращение желтой лихорадки. В 1864 году «Желтый Джек» вернулся с удвоенной силой. 23 июля, через два дня после приезда Киркпатрика, Хейлигер написал Бенджамину, что “здесь довольно тошнотворно”. Это было огромным преуменьшением. В августе он написал Бенджамину, в котором снова заявил: “В течение последнего месяца здесь было довольно плохо”, но добавил, что болезнь, похоже, ослабевает из-за недостатка питания. Другими словами, “Вряд ли кто-нибудь здесь избежал заболевания”. В 1862 году около четырехсот человек заразились этой болезнью, и на этот раз их было почти вдвое больше. В своих мемуарах капитан Том Тейлор утверждал, что видел семнадцать похорон, проходивших мимо его дома за один день, и сам присутствовал на похоронах троих близких друзей.
Письмо Джона Хауэлла, которое Томас Киркпатрик получил в начале августа, содержало фразу “надеюсь, что вы и ваша дама в добром здравии”. Хауэлл никак не мог знать, что Анна Киркпатрик умрет от желтой лихорадки на той же неделе, всего через две недели после прибытия в Нассау. Хорошо известный «парень с Бэй-стрит» и член Палаты представителей Томас К. Мур умер в возрасте сорока шести лет в конце июня, хотя его смерть, по-видимому, была вызвана туберкулезом, а не желтой лихорадкой. В конечном итоге 141 житель Нассау стал жертвой этой болезни. Местные власти пытались бороться с эпидемией, помещая в карантин прибывающие суда на острове Атол и нанимая людей в качестве мусорщиков, чтобы содержать улицы в чистоте. Газета "Нассау Гардиан" похвалила их работу в августе, заявив, что Бэй-стрит наконец-то полностью освободилась от апельсиновой корки и банановой кожуры.
Суда, отплывающие из Нассау, должны были находиться в карантине в Уилмингтоне не менее пятнадцати дней, поэтому большая часть судов направлялась на Бермуды, как и предыдущим летом. Конфедераты отчаянно нуждались в свинце, и свирепствующая болезнь заставила начальника Бюро боеприпасов Джосайю Горгаса перенаправить пятьсот тонн металла из Нассау на Бермуды. Однако в августе этого года даже Бермудские острова пострадали от этой болезни, и аналогичный карантин в Уилмингтоне был введен для судов, прибывающих оттуда. Майор Норман Уокер, который с февраля 1863 года выполнял аналогичную Хейлигеру роль на Бермудских островах, решил перенести свою оперативную базу из-за болезни. В конце июня он совершил короткую поездку с Бермудских островов в Ричмонд (через Уилмингтон), в то время как его жена и дети уехали с Бермудских островов в Англию. Когда Уокер вернулся на Бермуды в конце июля, началась желтая лихорадка, которая уже убила одного из его клерков. Он решил временно перенести свою работу в Галифакс.
У Галифакса были серьезные недостатки, связанные с большими расстояниями и более суровыми морями Северной Атлантики, но желтая лихорадка была редким гостем на этой высокой широте. Консул США Мортимер Джексон в Галифаксе написал в августе, что “из-за распространения желтой лихорадки на Бермудах и Нассау этот порт стал штаб-квартирой тех, кто занимается нарушением блокады. В начале сентября в гавани Галифакса было семь блокадопрорывателей, но ко второй половине сентября лихорадка рассеялась а Нассау и Бермуды снова были в деле.
Прежде чем покинуть Бермуды, Уокер сделал все возможное для доставки в Ливерпуль побольше хлопка, чтобы наполнить казну Конфедерации. В конце лета 1864 года около 45 процентов хлопка, поступавшего в Ливерпуль, было с Бермудских островов и только около 16 процентов - из Нассау. Большая часть остального поступала из Матамораса. Этот порт приобрел еще большее значение после падения Виксбурга, штат Миссисипи, разделившего Конфедерацию надвое в июле 1863 года. Для конфедератов к западу от реки Матаморас теперь был главным пунктом доставки припасов. Проведя десять дней в Галифаксе, Уокер ненадолго присоединился к своей семье в Англии, прежде чем все они вернулись в Галифакс в середине октября.
К тому времени, когда Уокер и его семья наконец вернулись на Бермуды в январе 1865 года, блокада подходила к концу. В своем дневнике Том Тейлор упоминает об интересном и несколько тревожном ответвлении эпидемии желтой лихорадки. Выдающийся военный врач Конфедерации предложил собирать одежду, зараженную желтой лихорадкой, в Нассау и на Бермудских островах и отправлять в северные города, чтобы начать эпидемию. Тейлор был потрясен этой идеей: “Это было слишком, и я крикнул ему, не самым отборным языком, чтобы он покинул офис. Трудно представить себе, что такая дьявольская идея не только сеять хаос среди комбатантов, но и среди невинных женщин и детей присутствует в сознании образованного человека”. Тирада Тейлора не отговорила доктора от одной из первых попыток ведения биологической войны, поскольку показания, представленные сразу после окончания войны, показали, что доктор Люк Блэкберн из Кентукки участвовал в заговоре с целью заразить Север желтой лихорадкой. Блэкберн отправился на Бермуды в 1864 году, чтобы помочь справиться со вспышкой там, и вынашивал идею, которой поделился с Тейлором. Он упаковал сундуки с новой одеждой, постельными принадлежностями и одеждой инфицированных пациентов и отвез их в Галифакс. Оттуда он заплатил человеку по имени Годфри Хайамс, чтобы тот забрал сундуки и продал их содержимое. Хайамс продал часть сундуков в Вашингтоне, округ Колумбия, а остальные - в оккупированном федералистами Нью-Берне, штат Северная Каролина.
Чего Блэкберн и другие в то время не знали, так это того, что желтая лихорадка распространяется через укусы комаров, а не при контакте, поэтому его коварная схема не возымела желаемого эффекта. В Галифаксе по-настоящему злой персонаж помог Блэкберну с логистикой его плана. Александр “Сэнди” Кит, уроженец Галифакса, был своего рода неофициальным консулом Конфедерации во время войны, помогая за плату по всевозможным вопросам, включая управление блокадой. Но он ценил человеческую жизнь далеко не так высоко, как деньги. Его подозревали в том, что он использовал бомбу, чтобы потопить прорыватель “Мари Викторию” для получения страховки. Потерянный корабль унес с собой Патрика Мартина, убеждённого конфедерата, живущего в Монреале и делового партнера Неемии Клементса и Бенджамина Вира. Годы спустя по аналогичной схеме Кит заложил бомбу на корабле в Бремене, Германия, которая взорвалась еще в доке, убив восемьдесят человек и ранив еще пятьдесят. Для того, чтобы не быть арестованным, Кит покончил с собой.

✦ ✦ ✦

В то время как смерть его жены была ужасным ударом для Киркпатрика, он с головой ушел в свою работу. Впервые Государственный департамент, казалось, признал важность должности консула в Нассау, и консульская зарплата была удвоена до четырех тысяч долларов. В то время как это все еще составляло лишь две трети от того, что говорил Чарльз Джексон, - это позволило бы Киркпатрику иметь некоторый статус в местном обществе. До этого момента консулы всегда находились в явно невыгодном положении в борьбе с Хейлигером и Лафитом. Эти люди, казалось, получали от Конфедерации все, что им было нужно, и хорошо вписывались в местную обстановку. Том Тейлор отметил, что Лафит был богаче губернатора, и в городе, где правили деньги, это было высокой похвалой. Каким бы богатым ни был Лафитт, его работодатели Джордж Тренхолм, Чарльз Прило и Теодор Вагнер преуспевали еще лучше. Сьюард также выделил деньги на удовлетворение различных местных потребностей. Одним из них была забота о чернокожих лоцманах, которые помогали флоту САСШ под командованием Уайтинга и Хоули. Некоторые из этих лоцманов все еще сидели в тюрьме, потому что не могли заплатить штраф, и их семьи страдали. У некоторых лоцманов все еще были неоплаченные призовые билеты на корабли, которые они помогли поймать. Киркпатрик начал помогать этим людям, объясняя Сьюарду, насколько важно было это сделать, поскольку, помимо нескольких американцев, таких как Джексон, Хауэлл и Сарджент, “почти все известные друзья, которые у нас здесь есть, принадлежат к этому классу”.
Киркпатрик смог завербовать пару шпионов в управляющих структурах компаний, участвующих в нарушении блокады. До этого момента федеральных шпионов иногда неосознанно нанимали в качестве стюардов на блокадные рейдеры, но наличие людей внутри фирм было настоящим переворотом. Одним из шпионов был Генри Г. Рут, молодой американец (очевидно, не имеющий отношения к Сидни Руту), работавший клерком у Аддерли. Рут отправился в Нью-Йорк из Нассау в феврале 1864 года, поэтому, скорее всего, был надежным посредником между Аддерли и Фрэнсисом Монтеллом. Другим шпионом был морской капитан по имени Ричард Сквайрс. Сквайрс был нанят в качестве заместителя маршала (представителя) Робертом Мюрреем, тем же маршалом САСШ, который познакомил Киркпатрика с Джоном Хауэллом. Мюррей отправил Сквайрса на Бермуды, чтобы внедриться в проводимую там операцию по блокаде. Сквайрсу удалось стать временным капитаном судна "Александр Колли", направлявшегося в Нассау, и по прибытии он был нанят в качестве экспедитора в филиал "Колли и компания" в Нассау. Он представился Киркпатрику и оказался полезным источником информации в ближайшие месяцы, поскольку никто не подозревал, что такой человек шпион. Он мог подняться на борт любого судна в гавани и получить доступ к большей части информации о доставке.
Джон Хауэлл и Юджин Томпсон из «Роял Виктория» были ценными источниками информации для предыдущих консулов, а новый владелец Джордж Джонсон также помогал Киркпатрику. Новый консул также завербовал Эдварда Чэпмена, портье в отеле, в качестве информатора. Двадцативосьмилетний ирландец, должно быть, предоставил Киркпатрику немало полезной информации, поскольку после войны Чепмен направился в Нью-Йорк, и Киркпатрик дал ему блестящее рекомендательное письмо для вручения влиятельному политическому деятелю Турлоу Уиду.

✦ ✦ ✦

На фронте войны все решительно обернулось против Конфедерации, когда Атланта пала под натиском Шермана в первую неделю сентября. Тем не менее, гонка за тем, чтобы заработать больше денег, продолжалась. С конца августа по середину октября количество судов, прибывающих и отбывающих из Нассау, выросло в последний раз. Новые малозаметные и чрезвычайно быстрые пароходы, предназначенные для преодоления блокады, регулярно прибывали из Англии, окрашивались в сухом доке и отправлялись в путь. До войны в Нассау из Великобритании заходило менее десяти судов в год, но в 1864 году 233 судна пересекли Атлантику и прибыли в Нассау. Киркпатрик получал сообщения из Англии о кораблях, спускаемых на воду в Ливерпуле, и в конце лета он наблюдал, как они появляются в Нассау. В период с 24 августа по 24 сентября Киркпатрик отметил двадцать восемь прибытий и отъездов. Несмотря на случайные промахи, Нассау оставался, безусловно, самым важным портом для продолжения войны. По оценкам, за двухлетний период 1863-1864 годов в Англию из Нассау было доставлено 24 522 900 фунтов хлопка по сравнению с 6431 100 фунтами с Бермудских островов и 5910 400 фунтами из Гаваны. Одним из печально известных новых кораблей был "Полковник Лэмб" с Томом Локвудом в качестве капитана. Прорыватель был назван в честь командира форта Фишер в Уилмингтоне Уильяма Лэмба, который был большим другом блокадопрорывателей. Судно было длиной двести восемьдесят футов, с четырьмя водонепроницаемыми переборками и с невероятной скоростью семнадцать узлов. Оно было зарегистрировано на имя Джона Лафита. Локвуд направил корабль в Уилмингтон и обратно на Бермуды с почти 1800 тюками хлопка, прибыв туда в канун Рождества 1864 года. Затем он направился в Галифакс, чтобы забрать груз боеприпасов и обуви, а оттуда обратно в Нассау. В следующей главе мы рассмотрим его безуспешные попытки разгрузить свой груз.
Примерно во время потери Атланты группа экспатриантов Конфедерации в Нассау опубликовала в газетах заявление с просьбой выделить деньги раненым солдатам-южанам. Адресованное “Друзьям дела Конфедеративных Штатов”, оно было подписано одиннадцатью мужчинами, в том числе Джоном Лафитом, торговцами Джулианом Абрамсом, Джорджем Богертом и Льюисом Джерви, Джоном Туоми (который в Нассау обеспечивал одежду для армии в Чарльстоне) и двумя друзьями Хейлигера из Нового Орлеана, E.C. Хэнкок и Майер М. Симпсон. Также была подпись Сэмюэля Бойда, бывшего судьи из Миссисипи, печально известным жестоким обращением со своими рабами.
Когда судоходство снова усилилось, Великий Карнавал продолжался, словно не замечая надвигающейся гибели. «Скачки в Нассау» снова состоялись в сентябре, и дамы наслаждались более широкой Бэй-стрит для своих покупок и поездок в экипаже. Наблюдатель в то время отметил: “Женщины Нассау в основном являются женами и дочерьми торговцев и других торговцев, и они аккуратны, красивы и умны. Они модно одеваются, когда выходят на улицу, и выглядят очень по-женски. Их можно видеть каждый вечер, когда погода хорошая, катающимися верхом со своими мужьями, братьями или кавалерами”.
Другая шхуна, на этот раз принадлежащая "Сойеру и Менендесу", была уничтожена, когда ее хлопковый груз загорелся. Это ускорило строительство дополнительных богато украшенных складов вдоль набережной. Джордж Харрис построил склад с каменным фасадом на южной стороне Бэй-стрит. Джон С. Джордж построил “новое и обширное” сооружение на углу Бэй-стрит и Ист-стрит. с арочными входами и окнами из красного кирпича и “красивым балконом”, привезенным из Англии. В этом здании располагался офис Аарона Вулфа. "Сондерс и сын" построили новый склад на углу Бэй-стрит и Юнион-стрит. Ранее пустовавшие участки на северной стороне Бэй-стрит заполнялись зданиями.
Газета “Нассау Гардиан” высказала мнение, что "когда все новые склады на северной стороне Бэй-стрит будут достроены, если мы сможем устранить препятствие в виде бара, наши коммерческие отношения будут завершены". К сожалению, коварная песчаная коса не будет удалена до тех пор, пока сто лет спустя гавань не будет углублена для круизных судов. В любом случае, большинство новых складов скоро опустеют, так как Великий карнавал закроется. Некоторые «бои с Бэй-стрит» жили на этой улице, но некоторые жили в изысканных особняках в других местах. Тимоти Дарлинг жил в «Эрмитаже» на восточной оконечности острова, в то время как Роберт Сойер жил в Грейклиффе на Уэст-Хилл-стрит, к западу от центра города. «Король Раковин», Генри Аддерли, был счастлив потратить часть своего богатства на то, чтобы его жилые и рабочие помещения соответствовали его известности. Хотя он владел землей по всему острову и несколькими домами в городе, которые сдавал в аренду, он сосредоточил свои усилия на особняке Аддерли на Бэй-стрит напротив Парламентской площади. За домом на воде находились большой склад и причал, а также кухни и помещения для прислуги.
Сам особняк был образован из двух домов на земле, впервые предоставленной деду Генри Абрахаму Аддерли. Генри соединил два дома и построил широкие веранды на обоих этажах с трех сторон здания. Его большая и изысканно обставленная гостиная площадью восемьсот квадратных футов с пятнадцатифутовыми потолками, была обставлена мебелью из красного дерева и роялем. Декоративная штукатурка в доме была выполнена французскими специалистами, привлеченными для этой работы. Его кабинет находился на втором этаже с видом на Бэй-стрит. Также здесь была детская комната для детей и внуков Генри и бильярдная, где Хейлигер и Лафит, скорее всего, проводили время, отдыхая с Аддерли. В ванных комнатах были ванны из красного дерева и туалеты со смывом (хотя водопровода не было). Забавную оценку богатства Генри Аддерли дал местный лоцман, работавший с капитаном блокадопрорывателя Джоном Уилкинсоном.
По словам Уилкинсона, этот человек "питал глубочайшее уважение к главе фирмы "Аддерли и Ко" в Нассау, "Королевской раковине", как его непочтительно называли мы, внешние варвары. Однажды, говоря о фирме, он заверил меня, что ее члены так же богаты, как и "дети Рота”. Конечно, к середине девятнадцатого века семья Ротшильдов уже была всемирным символом непостижимого богатства.
Новая тюрьма была построена на Ист-стрит на гребне холма над Королевской Викторией, чтобы заменить меньшую тюрьму (которая стала библиотекой) за Парламентской площадью, и она, по-видимому, была необходима. Продолжали поступать сообщения о многочисленных кражах со взломом, и к западу от города был обнаружен большой склад краденых товаров. Еще одной причиной строительства новых складов было то, что люди пытались украсть хлопок в доках. В конце сентября двое мужчин попытались украсть хлопок с пристани “Сондерс и сын”, но были замечены ночным сторожем. Один нырнул в гавань, а другой был обнаружен на следующее утро, прячущимся в тюках хлопка.