Если взрослого мыша взять и, бережно держа, напихать в него иголок Вы получите ежа. Если этого ежа, нос заткнув, чтоб не дышал, Где поглубже, бросить в речку Вы получите ерша. Если этого ерша, головой в тисках зажав, посильней тянуть за хвост Вы получите ужа. Если этого ужа, приготовив два ножа... Впрочем, он наверно сдохнет: Hо идея хороша!
Очередной вариант АИ мира с царем-батюшкой Миколой. 007 - давление англо-американской литературной традиции. АИ фантастический мир о правлении альтернативно-фантастического Николая 1 Павловича Романова.
Укрепления Крыма: Перекопские батареи: 2 с вооружением каждой из 12 36-фнт, 8 – 6-фнт, 4 – 1-пуд. Единорог. У железнодорожных станций Гениченск, Джанкой, Мелитополь, Мариуполь и Бердянск – позиции для подвижных артиллерийских батарей и артиллерийских железнодорожных платформ. Подобные позиции** имеются у Симферополя (направления север- восток-юг, по обводной ветви дороги. Так же был прикрыт подход к Бахчисараю, помтроены укрепления у Альминского прохода, Инкермана и Балаклавы. С Южной и Северной строн Севастополя было построено по 3-4 редута и 3-4 батареи. Береговая оборона соответствовала планам***. Были заготовлены детали и понтоны для наведения секционного наплавного моста через бухту, поступали понтоны для второго. **- Подобные позиции имеются у Новороссийска (порт и подходы), Николаева, Архангельска, Выборга и Ораниебаума. ***- Береговые укрепления – см в приложении.
Балтийский флот Линейных кораблей – 8, боеспособных – 6, фрегатов – 2, корветов – 4, бригов – 2. Имеется 4 пароходо-фрегата, 8 колесных пароходов, 6 паровых КЛ, 8 гребных КЛ, 4 паровых буксира. В постройке 2 паровых линейных корабля, 2 паровых фрегата, 2 паровых корвета, 4 паровые шхуны, 18 паровых КЛ, 6 пароходов. Укрепления Кронштадта, Свеаборга и прочих крепостей у моря соответствуют истории***. ***- Береговые укрепления – см в приложении.
Опытная Ладожская флотилия Броненосные батарейные плоты – 4, самоходные броненосные батареи – 2, броненосные самоходные форты – 4 (круглые, по схеме поповок), броненосные тараны-буксиры – 4 (по типу ironclad Cairo мистера Идса), специальные тараны (по типу Манассаса) – 2, минные транспорты – 3, минные паровые шлюпки – 6, подводные суда – 2.
Днепровский отряд: Броненосные батарейные плоты – 2, броненосные самоходные форты – 2, броненосные тараны-буксиры (по типу ironclad Cairo мистера Идса) – 4, специальные тараны (по типу Манассаса) – 2, минные транспорты – 3, минные паровые шлюпки – 6, подводные суда – 2.
Броненосцы и прочие типы Попытки строительства кораблей «нового рода» по велению императора начали производить с 1838 года. Первоначально были построены несколько шлюпок и барж из железа, полученный опыт и выгоды, продемонстрированные перевозчикам груза на реках, вызвали вал построек подобных барж. После постройки нескольких буксиров для Волги и Финского залива с кормовыми гребными колесами, начали проводить опыты с установкой на подобные суда орудий. Начальник штаба флотилии капитан-лейтенант Н. А. Аркас вспомнил о идее корабельного мастера Д. Массальского о буксировании орудийных плотов к Кронштадту для усиления обороны в 1788 году. Проект составил инженер А. Гезехус. Машины строил завод купца Кудрявцева, Броневые заготовки изготовлял Обухов, с помощью инженера Пятова. Железо производилось на заводах Семеники и Полетики, Путилова. Для получения сведений о методах установки защитных листов железа и оценки способности сопротивления получившихся устройств к обстрелу, в 1844 году построили 2 плота, на которых в различном положении устанавливали броневые плиты. Толщину плит подбирали, основываясь на результатах экспериментальных обстрелов листов железа, проведенных сначала на Охтинском полигоне, а затем, по мере увеличения количества выпускаемого железа – и на Ладожском полигоне. Качество железа значительно возрастало из года в год, и к 1850 году почти сравнялось с лучшими образцами английских заводов. Строительство броненосных кораблей, в основном, началось после постройки самых главных направлений железных дорог первой очереди. На броню первых батарей и таранов пришлось пустить почти половину закупленного в Англии и Швеции железа и рельсов. На следующие два броненосных батарейных плота попытались поставить паровые машины от паровозов и гребные колеса на корме сооружения, но эффект был весьма незначителен, хотя в безветрие и на реке броневые батареи или броневые плоты, так начали называть плоты, могли передвигаться с очень небольшой скоростью в 2-3 узла. Из вооружения эти первые батареи имели 3 – 36-фнт. корабельных орудия и 2 12-фнт. пушки. Следующая парв несла по 3 60-фнт (196мм) орудия. Наклонная защита складывалась из 2-х слоёв железа по 1,5 дюйма толщиной каждого, уложенных перекрестом на деревянную подложку. Вертикальная часть бруствера была доведена до толщины 6 дюймов железа. Передвигать плоты предполагалось с помощью буксиров на канонерских лодках. Подобные плоты по присланным чертежам построили и в Таганроге, собирая их из привезенных деталей, изготовленных на Петрозаводском заводе. Следующими кораблями, из которых делали броненосцы, стали пароходы с уже хорошо налаженными в производстве машинами и кормовыми колесами: за счёт малой осадки они могли препятствовать действию десантов у берегов и могли препятствовать проникновению кораблей неприятеля в порты и на реках. Вооружение их состояло из 2 36-фнт и 4 12-фнт орудий. Тяжелые орудия располагались в носовой наклонной части каземата толщиной брони в 4 дюйма. Колеса прикрывались более тонким слоем, как и прочие стенки прикрытия. Сам котел и машина дополнительно укрывались слоем железа в один дюйм с тонкой подкладкой из дерева. Мореходность этих кораблей была крайне ограниченной. Попытки применить эти пароходы для буксирования линейных кораблей завершились полным провалом: у входа в Неву при попытке встать (или стать на?) буксиром-толкачём в корме старого фрегата, пришлось предпринимать несколько попыток. Наконец, буксир занял своё место, но маневренность оказалась абсолютно неприемлемой. При вытягивании судна на буксирном канате результаты были немногим лучше. Тем не менее, эти портовые броне-буксиры, как их в сердцах обозвал Николай, были построены для улучшения возможностей береговой обороны. Для предотвращения распространения сведений доступ к работам был ограничен мастерами и инженерами Петрозаводского металлургического завода, помощь оказывали инженеры-машиностроители, паровозостроители. Жандармскому управлению также пришлось весьма тщательно обеспечивать секретность работ. Всего в тайне сохранить не смогли. Но масса слухов о неудачах при испытаниях новых орудий и машин распространялась волной, сравнимой с цунами. И в этой волне тонули все ускользнувшие реальные сведения. Было построено три быстроходных колесных парохода-яхты в 100 тонн с очень небольшой осадкой. Скорость достигала 12 узлов, но удерживать её можно было только 2-3 часа. Во время одной из попыток форсировать давление в котле произошел взрыв и новенькая яхта «Каприз» погибла. На вопрос Казарского и Корнилова о применении их, последовал ответ: «Брандеры. Но, к сожалению, только в тихую погоду». На эти яхты ставили сначала шесты с деревянными бочками, затем железные бочки. Эти бочки вопросов не вызывали, было понятно, что это будут мины. Минами занимались очень серьезно, можно сказать минами бредили все – от матроса до командующего. Их испытывали на герметичность, сопротивлению течениям, надежность постановки и длительность сохранения боеспособности. Испытывались различные взрыватели, глубина постановки, подбиралось необходимое количество пороха заряда. На флотилии в 1846 году отделили «гальваническую» экспедицию, где занимались исследованием электрических явлений и решением вопроса изоляции «электропроводных жил». Вот и пригодились договоры о покупке каучука и проводимые работы в лабораториях химического университета. С палуб баркасов, буксиров и шлюпок отрабатывали способы быстрой установки мин. Случались и неприятности, малые и большие. Малые – это когда кого-либо придавит или собъёт за борт, или смоет. Большие неприятности – это трагедии: произошло несколько взрывов в лабораториях и при работе с минами. Постепенно, с ошибками и озарениями, нарабатывались опыт и знания, писались руководства и инструкции. Были придуманы «минные салазки» и направляющие под эти салазки, устанавливаемые на палубе. И очень похожие на монорельс. Следующим событием было изобретение лейтенантом Азаровым устройства для автоматического углубления мин на заданную глубину – «вьюшка Азарова». Был изобретен и растворяющийся предохранитель взрывателя. Глубину установки мин и количество заряда в мине исследовалось опытными подрывами мин у борта старых деревянных барж, фрегата, корветов и линейного корабля. Подрыв мин у линейного корабля был произведен с несколькими зарядами и на различной глубине. Наилучшие результаты получились при углублении снаряда от 2 до 3 сажен и заряде пороха в 4 пуда. Император, узнав о результатах, повелел увеличить заряд до 6 пудов пороха и количество взрывных контактов до 7. Делали мины из листов меди, которые помещали в просмолённые бочки: малые – с зарядом в 4 пуда, были конусовидной формы и весили 10 пудов, и большие – с зарядом 7 пудов пороха, были в виде бочки с коническими окончаниями и весили 18 пудов. В 1850 году к флотилии присоединились и два парохода, колесные, почти ничем не отличавшиеся от многих подобных. Внимание привлекала только высокая поднятая прогулочная палуба с носовой частью забранной наглухо и застекленной в корме. В этой, закрытой палубе стояли четыре подъёмника и 2 «одинарных салазковых» рельса. В погребе могло поместиться 60 больших мин, на палубе – ещё 20. Эти пароходики назвали «заградителями», в отличие от «минных маток» - барж, на которых могло храниться по 400 больших мин и 100 малых. Такие пароходы были сделаны для Ладожской флотилии и для новго, Днепровского отряда, созданного в конце 1851 года, и входящего в Балтийский флот. Командовать Днепровским отрядом, без объявления по флоту, был назначен контр-адмирал Великий Князь Константин Николаевич. Начальник штаба – капитан 1 ранга Лесовский. Местом нахождения был определен Таганрог. Появление винтового движителя определило дальнейшее развитие кораблей. Первыми винтовыми кораблями в Императорском флоте были: фрегат «Архимед», так же неотвратимо погибшего на камнях при аварии, винтовые шхуны «Дарго», «Колхида» на Черном море и винтовая шхуна Камчатка на Дальнем Востоке. К 1852 году количество винтовых судов увеличилось. На Ладожской флотилии работу по исследованию винтов в качестве движителя начали проводить с 1832 года, сначала на шлюпках с ручным приводом, затем на шаландах с паровозными машинами. Большое значение в успешных продвижениях работ имели сделанные исследования К.А. Шильдера, взявшим на себя руководство и проведение экспериментов. Одновременно Шильдер разработал проект «потаенного судна». После нескольких обсуждений планов вместе с Императором, началось строительство. Лодка представляла собой веретенообразное судно в 10 саженей длины (18 метров), с ручным приводом винта и возможностью переключения привода на цепной, туерного образца, движитель – но при таком переключении ограничивалась подвижность лодки. Поскольку лодка предназначалась для «позиционной борьбы в узких проходах», такое ограничение не было решающим. Несколько баллонов со сжатым воздухом и ручные насосы позволяли несколько раз (3-4) произвести осушение водных бортовых баков, при затоплении которых лодка погружалась. Носовой и кормовой баки служили для выравнивания лодки. В боевой башне был установлен наблюдательный прибор, который можно было выдвигать из башни на полторы сажени. Сама башня отделялась от корпуса люком, для выхода служил люк в башне и в корпусе лодки. Экипаж состоял из 6-7 человек. Погружаться могла лодка до глубины в 5-8 сажен, большее погружение признано ненужным. В погруженном состоянии лодка могла находиться 3 часа, при работе экипажа – 1,5 часа. Вооружение состояло из двух шестовых выдвижных мин, 2 буксируемых мин и двух установок РУС-4, приспособленных для действия после нахождения под водой. Корпуса первых двух лодок были из меди. Вторую лодку начали строить после успешных испытаний первого образца. К сожалению, при одном из погружений в 1851 году произошла авария и экипаж погиб. После появления аккумуляторных батарей и электромоторы новой модели в 1852 году, созданных Якоби, была построена вторая партия лодок, в основном повторяющую первую. Когда в 1852 году моряков появились легкие надежные паровые двигатели, работавшие на керосине, было построено ещё две лодки, больших по размерам. И снова произошла трагедия – пожар и гибель лодки в 1855 году. Из винтовых кораблей было построено несколько баркасов, позднее названных минными катерами. На них ставили небольшие паровые машины и вооружали минами. Более удачными и быстроходными, до 12 узлов, получились катера с корпусами из меди и бронзовыми машинами-керосинками. Таких построили 4, столько же - железных. Ещё два баркаса было построено с двумя машинами и, соответственно, с двумя винтами. НО скорость их была невелика, хотя маневренность оказалась выше всяких похвал. Их переименовали в канонерские лодки и воорцжили двумя минами и двумя 24-фнт орудиями. Необходимость в укреплении береговой обороны подтолкнула к постройке весьма странных «броненосных таранов». Эти суда были похожи на «притопленные необрезанные сигары». Вперед выдавался таран, над тараном, в скошенном каземате располагался порт 68-фнт бомбического орудия, за трубой, на платформе, скрытой верхним краем броневого борта стояли 2 ½ пуд единорога, способные разворачиваться для стрельбы на оба борта. Судно вооружалось двумя минами и, было способно разогнаться до 11 узлов. Но гораздо более примечательными были корабли, плавучие форты – круглые суда системы кораблестроителя Александра Андреевича Попова. Краткая история их возникновения была такова: при обсуждении способов возможностей усиления береговых укреплений император задал вопрос: - А у какого судна будет самая маленькая осадка? - при этом задумчиво покручивая блюдце. На ответ, что «у круглого», был задан следующий вопрос: - Как может выглядеть плавучий форт с самой толстой защитой и самыми большими пушками? Подумайте. Вот мне, - продолжал государь,- представляется этакое блюдце с броневым кольцом-барбетом, в котором стоят эти пушки. И для перемещения этого форта надо бы дать ему машины. Спустя несколько дней Александр Андреевич представил эскизы и услышал: «Вот теперь и «поповки» у нас тоже будут». Корабли строились в две очереди, по два судна для каждой флотилии. У кораблей первой очереди прикрытие стояло вертикально, У второй – наклонные, от борта. Орудия были: 3 пуд (10,76-дюймовое) бомбовое и 60-фнт. (196-мм, 7,7-дм). Вторая серия имела откидывающиеся листы и навес для защиты от осколков и пуль. Последние корабли были достроены в 1853 году. Были заложены в 1853 году по 4 следующих корабля – В Николаеве и на заводе Берда. Это были новые проекты, уже под появившиеся 6- и 9-дюймовые нарезные орудия. Орудия располагались в большом каземате-батарее с наклонными стенками толщиной в 6 дюймов железа. ТОрпкды пока не получились, хотя сделали метательные мины, для выстреливания их по поверхности, саженей на 50 летели. По поверхности.
Отправлено: 06.12.11 13:50. Заголовок: Забегу существенно в..
Забегу существенно вперед. Стрелковый полк обр. 1900 года (моторизованный)
1. Командование 2. Штаб полка и службы управления 3. Рота связи (штабной взвод - телефонный коммутатор и отделение мотоциклистов, радиовзвод - 4 станции, 3 телефонно-кабельных взвода) 4. Мотоброневая разведывательная рота (мотоциклетно-пулеметный взвод, взвод пушечных бронеавтомобилей, стрелковый взвод на БТР)
5. 3 стрелковых батальона: 5.1. Командование и управление 5.2. 3 стрелковые роты (3 стрелковых взвода, взвод станковых пулеметов - 4 шт (2 отд.), взвод 82-мм минометов - 3 расчета) 5.3. Пулеметная рота (3 взвода крупнокалиберных пулеметов - 9 шт) 5.4. Минометная батарея (взвод управления, 2 взвода 120-мм минометов по 3 расчета) 5.5. Взвод связи (штабное отд. - телефонный коммутатор и радиостанция, 3 телефонно-кабельных отделения) 5.6. Взвод снабжения (отд. хоздовольствия, автомобильное отд. - 10 5-т грузовых а/м) 5.7. Мастерская 5.8. Медицинский пункт с врачом и фельдшером
6. Артиллерийский дивизион (18 76-мм пушек на автотяге) 6.1. Командование и управление 6.2. 3 батареи 76-мм пушек (взвод управления, 2 огневых взвода по 3 расчета) 6.3. Взвод управления (отд.топогеодезическое, разведки и наблюдения, штабное - телефонный коммутатор и радиостанция, телефонно-кабельное) 6.4. Парковый взвод (3 отделения подвоза артбоеприпасов, отд.хоздовольствия) 6.5. Артмастерские 6.6. Медицинский пункт с фельдшером
7. Автомобильная рота подвоза 8. Саперная рота (3 саперных взвода, тракторный взвод, технический взвод - электростанция и отделение водоснабжения)
Отправлено: 06.12.11 13:56. Заголовок: Стрелковая дивизия о..
Стрелковая дивизия обр. 1900 г (моторизованная)
1. Командование 2. Штаб и службы управления
3. Батальон связи
4. Бронеразведывательный батальон 4.1. Командование и управление 4.2. Мотоциклетная рота 4.3. Рота пушечных бронеавтомобилей 4.4. Стрелковая рота на БТР 4.5. Рота легких плавающих танков 4.6. Рота тяжелого оружия (2 взвода крупнокалиберных пулеметов, взвод 82-мм минометов)
5. 3 стрелковых полка - см. выше
6. Гаубичный артиллерийский полк: 6.1. Командование 6.2. Штаб и службы управления 6.3. Батарея управления 6.4. Парковая батарея 6.5. 3 дивизиона 122-мм гаубиц на автотяге 6.6. Дивизион 152-мм гаубиц на тракторной тяге
Глава 3 Коалиция Англия в панике, кабинет Русселя после кризиса подал в отставку, новым премьером стал граф Дерби, Эдуард Джефри Смит-Стэнли. Угроза Индии, экономический кризис, смута в Австрии. Для восстановления сил и спокойствия нужна небольшая победоносная война. В переговорах среди клубов табачного дыма за плотными шторами, обсуждаются вопросы привлечения союзников: - Турция никак не сможет удержаться в стороне от назревающего конфликта. Очень надеется взять реванш за 1829 год. - Австрия и Венгрия обмениваются бумажными выстрелами нот и протестов. Австрия ничего не сможет предпринять. Пруссия проводит бесконечные заседания и консультации в Германском Союзе. Бисмарк сорвал банк, и ни в какие проекты не пустит Пруссию - до тех пор, во всяком случае, пока не освоит новое политическое богатство. - Но вот Франция представляет собой пример замечательного союзника, и Наполеон горит желанием в громкой победе отомстить за 1812 год. Эту возможность нельзя упускать. Надо заключать союз, как всегда – с лозунгом борьбы за свободу и демократию. Да, за свободу грабить и властвовать, за свободу быть господами, но мы не будем об этом провозглашать открыто. Те, кто не сможет нам противостоять – Vae victis (горе побежденным). А самых опасных врагов можно уничтожить, а завистливых и слабых временщиков – купить. Купленные предатели никогда не смогут войти в наши сферы, даже их дети и внуки будут считаться предателями, как бы они сами не противились этому, ковыряясь в своих предательских кучках. - Царь Николай, надо признать, совершил достаточно ловкие и своевременные для него действия: смог создать несколько новых заводов, успокоил крестьянство, наладил торговлю. Венгерский вопрос – как уж, выкрутился: и Венгрии помог, и Австрии «земли с населением сохраняет», бессрочно сохраняет, между прочим. И поход в Туркестан, в котором он опередил нас на два-три года, хорошо организован. По донесениям, там, в Туркестане большая часть наиболее обученных и хорошо вооруженных войск – около 300 000 солдат. Всего у русских осталось не более 600 000 солдат, дурно вооруженных. Флот слаб. Артиллерия неплоха, но очень много малых калибров, ружья практически все древние. Масса офицеров ничего не знает кроме парадов и услужения начальству. Интенданты весьма нечисты на руку. - Бенилюкс и скандинавы стали чрезмерно ленивы и погрузились в торговлю, с этой стороны ничего предпринять нельзя. Хотя право пользования они нам предоставят без звука: ведь слава доброго Нельсона, без затей произведшего «копенгагирование», уже превращается в легенду. - Россия превратилась в «больного человека Европы», Колосс на глиняных ногах. - Так уже говорил Наполеон! - Он ошибся. А мы – нет. -Итак, что мы можем выставить против России? - В общей сложности Франция может выставить до 200 000 солдат, Итальянцы Сардинского королевства – 20 000, Добровольческие отряды испанцев, австрийцев по 5 000, Турецкая армия в первой линии – 160 000 солдат, и во второй – 120 000. Наши войска – до 40 000 штыков. Но наши силы не должны бросаться в бой без оглядки. Нам надо защищать Индию. - Что по флотским делам? - По докладам Адмиралтейства, мы можем выставить против России от 35 до 45 линкоров, 35 фрегатов, 2-3 винтовых корабля и более 20 пароходо-фрегатов. Не считая более мелких судов и транспортов. Франция может вооружить 16-18 линкоров, в т.ч. великолепный «Наполеон», 10-12 фрегатов, до 20 различных военных пароходов. Сардиния может организовать выход 2 линкоров, 2 фрегатов, 3-4 пароходов, но большого боевого значения эти корабли иметь не будут. Их лучше оставить на Средиземноморье, для сопровождения наших транспортов, если русские отважатся хоть на какие-то действия. Против островов, Архангельска, Аляски и Камчатки определены эскадры, по 2-3 фрегата, 2 парохода и 2-3 шлюпа. Имеющиеся у русских линкоры: в Архангельске – в постройке, невооружены, 2 парохода и 2 брига неисправны и стары; в Ново-Архангельске – из 6 линкоров 3 старые и разоружены, 2 – неисправны, 1 – во Владивостоке с 2 фрегатами и бригом. В Петропавловске – 1 фрегат, пароход и бриг. На Ситке отстаиваются 1 фрегат, 2 корвета, 1 бриг. Все корабли требуют ремонта. Исправны 2 парохода и 3 военных шхуны, но они имеют очень легкое вооружение…
В начале 1852 года в Париже состоялся Высший Военный Совет коалиции. - Какова же будет наша стратегия? – вопрос задал присутствовавший император всех французов. - Есть три основных направления, позволяющих решить задачи войны, - начал отвечать маршал Сент-Арно, - первое: высадка в Финском заливе и взятие Петербурга. Город сильно укреплен, для его защиты сосредоточены лучшие войска. Не уступающие, а быть может и превосходящие те части, что действуют в Туркестане. На Балтике мы лишаемся помощи турецкой армии и подвергаемся опасности воздействия длительных холодов; второе: на Бессарабию и Подолию, к Киеву, вспомогательное направление – на новые заводские районы; Николаев и Луганск. Недостатки этого направления следующие: при отдалении от побережья значительно затрудняется снабжение, войска оказываются среди недружественного населения. Большое значение приобретает и факт возникновения частых инфекций. К тому-же, движение на Николаев является расходящимся направлением, что противоречит основам военной науки; третье: Атака Крыма и взятие Севастополя. Занятие сильной крепости у моря показывает слабость России, лишает её флота, собственно Крыма и Кавказа, ликвидируются приобретения в Азии, в дальних морях. Восстанавливается, или выстраивается более удобная нам, союзникам конфигурация границ и интересов в Восточной Европе. - Да, это наиболее подходящий план действий, согласился лорд Раглан, командующий экспедиционной английской армией. Как сказал Пальмерстон: «Мы имеем неплохой шанс завершить «Большую Игру» с Россией».
Решение принято, кости брошены, камни собраны. Газеты сообщают о подходе частей в порты, погрузке их на транспорты. Множество иллюстраций с рисунками бравых солдат, моряков и кавалеристов. Грозные корабли, горы запасов – трепещите враги. Сдавайся Русь.
Не зарегистрирован
Зарегистрирован: 06.12.11
Репутация:
0
Отправлено: 06.12.11 16:43. Заголовок: von Echenbach пишет:..
von Echenbach пишет:
цитата:
В учебные программы
К вопросу образования. Его Темнейшее Величество Иосиф Сталин вернул в программу элементы классического образования. а именно греческий и латынь. Эти предметы производят необходимое форматирование мышления. Убрали в европах это направление обучения - остался английский и отупление масс.
Глава 4 Планы На одном из заседаний «Особого высшего комитета», происходившего после какого-то из очередных новогодних праздничных балов 1852 года, так же был рассмотрен и вопрос вероятных неприязненных действий Коалиции. Александр высказал предположение, что Пруссия захочет забрать наиболее развитые промышленные районы Моравии и Богемии в «германском» понимании экономико-национальной принадлежности с преимущественно немецким населением, но поскольку-постольку эти бывшие герцогства самоназвались Чехией и Словакией, и решили быть под Русским покровительством, то представляется необходимым дать заказы для фабрик и заводов этих бывших провинций Австрии. Пруссия же затем, не без финансового участия англичан, попытается присоединить Шлезвиг-Гольштейн и другие провинции Дании. Затем возможно объединение Германских государств и получение очень сильного континентального противника. - Да, это так и произойдет, скорее всего. - После укрепления Пруссии в Европе она пойдет на помощь Австрии и в попытке реставрации может потребовать возвращения Трансильвании и попытается силой вернуть Чехию и Венгрию – а это, в случае успешного исполнения, поставит нас перед лицом двух сильнейших объединённых держав Европы. - Этого допустить нельзя. Хотя этот вопрос вряд-ли поднимется ранее, чем произойдет нападение Коалиции. Следовательно, пока необходимо помочь сформировать правительства Чехии и королевства Венгрии. - А ещё у нас появились и быстро возрастают сложности в успокоении активности взбодрившейся Великой Порты. В Албании, Боснии и Герцеговине – бунты, подавляемые башибузуками, непомерные налоги и притеснения христиан. Очень сложное положение в Сербии и Болгарии. - Мы можем посмотреть на желание образования Трансильвании Румынией снисходительно, но этим обещанием крепче привязать к числу наших доброжелателей. - Наполеон в противовес ослабевшей Австрии будет поддерживать Сардинское королевство, у которого тоже немаленькие претензии к Австрии и прочим итальянским государствам. - Да, расклад своеобразный. - Но Наполеон весьма неприязненно настроен против Вашего Величества, и при случае – а это война или с Австрией или с Турцией, или на Балканах что-то произойдёт – может создать сильную коалицию против России. - Увы, это так. - Но если допустить даже невероятное, они могут попытаться отнять Крым, Кавказ и даже, при нашей слабости – формально воссоздать Польшу и создать Княжество Литовское, с Литвой и Украиной… - Нет, это просто нереально, для этого следует перебить всех здравомыслящих дворян, большую часть русских, белорусов и малороссиян. - И иметь слабую экономику, расшатанные финансы, задавленный, нищий и поэтому равнодушный народ, управляемый предателями. Но ведь среди нас все заинтересованы в процветании России, не так ли? - Да. Нет среди нас помеченных печатью на лбу горбатых, рыжих, рябых и кривопалых, шушковатых кравчатых и прочих? Нет. Это хорошо. - Значит, будем работать. Давить тупых и жадных чиновников, ленивых дворян, жуликоватых купчиков, возомнивших себя чем-то вроде владельцев лужков и рублевок. Присутствующие рассмеялись, напряжение уменьшилось. Начали намечать конкретные действия. Неприятель может выставить против нас на Балтике до 100 000 солдат, 200 орудий и флот, скорее всего английский с небольшой французской эскадрой: 15-20 линейных кораблей, 8-12 фрегатов, 20-30 транспортов. Из пароходов будет около 20 колесных, небольших, 10-12 пароходо-фрегатов, несколько винтовых фрегатов. На Черное море, скорее всего, выставят вдвое большие силы. Добавятся армии Турции и Сардинии, а это ещё 200 000 будет. И везде гадить будут, острова в океанах занимать. Атакуют Архангельск, Владивосток, Камчатку и Аляску. - Где ожидать основной удар? - Скорее всего, пойдут на юг. Бессарабия, Одесса, Киев и Николаев. Возможно, могут атаковать Крым, Севастополь. Турки ещё будут атаковать Кавказ. Бессарабское направление для Коалиции выгодно ещё и отсечением от России Чехословакии и Венгрии. - Скорее всего Севастополь. Сразу все проблемы решает. Или сразу на Крым или могут вдоль побережья проитись, через Николаев и Перекоп, прервать снабжение. - А Балтика? - Этот театр не будет главным, нет ни дорог, ни портов больших. Даже при высадке десанта в Лифляндии или у Ревеля, в дальнейшем нет цели: или линию крепостей в глубине прорывать, по направлению к Польше. Либо вновь идти мимо крепостей к Петербургу. А для этого сил будет недостаточно. Прямая атака блокируется Кронштадтом. - Могут взять Бомарзунд, Або. Свеаборг под атаку попадет – и это только в первую кампанию. - Постараемся до второй кампании дело не доводить, хотя мы вполне можем на внутренних резервах два-три года держаться. Ведь в основном у нас экономика внутренний оборот имеет. - Как армия планирует действавать, Иван Федорович? - Активно! Ура! В штыки! Бей басурманинов! - Всё-бы Вам шутить, господин начальник Главного штаба. - Извините Ваше Величество. Недопонял. - А по существу проблемы? - Как неоднократно мы уже обсуждали, самый неприятный образ действий неприятелями для нас, полагаю, - это высадка у Одессы или Херсона с последующей атакой Николаева. После захвата Николаева воспоследствует занятие Крыма с правильной осадой Севастополя. Быстрый штурм противники применять не будут, не их метод и славы много не получить. А ведь они будут уверены в своих силах и спешить им будет некуда. Это в худшем для нас случае, повторюсь. Отвлекающим, диверсионным направлением будет движение отдельного корпуса или усиленной дивизии к Полтаве или Киеву с занятием угрожающей позиции для препятствия поворота нашей Южной Армии у Бендер. Против Бессарабии и на Кавказе будут действовать в основном турки. Южная Армия становится в полуокруженном состоянии. Необходимо в таком случае быстро перебросить Западную Армию и с частью сил Южной Армии отбросить неприятеля, не позволяя продвигаться на Николаев угрозой флангового удара. Но убирая Западную Армию, мы оголяем Галицию и всю Трансильванию, ослабляем Венгрию и, вероятно, можем способствовать появлению беспорядков в Привислинском Крае. - А вот если двинуть только артиллерию и половину пехоты Западной Армии и добавить Немного от Северной и Резервной Армий? - Части разные, нет привычности к совместным действиям. Рискованно. - Значит всё-таки юг… Перебросить парки, магазины и ремонтные депо поближе. У нас еще несколько месяцев. Призвать внеочередной рекрутский набор. Сформировать из них в лагерях Северной и Западной армии «запасные учебные» дивизии, пусть учениями видимость движений полков создают. Продумайте детали. А по надобности, мы и линейные части перебросим куда надо. Когда возвращается Восточная Армия? (Этот вопрос задаётся уже по привычке, всё давно просчитано. Даже начало действий - не в 1854 г., а в 1852). - Первые эшелоны подойдут к форту Перовский через 3 недели. Сосредоточение Армии у Ростова завершится к середине июня.
Через несколько недель, в Адмиралтействе. - Вопросы взаимодействия с Армией обговорили? На короткие стажировки в полки и на корабли отправьте по несколько офицеров. От командиров батальонов, до командиров бригад. Пусть совместят знакомство с кораблями и с армией как новым видом отдыха. - У нас ведь такие стажировки давно проводятся, если только из вновь сформированных… - Какие действия будут предприняты флотом, Александр Сергеевич? - Для первого этапа предусмотрено выведение в открытое море части сил Северной флотилии – изначально в Мурманский залив, где уже создана подвижная база с запасами. Тихоокеанской эскадрой выделяется три отряда для самостоятельных действий. Все командиры отрядов имеют планы действий и знают районы встреч с судами снабжения, к которым для скрытности причислены несколько шхун и пароходов. 3 парохода и 6 шхун вооружены, числятся в списках нашего флота как океанские крейсеры, проведены работы по приведению их в наиболее незаметное состояние для внешнего взгляда, будут плавать как «нейтральные». Индийский и Средиземноморский отряды уходят к берегам Бразилии и Испании. Для первого этапа действий выделено 8 транспортных шхун, зафрахтовано 14 барков и бригов. Груз – уголь, провиант, паруса и снаряды. Один транспорт может поддержать снабжением нескольких кораблей 4-5 загрузками. Всего в океан выйдут 5 групп, в составе каждой: фрегат, корвет, пароход, 2 вооруженных шхуны и группа района снабжения – 3-4 транспорта. При известном везении группы смогут действовать в течение 4-8 месяцев. Для укрытия могут быть использованы нейтральные порты. Основные цели – торговые суда Атлантики, Индийского океана. Общее указание – щадить американские, голландские и шведские суда. Как и датские. Груз, принадлежащий противнику, выбрасывать с этих кораблей или корабли задерживать до разгрузки. Командам и капитанам обещаны призовые. Для более внушительного воздействия на морские торговые пути будет выведено 3 атакующие группы: из Архангельска, все группы состоят из 1 линейного корабля, корвета и брига, Средиземноморский отряд, уже находящийся в Кадисе, и из Владивостока. На Дальний Восток идут 3 транспорта с грузом оружия, паровых баркасов, мин и листов железа для постройки во Владивостоке и в Ново-Архангельске защищенных пловучих плотов и защищенных буксиров. В Ново-Архрнгельске и Владивостоке построено, точнее перестроено по одному подобному буксиру, строятся минные цеха. Секретность удалось пока сохранить, строим-то в отдаленных местах. Имеется, с учетом перевозимых: 80 больших мин, 120 малых. На Балтике планируется вести морские действия у побережья, против возможных атак Кронштадта, Свеаборга и Ревеля. Выборг, Або и Рига прикрыты небольшими батареями и имеют армейские гарнизоны. Бомарзунд – недостроен, имеет 30 орудий и роту пехоты. Оборонять длительно не имеет смысла. Для усиления крепостной артиллерии имеются планы выставления заградительных мин – у Кронштадта – с севера и юга две линии по 80 мин, 50 мин – планируется поставить после определения неприятельских курсов и стоянок. Мины поровну, малые и большие. 50 мин и потаённые суда – в устье Невы, 50 мин больших и 100 мин малых – в резерве. У Ревеля – 50 мин больших и 50 малых мин. У Свеаборга – 60 больших и 80 малых мин, запас – 60 мин. Малые мины будут ставиться из расчета действия против разведывательных и десантных судов, в узких местах. Для поддержки батарей и охраны заграждений нужны канонерки, которых чрезвычайно мало. Вероятно, что неприятель будет проводить рекогносцировки и обстрелы с применением своих канонерок. Для нападений на отдаленные дозоры и слабые отряды создается три группы кораблей: 2 в Кронштадте и 1 в Свеаборге: 1 фрегат или линейный корабль, 2 пароходо-фрегата, 1 корвет и 1 пароход. Для прикрытия этих отрядов в главных крепостях театра имеется по отряду исправных линейных кораблей в составе 3 корабля в каждом отряде с приданием 3 малых пароходов. Строящиеся и переделываемые в паровые линейные корабли будут готовы: «Выборг», «Константин» - к весне 1853 года, «Гангут» и «Ретвизан» к осени 1852 года. Действия кораблей Ладожской флотилии будут определяться обстановкой. По Черноморскому флоту: корабли «Босфор» и «Цесаревич» оснащаются машинами и будут готовы к осени 1852 года, винтовой фрегат «Волкъ» будет готов весной 1853 года. Минные заграждения планируется установить перед Балаклавой, Николаевом и Новороссийском. Дальнейшие заграждения будут уточняться обстановкой и приказаниями Корнилова. Эскадра под начальством Нахимова имеет приказ – сорвать десантирование на побережье Кавказа турецких сил. Эскадра действует поочередно двумя отрядами, по 5-6 кораблей с 1-2 фрегатами и 2-3 пароходами. После вхождения в море флота неприятелей и определение места высадки дальнейшие действия будут уточнены. Днепровская флотилия продолжает сосредоточение и обучение в Таганроге.
Часть 5 Крымская война И всё-таки она началась… Глава 1 Парус и пар 29 февраля 1852 года страны-противники России предъявили ультиматум с требованиями: Вывести войска из бывших владений Австрии, освободить Бессарабию для создания Румынии, под контролем англо-французской комиссии и автономной в составе Османской империи. Также требовалось оставить Кавказ и Туркестан, Дальний восток и Аляску. Ответом был помещённый в маленькой газетке, в нижнем уголке мелкий текст, в котором извещалось, что при вхождении в акваторию Черного моря военного корабля какой-либо страны, эта страна становится воюющей по отношению к России. Эта газета была вручена послам и министрам всех «заинтересованных» стран. Венгрия была объявлена «воюющей стороной», по аналогии объявления Англией восставшей Греции в 1827 году. Турецкому султану было передано послание с призывом не рушить худой мир, который лучше доброй войны. По сообщениям лазутчиков, армейских и морских, так и проходящих по ведомству жандармского управления, стало известно о больших работах по созданию лагеря на побережье у Варны. Происходили перемещения войск в Валахии и Дорбудже. На Кавказе больших изменений в активности шаек мелких разбойников не было, были перехвачены несколько турецких караванов с оружием и задержано несколько фелюг. Пришли телеграммы о выходе турецких караванов 11 марта из Босфора, ещё через две недели пришли сообщения о выходе английских кораблей из Ла-Валетты, французских – из Тулона. Через две недели вышли корабли и из Портсмута и Бреста. Турецкие корабли вышли из Босфора, сопровождая караваны транспортов с армейскими частями и запасами. Одна часть судов двигалась к Синопу и Трапезонду, другая – к Варне и Сулину. Днем караваны были обнаружены русскими корветами и шхунами. Наблюдатели не старались сблизиться. 2 апреля в 10 милях от мыса Пицунда фрегат, шедший под командованием капитан-лейтенанта Скоробогатова, был атакован тремя турецкими пароходо-фрегатами под командованием адмирала Мустафы-паши, ("Таиф", "Фейзи-Бахри" и "Саик-Ишаде", суммарное вооружение 34 орудия). В общей сложности корабли противника имели 4 10-дюймовых орудий, 8 36-фунтовых, 22 18-фунтовых и 900 человек экипажа. Встретившись с «Флорой», турецкие корабли направились к её носовой части и открыли огонь, но фрегат уклонился под ветер и не допустил поражение продольным огнём неприятеля. Выполняя этот манёвр, фрегат повернулся к неприятелю левым бортом и открыл батальный огонь, длившийся около двадцати минут. Из-за меткости огня с русского корабля, турецким пароходам пришлось прекратить стрельбу и отступить. Отошедшие пароходы сошлись для совещания, продолжавшегося 10 минут. Скоробогатов воспользовался этим временем, чтобы заделать пробоину и занять первоначальное положение. После совещания пароходы возобновили атаку. На вторую атаку «Флора» ответила повторением первого манёвра и батального огня с того же левого борта. На этот раз огонь продолжался 30 минут, по прошествии которых турецкие корабли вновь отступили. Они повторяли нападения с 2 до 6 часов, после чего отошли и оставались вне пределов досягаемости до рассвета, а «Флора» направилась к берегу. На следующее утро на фор-брам-стеньге «Таифа» — одного из турецких кораблей — был поднят вице-адмиральский флаг. В половине шестого в четырёх милях от берега показалась русская шхуна «Дротик» с выкинутыми веслами. Два парохода неприятеля пустились в погоню, а адмиральский корабль продолжил преследование «Флоры». Увидев, что шхуне угрожает опасность, капитан Скоробогатов решил атаковать преследовавший его пароход, чтобы заставить остальные два парохода оказать ему помощь и прекратить преследование «Дротика». Пароходы действительно вернулись, чтобы оказать помощь адмиральскому судну. Поскольку все три парохода держались рядом, «Флоре» удалось добиться нескольких попаданий. К девяти часам утра пароходы отступили. Бой проходил в условиях маловетрия и русский фрегат имел всего полтора-два узла хода. За время боя с «Флоры» было выпущено 437 ядер. Фрегат получил две надводные пробоины, среди экипажа потерь не было. Связано это было с плохой, слишком торопливой стрельбой турок и с тем, что их выстрелы были, главным образом, направлены на повреждение такелажа, с целью лишить русский корабль возможности маневрирования. В основе этого успеха, с одной стороны лежала хладнокровная распорядительность и мужество капитана Скоробогатова, храбрость и знание дела его команды, с другой — неудача английского советника и турецкого адмирала, не сумевших воспользоваться ни преимуществом паровых кораблей. По получении условного шифрованного телеграфного сообщения, эскадра в составе 4 линкоров и 2 фрегатов при 1 пароходе вышла в море и в течении нескольких дней крейсировала от Анапы до Балаклавы, прикрывая переход нескольких пароходов из Азовского моря в Одессу. Из этих кораблей в Одессе остались только «Эльборус» и пароход «Эльптидифор». Остальные ушли в Николаев. 2 апреля из Таганрога пришли в Севастополь 4 транспорта, ушедшие в Стрелецкую бухту. Потом, в течение недели в бухту Севастополя приводились странные понтоны и плашкоуты. На вопросы любопытных матросы с привычно унылым лицом – о как всё это надоело, по сто раз рассказывать, сообщали – краны это новые, паровые, из Ростова. Любопытство быстро утихло. 4 апреля пароход "Бессарабия" захватил турецкий грузовой пароход "Меджари-Теджарет", от команды которого русские моряки узнали, что в Синопе стоят 3 фрегата, 2 корвета и 1 транспорт. Эскадры продолжали по-очередно бороздить море, только теперь район их крейсерства был у турецких берегов. Было захвачено несколько бригов и шхун. 5 апреля. Встреча в море эскадр Нахимова и контр-адмирала Ф.М. Новосильского. Отослав Новосильского в Севастополь поврежденные бурей суда - 1 линкор и бриг, вице-адмирал пошел к Синопу с объединёнными силами - 5 линейными кораблями, 1 фрегатом и 1 пароходом. 7 апреля. Эскадра встретила углевоз без флага. Капитан утверждал, что на борту уголь немецкой компании. Нахимов отпустил судно к Синопу. Осман-паша у мыса Керемпе встретил оставленный там для крейсирования русский фрегат "Кагул". 4 турецких фрегата погнались за "Кагулом". Командир этого фрегата капитан-лейтенант А.П. Спицын рискнул, несмотря на сильный ветер, поставить все паруса и оторваться от турок, которые преследовали его почти 2 суток. 17 апреля произошел бой, первый бой пароходов, встретились пароходо-фрегат «Владимир» под командованием капитан-лейтенанта Г.И. Бутакова и турецкий военный пароход «Перваз-Бахри». После трехчасового боя, при грамотном тактическом маневрировании русского судна, турецкий пароход был захвачен. Несмотря на серьезные повреждения «Перваз-Бахри», русские моряки смогли довести его до Севастополя. Вице-адмирал В.А. Корнилов также находился на «Владимире» во время боя. 20 апреля. Русская эскадра подошла к Синопу, через перешеек были замечены мачты 4 больших судов, стоящих на рейде. Налетевший шторм отогнал русские корабли в море, и некоторые из них сильно повредил. В это время эскадра Осман-паши разминулась с Нахимовым и прошла в Синоп. Экипажи турецких кораблей были так изнурены штормом, что несколько часов не могли убрать паруса. 22 апреля. Нахимов отправил на ремонт в Севастополь корабли "Храбрый" и "Святослав", и фрегат "Кулевчи". С ними ушёл пароход "Бессарабия" с донесениями. С оставшимися 3 кораблями ("Императрица Мария", "Чесма" и "Ростислав") и бригом вице-адмирал двинулся к Синопу, чтобы уничтожить стоящий там отряд. В этот же день фрегат "Кагул" доставил сведения о турецкой эскадре Новосильскому, который крейсировал у Севастополя, но тот вместо помощи Нахимову вернулся на главную базу. "Кагул" направился обратно на свой пост. 23 апреля. Приблизившись к Синопу на 2 мили, вице-адмирал обнаружил там значительно большие силы - 7 фрегатов, 2 корвета, 1 шлюп и 2 больших парохода, все под прикрытием береговых батарей. Из 6 существовавших в Синопе батарей было обнаружено только 5. Нахимов принял решение блокировать порт до прибытия подкреплений, так как даже 5 батарей по интенсивности огня стоили целого линейного корабля и создавали перевес сил в пользу турок. 24 апреля. По приказу Меншикова Новосильский вышел из Севастополя на помощь Нахимову с 5 кораблями, из которых 2 дали течь и вернулись. 28 апреля. Новосильский с 3 кораблями - "Париж", "Три Святителя" и "Великий князь Константин" - присоединился к эскадре Нахимова, усилив её вдвое. Вернулся также с поста фрегат "Кагул". 29 апреля. Пришёл фрегат "Кулевчи" и доставил Нахимову предписание Меншикова по возможности щадить город Синоп, чтобы не дать европейским странам повода к войне. Нахимов, опасаясь подхода к противнику подкреплений, решил на следующий день дать бой. В 10 часов утра на флагманском корабле "Императрица Мария" собрались командиры кораблей, которым вручили диспозицию и приказ на сражение. В этот же день из Севастополя отправился к Синопу Корнилов на 3 пароходах: "Одесса", "Крым" и "Херсонес". Они дошли до Синопа только в конце сражения. Синоп делился на 2 части - окружённую крепостной стеной турецкую за молом (западная половина), и греческую за судоверфью (восточная половина). Во время атаки русского флота турки бросили свою часть города, а греки остались, считая русских друзьями. Поэтому горящие обломки кораблей, летевшие на город, вызвали пожар только в обезлюдевшей турецкой половине. В своем предместье греки их вовремя тушили. С моря город защищали 6 артиллерийских береговых батарей: №1 на мысе Боз-Тепе, 6 орудий; №2 на пути от мыса к реке Ада-Киой, 12 орудий; №3 в 1 км западнее, 6 орудий; №4 у греческого предместья, 8 орудий; №5 у турецкой части города, 6 орудий; №6 на мысе Киой-Хисар, 6 орудий. Часть этих пушек устарела, но они могли стрелять калёными ядрами, вызывающими пожары и взрывы на деревянных кораблях. Положившись на них, турецкий адмирал Осман-паша не усиливал батарей орудиями с кораблей. Готовые к бою военные корабли стояли на 10-метровой отметке глубины полумесяцем, обеспечивающим перекрёстный обстрел любой эскадры, входящей на рейд. Пароходы и транспорты стояли во второй линии. Эскадра стояла носом на восток, в сторону Кавказа, куда Осман-паша направлялся с десантом. Он имел приказ оставаться в бухте, пока не установится хорошая погода. Переночевав в 10,5 милях к северо-востоку от Синопского перешейка, русская эскадра в 7.15 построилась в 2 колонны: правую повёл Нахимов на флагмане "Императрица Мария", за которым следовали "Великий князь Константин", "Чесма" и фрегат "Кагул". Левую колонну ("Париж", "Три Святителя", "Ростислав" и фрегат "Кулевчи") вёл Новосильский. Был туман, моросил дождь, который в 16 часов перешёл в сильный ливень. В 9.45 после сигнала "Приготовиться к бою" команды пообедали. В 10.30 пробили тревогу, каждое орудие зарядили 2-3 ядрами. На рейд вступили около 12 часов. Первый выстрел дал турецкий флагман "Ауни-Аллах" в 12.28. Батареи №1 и №2 оказались слишком далеко от русских кораблей. Батареи №3 и №4 запоздали (их прислуга жила около батареи №6 и бежала издалека), русским мешали становиться на шпринг только батареи №5 и №6. Русские корабли несли ущерб от обстрела со стороны фрегатов и батарей, но открыли огонь только после того, как передовые - "Императрица Мария" и "Париж" - стали на шпринги. Турецкие артиллеристы сначала били по такелажу и снастям, русские - сразу по корпусам кораблей. "Императрица Мария" Русский флагман, 84-пушечный корабль "Императрица Мария" под командованием капитана II ранга П.И. Барановского в первые минуты подвергся обстрелу турецкого флагмана, 44-пушечного фрегата "Ауни-Аллах", потеряв большую часть рангоута и стоячего такелажа. "Императрица Мария" двигалась вперёд по инерции, имея ветер в корму и ведя батальный огонь по судам, которые проходила. Встав на шпринг напротив "Ауни-Аллаха", сосредоточила весь огонь на нём. Через полчаса "Ауни-Аллах" расклепал цепь и вышел из боя, дрейфуя к батарее №6. При этом он попал под огонь соседнего русского корабля "Париж". Экипаж фрегата впал в панику, и корабль выбросился на берег у батареи. Затем русский флагман сосредоточил огонь на 44-пушечном фрегате "Фазли-Аллах". 14Тот загорелся и выбросился на берег. "Императрица Мария" потеряла в бою 16 чел. убитыми и 59 ранеными. Среди них - раненый в обе ноги Барановский. "Великий князь Константин" 120-пушечный корабль "Великий князь Константин" под командованием капитана I ранга Льва Андреевича Ергомышева шёл за "Императрицей Марией" и закрыл её от огня батарей №3 и №4. От выпущенных "Константином" бомб загорелся и взорвался фрегат "Навек-Бахри", его пылающие обломки обрушились на батарею №4 и на время заставили её замолчать. Тогда "Великий князь Константин" сосредоточил огонь на фрегате "Несими-Зефер" и корвете "Неджми-Фешан". Около 13.00 фрегат отнесло к молу у греческого предместья, а разбитый корвет оказался у батареи №5. В 14.30 корабль прекратил огонь. Потери: 8 убитых и 26 раненых. "Чесма" 84-пушечный корабль "Чесма" под командованием капитана II ранга В.М. Микрюкова вёл огонь по фрегату "Навек-Бахри", пока тот не взорвался, а затем подавил батареи №3 и №4. Получил 20 настолько серьёзных пробоин, что на ремонт понадобилось полтора месяца. Потери: 4 раненых. "Париж" 120-пушечный корабль "Париж" под командованием капитана I ранга В.И. Истомина во главе левой колонны открыл огонь ещё на ходу. Встав на шпринг всего за 4,5 минуты, "Париж" дал по батарее №5 залп, в результате которого большая часть батареи рухнула в море. Обезвредив эту опасную батарею, "Париж" сосредоточил огонь на 22-пушечном корвете "Гюли-Сефид" и 56-пушечном фрегате "Дамиад". В 13.05 корвет взорвался. Мимо дрейфовал "Ауни-Аллах", и "Париж" поразил его продольными выстрелами. "Дамиад" выбросился на берег. Тогда "Париж" повернулся на шпринге и обрушил огонь на 64-пушечный фрегат "Низамие". В 14 часов две его мачты были сбиты, фрегат выбросился на берег, и "Париж" занялся добиванием батареи №5. Нахимов отметил, что "нельзя было налюбоваться прекрасными и хладнокровно рассчитанными действиями корабля". Вице-адмирал хотел изъявить Истомину благодарность, но сигнал было не на чем поднять: все фалы оказались перебиты. Тогда Нахимов, несмотря на обстрел, послал на шлюпке своего флаг-офицера (старшего адъютанта при штабе) Ф.Х. Острено, и тот поздравил командира "Парижа" с отличной стрельбой. "Париж" выпустил больше бомб, чем любой другой корабль - 70 из 188. Потери - 1 убитый и 18 раненых. Повреждения значительные, но корабль вернулся в Севастополь не на буксире, а под своими парусами. "Три Святителя" На 120-пушечном корабле "Три святителя" под командованием капитана I ранга К.С. Кутрова держал свой флаг Ф.М. Новосильский. Встав на якорь в 300 м от неприятеля, "Три Святителя" дал 2 залпа по 54-пушечному фрегату "Каиди-Зефер", фрегату "Низамие" и батарее №6. Через 15 минут после начала боя турецкое ядро перебило шпринг и корабль развернуло кормой к батарее. Здесь он подвергся продольному обстрелу и сильно пострадал. Чтобы развернуть корабль, мичман Варницкий на баркасе в течение 15 минут под огнём завёл новый верп (якорь), и "Три Святителя" повёл нормальный огонь, заставив фрегат "Каиди-Зефер" выброситься на берег. Стоявшие за ними транспорт и шлюп затонули, брошенный командой фрегат в 14.00 взорвался. Для корабля "Три Святителя" бой закончился в 15.30. Потери: 8 убитых и 18 раненых. "Ростислав" 84-пушечный корабль "Ростислав" под командованием капитана I ранга А.Д. Кузнецова замыкал левую колонну. Встав против батареи №6 и 24-пушечного корвета "Фейзи-Меабуд", заставил корвет выброситься на берег. Вредившую кораблю "Три Святителя" батарею "Ростислав" подавил к 16.00. Многие орудия корабля заряжались 2 ядрами, что привело к разрывам и большим потерям: 5 убитых, 105 раненых и обожжённых, из которых половина от разрывов орудий. Попадание калёного ядра или гранаты с батареи едва не привело к взрыву корабля. Горящие куски занавеси попали в люки крюйт-камеры; назначенные туда люди бросились к дверям, но мичман Колокольцев закрыл двери и организовал тушение пожара. Прорыв парохода "Таиф" По скорости (10 узлов) и вооружению "Таиф" не имел себе равных среди пароходов на Чёрном море. Он имел закрытую батарею из 2-х 10-дюймовых, 4-х 36-фунтовых и 16-ти 24-фунтовых пушек. Но были все они установлены – неизвестно. С началом сражения "Таиф" развёл пары и около 13 часов вышел из-за боевой линии своей эскадры. Капитаны турецких кораблей приветствовали вступление парохода в бой, но он на полном ходу проскочил между "Ростиславом" и берегом, и двинулся на юго-запад. Фрегаты "Кагул" и "Кулевчи", дрейфовавшие в тылу русских кораблей, попытались преградить ему дорогу, но "Таиф" обошёл их, ведя огонь издалека. Парусники не могли преследовать его до восточного мыса Синопского полуострова, т.к. установился встречный для них ветер, чем капитан Юсуф умело воспользовался. Капитан Слейд Адольф находился на корабле «Махмудие» и не участвовал ни в бою пароходов с фрегатом «Флора», ни в Синопском сражении (результаты исследования Э. Созаева). В 13.30 из-за мыса показалась ещё одна русская эскадра, состоявшая из 3 пароходов, под командованием В.А. Корнилова. Впереди под флагом самого Корнилова шёл 6-пушечный пароход "Одесса" (командир капитан-лейтенант Ф.С. Керн). Следом спешили "Херсонес" (командир капитан-лейтенант К.К. Штофреген) и "Крым" под флагом контр-адмирала А.И. Панфилова (флаг-офицером Панфилова был лейтенант Н.А. Бирилёв). Корнилов отдал приказ "взять неприятеля в два огня" и направил свой пароход на "Таиф" в надежде взять его на абордаж. "Таиф" сначала сблизился с "Одессой", полагаясь на своё превосходство в артиллерии и скорости, и вступил с русским пароходом в перестрелку. Но в планы Юсуфа не входило задерживаться в районе Синопа, а турецкие артиллеристы стреляли посредственно. Единственное попадание, которого они добились в 14.50, имело результатом ранение унтер-офицера и повреждение стойки штурвала. "Одесса" на время потеряла управление, чем воспользовался "Таиф", чтоб оторваться от преследования. Ядра с парохода "Крым" не долетали, а "Одесса" вела огонь, пока турецкий пароход не скрылся за пеленой дождя. Из Константинополя, куда он пришёл, позже сообщали, что на "Таифе" погибло много людей. Грамотные, хоть и не признанные героическими, действия капитана "Таифа" отвлекли от боя и фрегаты "Кагул" и "Кулевчи", и эскадру из 3 пароходов. Это не спасло турецкую эскадру от полного разгрома. К 15 часам стрельба с турецких фрегатов прекратилась, к 16.00 были полностью подавлены береговые батареи и добиты не потерявшие плавучести суда. После боя Турецкие корабли лежали на мели и горели. Когда огонь добирался до крюйс-камер, они взлетали на воздух. Горящие обломки фрегата "Фазли-Аллах" и корвета "Неджми-Фешан" подожгли турецкую часть города. Оставленная жителями, она сгорела дотла. Заряженные пушки горящих кораблей были опасны и для русской эскадры. В 20.00 П.С. Нахимов приказал отводить корабли от берега с помощью пароходов и гребных судов. Эскадра ночевала в полутора милях от берега. При осмотре турецких судов было взято 180 пленных, в том числе Осман-паша, раненый и ограбленный своими же матросами, которые сняли с него верхнюю одежду и отобрали ключ от каюты. Свой палаш турецкий вице-адмирал вручил Нахимову. Сразу после боя русские моряки стали заделывать пробоины, чинить паруса и рангоут. 19 ноября в 16 часов на подмогу прибыл пароход "Громоносец". 3 мая ремонт завершился, и эскадра отправилась домой. Первые сутки "Крым" буксировал "Императрицу Марию", "Одесса" - корабль "Великий князь Константин" под флагом Нахимова, "Херсонес" вёл корабль "Три Святителя", а "Громоносец" - "Ростислава". "Париж" и "Чесма" шли самостоятельно. Потом волнение на море заставило отказаться от буксиров, и все корабли эскадры пошли под парусами. 5 мая эскадра вошла на севастопольский рейд. По приказу Меншикова, прибывшие из холерной Турции победители провели 3 дня в карантине. В Одессу пришла весть о Синопской победе, настроение у моряков горделивое, приподнятое. Даже солдаты и те - взбодрились. У когда появились более детальные описания сражения, то у городского, да и не только городского, населения, была многодневная тема обсуждений, догадок и предположений. Совсем как при написании АИ. Ждали новостей и обитатели Военного порта, собственно военного порта в Одессе не было, но прижилось название одного из уголков гавани, куда заглядывали «пахари моря», как часто себя называли моряки буксиров, рейдовых и лоцманских пароходов, охранных и таможенных катеров, яхт различных чинов и различной иной флотской «мелочи» без которой не сможет существовать ни один флот. Ждали на пароходах «отдельной» экспедиции. Дождались: приказом было велено перейти в Севастополь. «Отменили», проносилась мысль у каждого в экипаже, едва только узнавал новость. И наверное, больше было сожаления, ведь настроиться на выполнение опасного дела было непросто, не менее сложно было и само ожидание этого дела. По приходе в Севастополь морякам была дана команда – сбор. Начальник минного дивизиона флотилии, капитан-лейтенант Попов, пройдя вдоль строя давно знакомых лиц, не один год в самых тайных и новых делах флота работали, почти все – с кондукторскими погонами, замер, повернулся и выдохнул: - Отменили. Так надо. А надо для того, чтобы «их» раньше времени не распугать. Не забывайте, что мы только «служители царских яхт», обсуждать и рассказывать дома будем, потом, сами знаете. Работы и увольнения по расписанию. В увольнения – пока только по четверо. Разойдись. Опять ждать…
Глава 2 Дороги Борт флагманского корабля «Наполеон», 10 мая 1852 года. Босфор. - Господа! Получены последние распоряжения. Завтра начинаем выход из пролива – и к Варне, которую выбрали в качестве промежуточного лагеря. - Ещё будут ли какие новости? Кроме уже старых уточнений о неожиданной активности русского флота! - Пришли неподтвержденные известия о нескольких столкновениях венгров с австрийцами. Отмечено передвижение частей русских из Николаева к Бендерам. Идут обозы с запасами из центральных провинций России к югу. - Они тоже поняли, что главным театром действий будет юг. А как русская Северная армия и Гвардия? - Стоят в летних лагерях. - Лорд, есть ли какие ещё предложения или изменения в наших планах? - Интересно мнение генерала Канробера. В целом его предложение совпадает с планом атаки Крыма. Но, по его мнению, можно провести высадку в районе полуострова у Херсона. Там мы разрываем коммуникации русских по новой и слабой железной дороге, прерываем речной путь по Днепру, выходим в тыл Николаеву. Затем, с обеспеченным тылом, атакуем Севастополь. - Это очень долго. Мы не можем рисковать завязнуть в южных степях. Нас не поймут в наших странах. Но, ведь русские будут опасаться похожего развития событий. Это заставит их держать там войска, необходимые для отражения удара – и, что более важно, уже не попадающие под Севастополь. - Неплохо выглядит. Мы заставим русских разбросать всю армию для парирования возможных ударов. Находясь в движении войска устанут, не смогут вовремя прибыть к месту решающей схватки. - И всё-таки, может быть следует продумать предложение Франсуа. Даже в качестве диверсионного отвлекающего удара, после выполнения первоочередных планов? - Непременно. Но это всё потом, после победы. - Прошу к столу, господа. Дела решили, обед готов.
Артиллерийский полигон Военного ведомства. 14 марта 1852 года. Утром, по причудливо искривленным подъездным путям приполз окутанный паром паровозик с тремя затянутыми в брезент вагонами. Подъехавшая в экипажах группа сухопутных и морских офицеров ожидала прибытия Императора и ВК Наследника Александра. Вот подъехала и его коляска с символической казачьей охраной. По приказанию императора, после приветствий начальник полигона сказал: - Можем начинать. Солдаты команды быстро расчехлили вагоны. Взорам предстали срезанные железные короба с прорезями, из которых выглядывали стволы орудий. - Вашему вниманию предлагается передвижная блиндированная железнодорожная батарея. В артиллерийский вагон помещаются два 24-фнт. – 18-фнт. орудия или два полупудовых единорога, амбразуры могут закрываться подъёмными заслонками, сами орудия могут переводиться на различные борта батареи. Тяжелый артиллерийский тип платформы может нести 1 3-пудовую бомбическую пушку или мортиру, одно 36-фнт. орудие или 2 пудовых единорога. Толщина стен до верхнего среза амбразур – 1/2-2 дюйма для «сухопутного» варианта, и 1 - 4 дюйма – для «берегового». Верхний уровень наклонный, в 1/2 дюйма. Действовать подобные батареи могут следующим образом: для атак укрепленных фортов и станций с железнодорожными путями, или для обороны участков побережья от десантов, или в гаванях на заранее подготовленных намеченных позициях. Идея предложена лейтенантом Петровым и поручиком Михайловым. Одобрен проект и разрешен к постройке на паровозостроительном заводе под наблюдением ВК Александра Николаевича. Последнее уточнение заметно уменьшило наблюдаемый на лицах старших офицеров скепсис, но и далее особого энтузиазма в начавшемся обсуждении не наблюдалось - А как с паровозом? - Паровоз может быть защищен 2-х дюймовой броней, для сухопутного типа. А установки для морского типа батарей – могут иметь усиленную броню с одной только стороны и тонкую обшивку для защиты от осколков – с другой и сверху. - По весу: выдержат ли такой вес мосты, и вытянет ли паровоз? - Мосты в направлении действий таких составов будут усилены, а паровоз вполне тянет 3 подобных батарейных вагона общим весом поезда в 60-80 тонн со скоростью 10-12 верст в час. - А не быстрее и выгоднее доставлять на поле боя и содержать обычные батареи? - Для основной массы вооружения: именно так и будет. - В разговор вступил плотный артиллерийский полковник. – Но для экстренных действий, для отражения десанта и при распутице весенней либо осенней, некоторое количество подобных батарей иметь неплохо. Хотя они, несомненно, очень дорогие в производстве и весьма ограниченны в районах применения. - А как с подачей и хранением припасов? - Желательно иметь в составе и третий, броневой вагон с 2-4 легкими орудиями, или даже картечницами, в котором будут храниться основные запасы. Такие легкие броневые вагоны могут служить в качества штурмовых или ударных бронепоездов. Поезд может быть составлен из двух легких вагонов и одного артиллерийского, среднего. Как разновидность ударного типа вагона, таковой может быть построен с усиленным блиндированием передней и ли бортовых частей. И вид этого вагона может быть совсем другим. А у самих орудий, в нижних выгородках, по 20 снарядов с зарядами. И для обеспечения снабжения в тылу ещё один поезд, из обычных вагонов для команды и запасов. - А как может быть решен вопрос относительно размещения более тяжелых орудий? - В этом случае, проблема силы отката и направления стрельбы выдвигают повышенные требования к устройству вагона-базы и для выбора места стрельбы. В таких платформах наверное, будет необходимо делать открывающийся нестреляющий борт с возможностью установки выдвижных станин и опор, делать только очень легкие прикрытия от осколков. Эти вопросы изучаются нашими изобретателями, армейскими и путейскими инженерами. - Тесно, неудобно, дорого. Но, тем не менее, могут успешно действовать в условиях весьма серьезного противодействия. - Изготовлено 4 батареи, ещё 4 в постройке. 3 батареи уже стоят на одном из полустанков недалеко от Харькова, в ответвлении, вдали от глаз любопытствующих. - Строителей и конструкторов приказываю наградить, произвести в следующий чин. Образовать отдельную железнодорожную ремонтную бригаду, во внутреннем расписании установить наличие трех дивизионов по два поезда полевых, одного ремонтного и ремонтного или запасного парка, частично в вагонах. Бригаде придать: строительную команду, пехотный полк (из нового призыва – пусть обучаются), Артиллерийскую роту из резерва, инженерно-саперный батальон. Казачью сотню. Парки. Построить два артиллерийских тяжелых поезда в качестве подвижных береговых батарей, но это – с генерал-фельдцейхмейстером, после испытаний. Результаты мне докладывать. Начальником бригады назначаю Цесаревича Александра, с правами командира дивизии. Начальником штаба – Капитана Скобелева. Полковника Маиевского и Поручика Путилова– числить научными консультантами.
По прошествии некоторого времени, на вокзале. - Сашка, велю и просто говорю: в пекло не лезь. Уже само твоё присутствие в войсках имеет значение. Твое дело – учиться править. Империя тебе перейдет, надо научиться в людях разбираться, шелуху красивую и звонкую отсеивать. Продумывать планы, претворять их в жизнь. С моряками следи, чтобы не ругались, славы им там мало никому не будет. Очень тяжелая война грядет. За Константином посматривай, остужай. Особо – в командование не лезь, запрещаю. Только своими занимайся. Собирай всякие сведения о людях и о врагах, но не придавай этим сведениям много значения. Всё как-то сбивчиво… Береги себя... Пришлю сводную гвардейскую дивизию – пусть тоже пороху понюхают. Матушке телеграммы не забывай посылать. Все. Отправляйтесь…
Глава 3 Десанты и движение войск Обстрел Одессы (из соч. Богданович, немного изменены даты. Такие «цитаты» с одной причиной – вдруг кто-то просто прочтет, и потом сам найдет и прочитает этот первоисточник.) 20-го мая, в четверг на страстной неделе, подошел к городу флот, из 19-ти линейных кораблей и 9-ти пароходов-фрегатов, занявший на следующий день позицию правым флангом против батареи № 1-го, в трех верстах от берега. 21-го, в 4-м часу пополудни, адмиралы Дундас и Гамелен прислали чрез парламентера письмо к командующему войсками в Одессе, генерал-адъютанту Сакену, требуя, в возмездие за оскорбление, нанесенное парламентерскому флагу, немедленно выдачу находившихся в гавани английских, французских и русских судов. Письмо это было оставлено без ответа. На другой день, 22-го мая, в Великую Субботу, около 61/2 часов утра, четыре неприятельских фрегата, пройдя вне выстрела мимо первых батарей, открыли на расстоянии около 700 саж. огонь по батарее № 6-го. Несколько спустя, английские корабль и паровой фрегат, пройдя позади этих четырех фрегатов, расположились, для поддержания их, вне выстрела нашей батареи, и подошли к ней еще четыре Французских паровых фрегата. Батарея № 6-ть, устроенная на левой оконечности практического мола, была вооружена четырьмя 24-х-фунтовыми пушками, с прислугою 28-ми человек резервной № 14-го батареи 5-й артиллерийской дивизии, под начальством прапорщика Щеголева. Против десяти судов, с которых под конец боя действовало до 350 орудий, сражался, под перекрестными их выстрелами, Щеголев — сперва с четырьмя орудиями, а потом, когда два из них были подбиты, с двумя орудиями, в продолжении шести часов, и с таким успехом, что фрегат Вобан, загоревшийся от каленого ядра, был отведен за вторую линию. После четырехчасовой канонады, были введены Союзниками в дело четыре паровые фрегата, стоявшие во второй линии; тогда же высланы с правой оконечности неприятельской линии к предместью Пересыпь шесть английских гребных лодок, которые, подойдя к берегу, стали пускать конгревовы ракеты по нашим судам на практической гавани и по строениям в предместье. Войска, находившиеся на этих лодках, покушались сделать высадку, но встреченные картечью четырех полевых орудий резервной № 14 батареи, под прикрытием поставленных в засаде шести рот резервного и запасного баталионов Томского и резервного батальона Колыванского полков, были обращены в бегство и потерпели значительный урон. Между тем неприятель, пользуясь большим калибром своих орудий, в особенности бомбических пушек, не подходил близко к берегу, и потому 4-я и 5-я наши батареи не могли вредить ему, хотя находились под его выстрелами; 6-я-же батарея прапорщика Щеголева продолжала сражаться и замолчала только тогда, когда примыкающие к тылу батареи строения были объяты пламенем. Во время бомбардирования, студенты Ришельевского лицея Деминистр и Скоробогатов неоднократно ходили на батарею, принося генералу Сакену сведения о ходе боя, а студент Пуль, видя, что крестьянин, везший заряды на воловьей подводе, бежал не доехав до батареи, вскочил на повозку и сквозь град ядер и бомб привез заряды к орудиям. Едва лишь Щеголев с остальными людьми своей команды успел оставить батарею и отойти от ней шагов 15, как последовал взрыв его зарядных ящиков, без всякого, однако же, вреда прислуге орудий. В конце боя, пред вечером, несколько линейных кораблей приближались к даче генерала Лидерса, перестреливались с батареями №№ 1, 2 и 8-го и отходили назад к прочим судам Союзного флота. В седьмом же часу неприятельские фрегаты потянулись с левого нашего фланга к своей общей позиции, а линейный корабль, стоявший против нашего правого фланга, также ушел из-под выстрелов. Батареи наши, кроме 6-й, нисколько не потерпели от неприятельской канонады; девять купеческих кораблей, стоявших в практической гавани, в числе коих несколько английских и французских, сделались жертвою пламени. Вся потеря наша в людях убитыми не превосходила 4-х нижних чинов; ранены артиллерии подполковник Мещерский и 45 нижних чинов; жителей города убито 3 и ранено 8. Город пострадал весьма мало; повреждены более прочих дома князя Воронцова и Нарышкина; отбит ядром угол гранитного пьедестала памятника герцога Ришелье. Со стороны Союзников, убито и ранено до 30-ти человек; четыре фрегата понесли значительные повреждения и отведены для починки в Варну. В наступившую ночь и весь следующий день Светлого Христова Воскресения неутомимо производились работы на батареях Одессы: на батареях № 4-го и 5-го срыты мерлоны и расположены орудия для стрельбы через банк; окончена «центральная» батарея, над таможнею, и поставлена новая батарея на Пересыпи. На другой день, неприятельский пароход, выйдя на всех парах из общей линии, открыл огонь по нашим рабочим, но, будучи встречен выстрелами ближайших батарей, ушел столь же быстро назад. Союзный флот, простояв в виду Одессы до 24-го мая, отправился по направлению к Севастополю.
Пароход Тигр 28-го мая, утром, англо-французский флот появился в виду Севастополя. Фрегаты французский Катон и английский Фюри захватили у Евпатории четыре купеческие суда. Эскадра, под начальством английского контр-адмирала Лайонса, в составе корабля Агамемнона и пяти пароходов, с тремя французскими пароходами, направилась к берегам Закавказья, чтобы войти в связь с горцами и Турками. Союзники роздали в Геленджике горцам 37 тыс. патронов и обещали поддерживать их. Затем — обозрев форты, оставленные нашими войсками, эскадра присоединилась к остальной части флота, возвратившейся, 20-го июня, в Бальчик и Каварну. Один из английских пароходов, Тигр, 12-го июля, утром, при необыкновенно густом тумане, сел на мель под крутым берегом, у дачи Картаци, в шести верстах на юг от Одессы. Быстро прибывшие туда из колонии Лютсдорф два батарейных орудия 16-й артиллерийской бригады, под начальством поручика Абакумова, с прикрытием из двух резервных рот Днепровского и взвода уланского графа Никитина (Чугуевского) полков, меткими выстрелами сделали несколько пробоин в пароходе. Командиру его, капитану Гиффарду, оторвало ногу; принявший от него начальство, старший лейтенант приказал спустить флаг и со всем экипажем сдался военнопленным. Между тем подоспели к месту боя восемь батарейных и двенадцать легких орудий 16-й бригады, четыре батарейные орудия 10-й бригады и конно-легкая № 11-го батарея под прикрытием батальона Суздальского пехотного полка, резервного батальона Украинского егерского полка и дивизиона уланского эрцгерцога Карла Фердинанда (Белгородского) полка. Тогда же показались в тумане еще два неприятельские парохода, Нигер и Везувий. Не имея средств снять с мели сдавшегося фрегата и привести его в гавань, в присутствии двух пароходов, за которыми вслед могли прибыть другие суда, генерал Сакен приказал, по снятии пленных с фрегата, зажечь его выстрелами. Неприятельские пароходы, подойдя на ближний выстрел батарейных орудий, открыли по нашим батареям огонь, на который отвечали восемь батарейных орудий 16-й бригады и четыре батарейные орудия 10-й резервной бригады, под начальством полковника Гороновича и капитана Верховского, так успешно, что поврежденные пароходы отступили и стали вне выстрела. Бой прекратился около двух часов пополудни, а затопленный фрегат взорван в восьмом часу вечера. С нашей стороны убиты два рядовых, контужены: командир 2-й легкой батареи 16-й бригады, полковник Ильинский, и резервной батареи 10-й бригады поручик Смирнов. Взяты нами в плен: капитан фрегата Гиффард, 24 офицера и 200 нижних чинов. Посадка на суда Союзных войск, с огромными запасами, по артиллерийской, инженерной, интендантской и госпитальной частям, началась во второй половине марта. Для высадки их в Турции избран был маршалом Вальяном пункт у города Галлиполи, который должен был служить основанием действий Союзной армии. При всех усилиях французского военного министерства, в начале апреля 1852 года, высажено не более 11-ти тысяч человек; что же касается до английских войск, то их было тогда высажено всего до 3-х тыс. человек. В конце мая, у Галлиполи собрано: французских войск 27 тыс. пехоты и 1,500 кавалерии, английских 9 тыс. человек. Немедленно по прибытии первых войск было приступлено к укреплению позиции у Галлиполи.
В половине мая, оба главнокомандующие отправились в Варну, где назначено было, 19-го мая, совещание их с Омер-пашею. Турецкий военачальник, сообщив Раглану и Сент-Арно сведения о силах и расположении своей армии, доказывал необходимость избегать решительных действий, ограничиваясь обороною. По его настоянию, решено было перевести англо-французскую армию из Галлиполи в Варну. Впрочем, Союзные полководцы, по-видимому, не доверяя показаниям Омер-паши, на следующий же день отправились в Шумлу, чтобы убедиться в действительном положении турецкой армии.
По возвращении главнокомандующих в Варну, где ожидали их адмиралы Гамелен и Дундас, немедленно были приняты меры для передвижения войск из Галлиполи в Варну. Две французские дивизии, 1-я и 4-я, и английские войска были туда отправлены морем, 3-я-по берегу Мраморного моря, в Константинополь, и далее морем, а 2-я французская дивизия генерала Боске — сухим путем, чрез Адрианополь. 5-я французская дивизия прибыла из Франции и Алжирии прямо в Варну. В половине июля, Французы, в числе 40 тысяч человек, находились у Варны, а 15 тысяч Англичан — частью также у Варны, частью же у Девна, по дороге в Шумлу. Турецких войск было собрано в Варне 6 тыс. человек с 20-ю полевыми орудиями. Таким образом Союзники успели сосредоточить 60 тысяч человек, но не имели в достаточном числе артиллерийских, кавалерийских и подъемных лошадей, да и снабжение войск жизненными припасами не вполне было обеспечено. К тому же, еще во время сбора у Марселя и стоянки у Галлиполи, во французских войсках появилась холера, которая развилась с ужасною силою в лагере под Варною. Потери, понесенные французскою армией, были огромны. В продолжении шести недель, с 3-го июля по 20-е августа, вообще заболели холерою 8,142 человека, из числа коих умерло 5183. Другие считают число заболевших французов до 10-ти тысяч. Англичане тоже потеряли много людей от холеры, хотя несравненно в меньшей степени, нежели их союзники.
В таком затруднительном положении, на совете обоих главнокомандующих Союзными армиями и адмиралов Дундаса, Гамелена, Брюа и Лайонса, 18-го июля, предстояло решить вопрос о дальнейших действиях. На основании инструкций, полученных из Парижа и Лондона, а равно и по собственному убеждению Союзных вождей, надлежало атаковать Севастополь; но такое предприятие, по-видимому, требовало огромных средств и приготовлений, которые еще не были окончены; с другой стороны — казалось необходимо выйти, во что бы то ни стало, из бездействия, имевшего весьма вредное влияние на здоровье и дух войск. Решено — произвести, как можно тщательнее, обозрение прибрежных окрестностей Севастополя. С этою целью отправилась комиссия из французских и английских офицеров: генерала Канробера, полковников Трошю и Лебёфа, инженер-подполковника Сабатье, генерала Броуна, и проч. Одновременно с тем, маршал Сент-Арно, надеясь ослабить влияние повальных болезней, свирепствовавших в Союзной армии, предпринял экспедицию в Добруджу (Бабадагскую степь), где, по собранным Союзниками сведениям, было не более 10-ти или 12-ти тыс. Русских, рассеянных на пространстве между Мачином и Кюстенджи. 19-го июля, генерал Юсуф, с 3-мя тысячами кавалерии Восточных спагов, сформированных из башибузуков, получил приказание выступить из Варны к Кюстенджи, присоединить к своему отряду два батальона зуавов полковника Бурбаки, опрокинуть русские войска, занимающие Бабадаг, и возвратиться 23-го июля в Варну, чтобы на следующий же день сесть на суда, для экспедиции в Крым. Для поддержания Юсуфа, назначена была 1-я пехотная дивизия Канробера, тогда состоявшая под начальством генерала Эспинасса, которая двинулась, вместе с французскою кавалерией, 21-го июля, из Варны по дороге, ведущей на Мангалию в Кюстенджи. 2-я и 3-я пехотные дивизии выступили из Варны днем позже, получив приказание прибыть в два перехода к Базарджику и выслать оттуда отряды по путям, ведущим к Силистрии, Рассове и Мангалии. Сколько можно судить из инструкций, данных генералам Юсуфу и Эспинассу, маршал имел в виду сильную демонстрацию, посредством которой надеялся побудить князя Горчакова к окончательному очищению Дунайских Княжеств, после чего все войска должны были стянуться к Варне и отправиться в Крым. 10-го августа, ввечеру, внезапно произошел пожар в Варне. Причиною тому полагали мщение Греков, раздраженных мародёрством французских войск, и в особенности баши-бузуков, сформированных генералом Юсуфом. При сильном ветре неудержимое пламя, найдя себе обильную пищу в огромных складах спирта, разлилось с ужасающею быстротою в соседстве французских магазинов и пороховых погребов. Сам главнокомандующий потерял голову и считал все погибшим. Но генерал Боске, в челе своей дивизии, и начальник штаба армии генерал Мартимпрей, распоряжаясь хладнокровно и с самоотвержением, приняли меры к укрощению грозной стихии. По всей вероятности, если бы наша армия осталась еще некоторое время в Княжествах, то Союзники были бы принуждены отсрочить экспедицию в Крым, и как вскоре наступила бы глубокая осень, то война могла бы принять совершенно иной оборот. По мере отступления наших войск из Дунайских Княжеств, медленно подвигались вперед турецкие войска Омер-паши. 22-го августа, сам паша вступил в Букарест. Части нашей Южной Армии отошли за Дунай, оставив передовые казачьи разъезды для наблюдения.
В начале июля, оба Союзные главнокомандующие, маршал Сент-Арно и Раглан, получили от своих правительств депеши, в которых было выражено требование — осадить Севастополь, "если они не считают себя к тому недостаточно готовыми". Получив эту депешу, лорд Раглан послал за старым генералом Броуном, приобретшим известность отвагою и энергией в войну на Пиренейском полуострове, и пожелал знать его мнение на счет предположенной экспедиции. Вместо ответа, Броун спросил — какие имеются сведения на счет укреплений Севастополя и силы войск, с которыми придется сражаться в Крыму? Раглан отвечал, что он не имеет о том достоверных сведений, что ни он, ни маршал Сент-Арно, не знали числа неприятельских войск, и что хотя оба они надеялись встретит в Крыму не более 70-ти тысяч человек, однако же не были уверены в том, что не найдут там сто тысяч, и даже более.
На военном совете, собранном 18-го июля, в котором, кроме обоих Союзных главнокомандующих, участвовали: адмиралы Дундас, Гамелен, Брюа и Лайонс, и начальники штабов армии, Раглан настойчиво поддерживал экспедицию, а маршал Сент-Арно, зная, что Наполеон III был одних мыслей с английским правительством, изъявил согласие на предложение лорда Раглана, хотя и сам маршал, и весь штаб его, были противного мнения, Впрочем, Союзники, решаясь как бы нехотя на такое сомнительное предприятие, отложили его на неопределенное время, а между тем составляли проект высадки и производили, по прежнему, обозрения берегов Крыма. Предположение амбаркации и высадки войск было составлено, 20-го июля, начальником французского морского штаба, графом Буё-Вилльомо (Bouet-Willaumez) и одобрено с некоторыми изменениями адмиралом Дундасом. На основании этого плана, французский флот был разделен на две эскадры, одну для транспорта войск, а другую, боевую, для прикрытия первой: из числа 15-ти кораблей, на 9-ти, составлявших транспортную эскадру, — положено иметь по 1,500 человек, а на 6-ти, боевой эскадры, всего по 500, чтобы предоставить более удобства действию морской артиллерии; на 15-ти французских и турецких пароходах должны были находиться 40 полевых орудий со всею их материальною частью и прислугою; а на остальных судах — 1,500 человек пехоты, обоз и лошади главного штаба; кроме того, на 8-ми турецких кораблях до 8,000 человек: следовательно всего до 28,000 чел. французских войск с 40 орудиями. По высадке их на крымский берег, французские и турецкие пароходы могли, через 5 или 6 дней, перевезти еще 12,000 человек. Адмирал Дундас, со своей стороны, взялся, под прикрытием 8-ми кораблей, доставить на двух кораблях и многих пароходах всю английскую армию, в числе 25,000 человек, и потом, во второй раз, на пароходах, французскую кавалерию. Что же касается до жизненных припасов, то на флоте должно было находиться 10-ти-дневное продовольствие; впоследствии же предполагалось снабжать армию посредством доставки провианта на торговых судах из Варны, Бальчика и Константинополя. Тогда же, для обозрения берегов Крыма и выбора места для высадки, была наряжена комиссия, состоявшая из адмирала Брюа, и генералов Броуна и Канробера, которая отправилась из Бальчика, 21-го июля, на корабле Монтебелло, в сопровождении кораблей: Наполеон, Жан-Бар, Фридланд, Иена, Маренго, Сюфрен и фрегата Кацик. Со стороны же Англичан был выслан паровой корвет Фюри, за которым следовали несколько кораблей и пароходов. 25-го, вечером, генералы Броун и Канробер, с состоявшими при них офицерами, прибыли на Фюри, где находился и адмирал Лайонс, и направились вдоль берега. 26-го, на рассвете, в виду Севастополя появились обе эскадры, в числе 14-ти кораблей и 7-ми пароходов. Все эти суда держались в значительном расстоянии от наших укреплений, кроме трех пароходов, кои подошли ближе к северному берегу рейда, но как только один из них, корвет Фюри, получил в корму четыре ядра, пущенных с Волоховой башни, то все они потянулись к мысу Лукуллу, где стал на якорь весь неприятельский флот, и занялись промерами. 27-го июля, корабли Британия и Монтебелло, буксируемые пароходами, подошли у Балаклавы к берегу на 3/4 версты. В тот же день, неприятельские паровые суда появились у Феодосии. Затем, весь неприятельский флот возвратился к Варне и Бальчику. Результатом обозрения, произведенного Союзниками, было убеждение в удобстве высадки у мыса Лукулла близ устья Алмы, либо в небольшой бухте у впадения Качи. Многие из начальников войск и флота опасались приступить к амбаркации, полагая, что столпление людей на кораблях могло усилить холеру. В особенности же адмиралы, страшась ответственности, которой могли подвергнуться в случае неудачи, представляли обоим главнокомандующим, что: во 1-х, на берегах Крыма не было удобных гаваней, и потому флот, застигнутый осенними бурями, не нашел бы никакого убежища; во 2-х, снабжение армии жизненными припасами было бы крайне затруднено недостатком гаваней и опасностью плавания осенью в Черном море, и в 3-х, в случае неудачи, посажение войск на суда, в виду неприятеля, могло иметь самые гибельные последствия. Таковы были опасения, изъявленные адмиралами на совещании 8-го августа; тогда же был определен ими порядок плавания и высадки на крымский берег Союзного флота. 12-го Французы приступили к амбаркации войск, но отплытие их было условленно не прежде 14-го. На последнем совете, в коем участвовали, кроме главнокомандующих сухопутными и морскими силами, адмиралы Брюа и Лайонс, генералы Канробер, Бургойн и Мартимпрей, начальник морского штаба, произведенный в контр-адмиралы Буэ-Вильоме (Bouet-Willaumez) и полковник Трошю после жарких и продолжительных прений, экспедиция в Крым была решена окончательно. Французы к 22-го августа успели посадить на суда, в Варне и Бальчике, 25,200 чел. пехоты с 68-ю орудиями, всего же до 28,000 чел., в числе коих было не более ста кавалеристов; кроме того, до 7-ти тысяч Турок, приданных французскому корпусу, были посажены большею частью на турецких судах. Два дня спустя, Англичане кончили амбаркацию в Варне 22-х тысяч челов. пехоты и 2-х тысяч всадников с 54-мя орудиями. Сборным пунктом Союзных эскадр был назначен Илан-Адасси (Змеиный остров) близ устий Дуная, куда соединенный флот собрался 28-го августа. Но вместо того, чтобы немедленно отправиться к берегам Крыма, маршал Сент-Арно, томимый болезнью, ослабившею его энергию, прислал своего старшего адъютанта, полковника Трошю, к лорду Раглану, изъявляя желание собрать военный совет для решения вопроса — где произвести высадку? Как маршал был не в силах принять какое-либо участие в совещаниях, то Раглан, сделавшись единственным распорядителем действий обеих Союзных армий, счел нужным обозреть сам лично берега и выбрать место для высадки. С этою целью, он, приказав флоту остановиться на якоре, в 60-ти верстах к западу от мыса Тархана, отплыл, вместе с генералами Бургойном и Броуном, на фрегате Карадок, к Херсонесскому полуострову; туда же отправились, на фрегате Примоге (Primauguet), генералы Канробер, Мартимпрей, инженер-генерал Бизо, контр-адмирал Буэ-Вильоме и полковники Трошю и Лебёф; в составе эскадры также находились: корабль Агамемнон, под флагом адмирала Лайонса, и пароход Самсон. 29-го августа, на рассвете, все четыре судна приблизились к мысу Херсонесу, в соседстве которого заметили русский лагерь; находившиеся на эскадре офицеры генерального штаба полагали, что вообще было собрано там до 30-ти тысяч человек. Оттуда комиссия медленно следовала вдоль берега к устью Алмы, и далее к Евпатории. Генерал Канробер предлагал произвести высадку армий в устье Качи, если бы даже пришлось совершить ее открытою силою, и говорил в пользу своего плана, что понесенные в сем случае потери будут, вероятно, менее тех, которые могли потерпеть Союзные войска при нападении на позиции Алмы, Качи и Бельбека. Но генерал Броун и адмирал Лайонс выразили иное мнение, доказывая удобство для высадки пункта, означенного на английских картах под названием Старого форта (Old-Fort), и в пользе занятия города Евпатории, в виде опорного пункта по высадке армии. Согласно тому, по предложению лорда Раглана, комиссия постановила: во 1-х, чтобы высадка войск была произведена у Старого форта, где, в случае появления Русских, артиллерия Союзного флота могла обстреливать берег на расстоянии до 2-х или 3-х верст; во 2-х, чтобы немедленно занять Евпаторию, где не видно было никаких укреплений, и даже, казалось, не было гарнизона, и в 3-х, что, через три или четыре дня по высадке, армия двинется к югу, прислонив правый фланг к морю, одновременно с движением вдоль берега эскадры из 15-ти кораблей и пароходов. 30-го августа, в полдень, по прибытии комиссии к кораблю Париж, все решенное ее членами было утверждено маршалом Сент-Арно и адмиралом Гамеленом; а на следующий день Союзный флот направился к месту, избранному для высадки. Жребий был брошен!
Глава 4 Высадка и сражение при реке Альма Высадка Для первоначальной высадки в Крым были назначены со стороны Французов 4 пехотные дивизии, в составе 40 батальонов, и два эскадрона всего около 30 тысяч человек, с 68-ю полевыми орудиями, а со стороны Англичан: 5 пехотных дивизий и часть кавалерийской дивизии, в составе 32-х батальонов и 10-ти эскадронов, и в числе 18,000 чел. пехоты и 2.000 кавалерии, всего 22,000 чел. с 54-мя полевыми орудиями; кроме того, турецкая дивизия, в числе до 7,000 чел. пехоты с 12-ю полевыми орудиями. Вообще же союзная армия, вместе с прислугою артиллерии и инженерным корпусом, простиралась до 60,000 человек с 134-мя полевыми и 73-мя осадными орудиями. Перевозка в Крым французских войск, со всеми находившимися при них запасами и обозами, потребовала 172-х морских судов разной величины, а перевозка английских войск — до полутораста паровых и парусных транспортов. Турецкая же дивизия была посажена на 9-ти турецких кораблях, присоединившихся к англо-французскому флоту. В продолжении 1-го сентября, Союзники были заняты сбором отставших судов у Евпатории и приготовлениями к высадке. В тот же день, около полудня, пароходы Карадок, под парламентерским флагом, Симпсон и Фридланд подошли к городу, а 36-ти-пушечный винтовый фрегат Трибун, став еще ближе к берегу, готовился открыть огонь по городским строениям. До того времени, теория, основанная на примерах прежних высадок, не допускала возможности подобных предприятий в значительных силах, и смелое предположение Наполеона – произвести высадку полутораста-тысячной армии на берега Англии, не будучи приведено в исполнение, нисколько не поколебало убеждения военных людей в трудности высадок свыше тридцатитысячного корпуса. Да едва ли бы и могла быть исполнена высадка Наполеона в Англию, судя по сложности условий, которые требовались для успеха этой экспедиции. Но развитие пароходства, сделав морские экспедиции несравненно менее зависимыми от направления и силы ветров, способствовало двум могущественным морским державам предпринять и совершить с успехом одновременно высадку 60-ти тысяч человек, со всею находившеюся при них материальною частью. Кроме полевой артиллерии и парков, артиллерийского и инженерного, Союзная армия имела при себе 11 тысяч туров, 9,600 фашин, 180 тыс. земляных мешков, 30 тыс. кирпичей, 50 мантелетов и 21,600 штук шанцевого инструмента. Французское интендантство, приняв на себя обязанность продовольствовать, как свои войска, так и турецкую дивизию, заготовило 1,000,000 рационов муки, сухарей и соли; 1,500,000 рису, кофе и сахара, 240,000 говядины, 450,000 сала, 800,000 вина, 300,000 водки, а также значительное количество дров и угля. Французы также озаботились облегчением участи своих больных и раненых: число военных медицинских чинов было увеличено; при каждой дивизии находились: походный госпиталь и часть легкого госпиталя, прибывшего из Алжирии, 50 пар носилок и лазаретные фуры, а также госпитальные палатки, материалы для постройки большего барака, тюфяки и все нужное белье. Обоз госпитальной части вообще состоял из 40 повозок и 350 вьючных мулов. Английские войска были снабжены всеми запасами хуже французских и вовсе не имели обоза, а снаряжение и снабжение турецких войск были весьма неудовлетворительны. Исправлявший должность коменданта, майор Браницкий, с командою слабосильных Тарутинского егерского полка, в числе до 200 человек, отступил по дороге на Симферополь. Неприятель, заняв город отрядом в 3 тысячи человек с 12-ю орудиями, оставил для поддержания их несколько судов. *Пшеницу в Евпаторию даже НЕ ЗАВОЗИЛИ. На следующий день, 2-го сентября, в два часа пополуночи, подан был сигнал к отплытию от Евпатории. Союзники ожидали встретить сопротивление при высадке, но войска генерала Хрущова, выполнявшего прямой приказ Императора и в соответствии с планом кампании, оставались, по-прежнему, на Алме и Каче, да и едва ли имели возможность действовать с успехом на совершенно открытой местности, против войск, поддержанных канонадою несметного множества морских орудий. Тем не менее, однако же, появление в виду неприятеля даже незначительного нашего отряда замедлило бы и весьма затруднило бы высадку Союзников. Один из адъютантов генерала Боске пишет: „Assurement, les batiments des flottes auraient eu raison des batteries de campagne queles Russes auraient des batteries de campagne que les Russes auraient pu amener sur la cote; mais l’on eut perdu beaucoup d’hommes par la confusion et le feu, et notre effectif n’etait pas fort eleve". (Конечно, судовая артиллерия одержала бы верх над полевыми батареями, которые могли Русские подвезти к берегу; но мы потеряли бы много людей от суматохи и огня неприятельских орудий; а войск у нас было мало). На рассвете, французские транспортные суда и флот подошли к месту, указанному для высадки. Первая линия, составленная из кораблей, в промежутках между которыми находились пароходы, стала на якорь в двухстах саженях от берега; на этих судах были размещены войска 1-й дивизии, а на судах второй и третьей линии — 2-й и 8-й дивизий; позади расположились транспортные суда и турецкая эскадра; а на флангах первой линии — легкие пароходы, назначенные для обстреливания впереди лежащей местности, в случае появления русских войск. Между тем было отправлено несколько пароходов с посаженною на них 4-ю дивизией, для демонстрации, к устью Качи, откуда они должны были возвратиться вечером к Евпатории. Несколько спустя английские суда, подойдя постепенно к месту высадки, построились в линии левее Французов. В 8-м часу утра, по сигналу, поданному с корабля Город Париж, французские войска стали садиться на гребные суда; в 9 часов началась высадка, в полдень уже вышла на берег почти вся первая дивизия; в три часа высадилась 2-я, а к вечеру и 3-я дивизия; вместе с тем выгружалась полевая артиллерия. К ночи 2-го сентября, три дивизии с 59-ю орудиями уже были расположены по восточную сторону Кичикбельского озера, примкнув правый фланг к морю. Англичане высадились позже, потому что не успели прибыть вовремя к назначенному пункту: так говорят союзники их Французы. По свидетельству же Кинглека, причиною тому было перемещение влево бакенов, долженствовавших служить чертою раздела между французскими и английскими войсками, что заставило адмирала Лайонса, для избежания беспорядка, могшего произойти от столпления на одном месте войск обеих наций, избрать для высадки совершенно отдельный пункт, еще более влево (севернее) от Старого-форта, близ озера Камишлу. Но как бы ни было, Англичане, затрудняемые поднявшимся к вечеру сильным волнением, успели высадить в тот день только две первые дивизии. К ночи, 4-я французская дивизия, исполняя данное ей приказание, обратилась от устья Качи к месту высадки, и хотя сильный шквал с дождем затруднял плавание гребных судов, однако же на рассвете 3-го, успели выйти на берег все войска 4-й и турецкой дивизий. Затем с большим трудом были выгружены обоз, жизненные и военные припасы, и наконец - лошади. 4-го сентября, французские войска были обеспечены продовольствием до 11-го включительно. Французы провели первую ночь после высадки довольно сносно, благодаря имевшимся при них небольшим палаткам (tentes-abris); напротив того, Англичане, которым довелось простоять до утра на низменной местности в лужах, под проливным дождем, без палаток и без бивачных огней, терпели невыносимые бедствия и успели окончить высадку не прежде 6-го сентября. На счет продовольствования, Англичане также находились в невыгодном положении, хотя и получали ежедневно по полтора фунта мяса, между тем как дача Французов была втрое менее. Но, зато, первые готовили пищу поодиночке, каждый для себя, а Французы — артелями. От этого случалось, что английские солдаты, возвратясь в лагерь, усталыми и иззябшими, после суточной стоянки в траншее, должны были отправляться за дровами, разводить огонь и на-скоро жарить свою мясную порцию. Впоследствии они стали готовить пищу сообща; но, вместо небольших котелков, употреблявшихся во французских артелях, завели огромные ротные котлы, весьма неудобные к перевозке с места на место. От недостатка в горячей пище, в английском лагере развились в сильной степени холера и другие повальные болезни. Все это убеждает в несомненной истине, что в деле продовольствования и гигиены десятков тысяч людей, поставленных в исключительное положение условиями походной жизни, нет ничего маловажного. Командующий войсками в Крыму, генерал-лейтенант Хрущов, сосредоточив главные силы 1 Таврической резервной дивизии (17 пехотная)*на реке Алме, донес Государю, что 1-го сентября, в виду Евпатории, появился многочисленный англо-французский флот, и что вслед затем значительное число неприятельской пехоты с частью кавалерии высажено на берег между Евпаторией и дер. Кюнтоуганом. Вместе с тем, генерал доносил, что: «не признав возможным атаковать высаженные войска на плоском береге, обстреливаемом с флота, сосредоточил большую часть своих сил на выгодной позиции с устроенными легкими батареями и полуокопами, в которой заранее готовился встретить противника» по реке Алме, при деревне Бурлюке.
Досланный, с целью извещения новостями, из Севастополя, около полудня, лейтенант Стеценков, прибыл к Евпатории уже в сумерки, и успел донести только то, что «неприятель остановился близ Евпатории со всеми своими силами, и вероятно там сделает высадку», а Корнилову сообщил, что «флот стоит в такой тесноте и беспорядке, что присылка сюда брандера не есть дело невозможное и может наделать много вреда неприятелю». Кроме изложенного была установлена телеграфная связь с Инкерманской позицией и Главным штабом Таврической Армии в Симферополе и с Севастополем*. Эти сведения были получены в Севастополе 2-го на рассвете, в то время, когда неприятель только лишь приступил к высадке. Сами Союзники сознаются, что они совершили это действие с чрезвычайными затруднениями, и что для выгрузки артиллерии и снарядов потребовалось несколько дней. Один из участников англо-французской экспедиции говорит: «La traversee, le debarquement etaient assurement deux des eventualites les plus redoutables qu'offrait une en-treprise presque sans precedents, eu egard aux distances, a la saison, aux incertitudes sans nombre qui Pentouraient. Je juge que Pennemi, qui laisse s'aecumuler a quelques lieues de lui un pareii orage, sans rien faire pour le dissiper a son origine, se met dans une situation facheuse, dont le moindre inconvenient est de paraitre frappe d'impuissance vis-a-vis des populations». (Плавание флота и высадка, без сомнения, были подвержены таким случайностям, какие до того времени почти не встречались, в отношении к расстоянию, времени года и недостатку необходимейших сведений. По моему мнению, тот, кто допускает собраться вблизи такой грозе, ничего не предприняв для ее рассеяния в самом начале, ставит себя сам в невыгодное положение и признает себя бессильным в глазах туземцев). Альма Ежели даже допустим, что невозможно было не позволить неприятелю произвести высадку, то, по крайней мере, нет сомнения в том, что мы имели средства затруднить ее, выиграть время и усилить позицию на Алме, устроив ложементы для стрелков и вырубив на правом берегу сады и виноградники. 2-го сентября, на позиции уже находились полки сокращенного штата, имевшие ещё старое вооружение: Владимирский, Суздальский, Бородинский, Тарутинский, Минский, Волынский, Казанский, резервные баталионы Белостокского и Брестского полков и часть саперного батальона, которые вообще могли выставить более 20-ти тысяч рабочих. Утром 7-го сентября, неприятельская армия построилась на левой стороне речки Булганака. Союзный флот следовал вдоль морского берега наравне с движением войск. Как только Союзные войска стали теснить бывших впереди казаков, начальник Резервной дивизии, князь Мощанский, выслал в подкрепление им гусарские полки с конно-легкою № 12-го и донскою № 4-го батареями, за коими следовала 2-я бригада Резервной (17-ой) дивизии. Подполковник французского генерального штаба Ла-Гонди (La Gondie), производивший рекогносцировку нашей позиции, приняв наших гусар за своих, был захвачен в плен унтер-офицером гусарского Е. И. В. Николая Максимилиановича полка Зарубиным. С нашей стороны тоже не обошлось без ошибки: приняв бывших в кителях Киевских гусар за французских кирасир, наш авангард открыл по ним огонь из орудий. Несколько гусар было ранено. Вслед затем, наша кавалерия, не завязывая дела, отошла за Алму. Союзники решились атаковать нашу позицию, 8-го сентября, всеми своими силами, в числе около 60-ти тысяч человек с 96-ю орудиями. На правом крыле их армии находились четыре французские дивизии: генералов Канробера и Боске, принца Наполеона и генерала Форе (бригады Лурмеля и д'Ореля), и турецкая дивизия под начальством французского генерала Юсуфа, а на левом пять английских дивизий: легкая генерала Броуна, 1-я герцога Кембриджского, 2-я генерала Леси-Эвенса, 8-я Энгленда и 4-я Каткарта, а еще левее — кавалерия Кардигана. Положено было, пользуясь значительным превосходством союзников в числе войск, атаковать нас с фронта, обойдя одновременно с обоих флангов. Для обхода нашего левого фланга назначена 2-я дивизия, генерала Боскё, и турецкие войска; прочие французские дивизии были направлены с фронта; решительный же удар в правый наш фланг был предоставлен Англичанам. Сообразно тому, назначено выступить с места ночлега: колонне Боске — в 5 ½ часов утра, (чтобы отвлечь наши резервы к левому флангу), английским войскам — в 6 часов, а прочим — в половине 7-го (20). С первого шага Союзников обнаружились затруднения, не дозволившие им исполнить предположенный план действий. Английским войскам, для достижения назначенного им пункта в общей линии боевого порядка, пришлось пройти несравненно большее пространство, нежели рассчитывали главнокомандующие, незнакомые с местностью, на которой им довелось действовать; к тому же Англичане удалились на значительное расстояние от Французов, и образовался в боевой линии промежуток, что заставило лорда Раглана двинуться фланговым маршем вправо на соединение с французскими войсками и вместо предположенного обхода нашей позиции справа, атаковать ее с фронта. 8-го сентября, около 6-ти часов утра, генерал Боске с своею дивизией двинулся вдоль морского берега; за ним следовала в резерве турецкая дивизия. Подойдя к Алме и видя, что Англичане еще не были готовы к совокупному действию с Французами, Боскё с своим штабом выехал вперед, чтобы осмотреть доступы к реке и заметил, что можно было взобраться на утесистый левый берег ее, хотя и с большим трудом, по двум доступам: один из них, еще прежде усмотренный с моря, находился близь устья Алмы, где, по образовавшейся от прибоя воды узкой полосе наносного песку, можно было пройти только в один ряд, а другой — около версты выше первого. Переправясь через реку, надлежало подняться на почти отвесный берег, вышиною в 150 футов. Очевидно, что, при малейшем сопротивлении наших войск, высоты нижней Алмы были неприступны; но генерал Боскё не открыл даже ни одного русского разъезда, и, не смотря на то. войска его, офицеры и солдаты, сомнительно посматривали на подмытые течением реки крутые скалы, не надеясь взобраться на них. Между тем, английские войска, которые. на основании диспозиции, должны были выступить с бивуаков в 6-ть часов, простояли на месте до 9-ти часов, Сами Англичане сознаются, что генерал Броун, получив вечером 7-го приказание — выступить к Алме, неизвестно почему, ожидал утром вторичного приказания, и что английские войска вообще двигались медленно. Французы, в ожидании содействия своих союзников, были принуждены останавливаться несколько раз, и даже дивизия Воскё успела изготовить кофе, подойдя к устью Алмы, оставалась на месте почти до полу-дня. Не взирая на то, что появление значительных сил на этом пункте очевидно обнаруживало намерение Союзников — обойти позицию на Алме с левого фланга, с нашей стороны не было принято никаких мер для противодействия обходу и наши войска оставались неподвижно на занятой ими позиции. Как только генерал Боске узнал, что Англичане тронулись с места, то, выслав вперед цепь из зуавов и алжирских стрелков, двинул свои войска двумя колоннами; в левой, под непосредственным начальством Боскё, бригада д’Отмара шла по тропинке, пролегавшей в овраге, а в правой, бригада Буа — по песчаной отмели в устье Алмы. За последнею, вдали, следовала турецкая дивизия. В несколько минут, зуавы, перейдя через реку и цепляясь за крутые скалы, появились на гребне утесов левого берега. Обнаружив недостроенное укрепление с почти готовой батареей, сам Боске, изумленный тем, что по войскам его не было сделано ни одного выстрела, сказал окружавшим его офицерам: «Эти господа решительно не хотят драться». Затем, полагая, что наши войска заняли разрушенную деревню Улюкол, вблизи дорожки, по которой Французы могли взобраться на высоты, приказал одному батальону зуавов осмотреть эту деревню – там тоже было недостроенное укрепление, и когда они миновали ее, вся бригада д'Отмара направилась к броду. Саперы тотчас устроили спуск для переправы орудий, и начальник артиллерии Барраль, найдя, что было возможно взвезти орудия по оврагу, приказал идти туда же за первою батареей и другой, находившейся при бригаде генерала Буа. Легко представить себе, как трудно было бы неприятелю взойти на эти высоты, если бы мы заняли оба доступа к ним ротою стрелков, поддержанных одним или двумя батальонами с несколькими орудиями. Правда — атака Французов была произведена под огнем пароходов, но эта канонада не могла иметь заметного влияния на успех боя, как по значительному расстоянию пароходов от нашего левого фланга, так еще более потому, что высокий морской берег совершенно заслонял наши войска. На этой позиции находилось ещё две недостроенных батареи, с возможностью преимущественной стрельбы в море. Одновременно с появлением дивизии генерала Боске на высотах левого берега Алмы, построились к бою прочие Союзные войска: дивизии Канробера и принца Наполеона против деревни Алматамака, в двух линиях, частью в развернутом строе, частью в колоннах; а дивизии Форе и турецкая — в резерве. Еще левее и на значительных между собою интервалах, против селения Бурлюка и бурлюкского моста, стали в две линии, в развернутом строе, Англичане: в первой линии дивизии Эвенса и Броуна, а во второй — Энгленда и герцога Кембриджского. За левым флангом последней дивизии, в резерве. расположились дивизия Каткарта и кавалерийская бригада Кардигана. Впереди боевого порядка находились три батареи: две французские и одна английская, и были рассыпаны штуцерные. Бой начался на левом фланге нашей позиции. Как только зуавы, взойдя на высоты, рассыпались и внезапно очутились в тылу стоявшего у деревни Аклеса 2-го батальона Минского полка, то открыли по нем меткий огонь. Командир батальона, подполковник Ракович, подвергаясь перекрестному огню с нескольких сторон и угрожаемый опасностью быть отрезанным от прочих войск, отступил, под прикрытием застрельщичьей цепи, по долине Улюкол, за деревню Орта-Кисек. Между тем, князь Мощанский, еще около 8-ми часов, заметя движение неприятеля к устью Алмы, приказал лейтенанту Стеценкову отправиться на левый фланг и передать генералу Кирьякову, что против него спустились к реке семь или восемь батальонов, и чтобы он был осторожен. Кирьяков отвечал: «Вижу, но не боюсь их». Получив такой ответ, начальник дивизии, находившийся на высоте у правого крыла, сел на лошадь и поехал на левое крыло. Его сопровождали: Комовский, Грот, Вунш, Жолобов, Панаев, и проч. Прибыв на левое крыло в то время, когда неприятель врассыпную взбирался на высоты, князь послал за подкреплением штабс-ротмистра Грейга и других своих адъютантов, с различными приказаниями, а сам остался на левом фланге в страшном огне; в самом начале сражения, оторвало ногу ядром ехавшему подле князя, генерального штаба капитану Жолобову, а флигель-адъютанту Сколкову, посланному с каким-то приказанием, оторвало руку. Как, вскоре после того, французские войска сблизились с нашим центром, то князь поехал туда, сказав: «Так пойдет дело еще час или полтора, потом дойдет до штыков, а там что Бог даст». Прибывший, по распоряжению начальника, в помощь Минскому батальону, 4-й батальон Московского полка, с 4-ою и 5-ою легкими батареями 17-й артиллерийской бригады, способствовал подполковнику Раковичу не только отступить в порядке, но и удержаться на позиции у Орта-Кисек. Но в то время, когда подходил туда Московский батальон, его встретили все пять баталионов бригады д’Отмара, за которыми уже начала всходить на высоты бригада Буа. Когда же князь Мощанский направил на левый фланг остальные батальоны Минского полка, они встретились с десятью батальонами дивизии Боске. Войска наши двинулись на Французов, но, засыпанные снарядами с пароходов, пришли в расстройство. Генерал Кирьяков, желая остановить неприятеля, обходившего наш левый фланг, выдвинул из резерва вперед батареи: конную № 12-го и донскую № 3-го, которые открыли огонь по дивизиям Канробера и принца Наполеона. Несмотря на превосходство неприятеля в силах, Московский батальон и Минский полк, построясь под тупым углом с прочими войсками, левым флангом за селением Орта-Кисек, а правым к дороге ведущей от деревни Алматамака к реке Каче, покушались ударить в штыки, но Французы, уклоняясь от рукопашного боя, встречали наши войска на дальнем расстоянии картечью и ружейным огнем, и наносили огромный урон русской пехоте, вооруженной гладкоствольными ружьями. Не успев сбросить штыками неприятеля с вершины высот мы лишились выгод, которые представляла нам местность на левом крыле нашей позиции: таким образом судьба сражения уже была решена прежде, нежели бой завязался в центре и на правом крыле. Как только раздались первые выстрелы дивизии Боске, маршал Сент-Арно двинул вперед прочие французские войска с фронта против левого крыла нашей позиции. 1-й зуавский полк, состоявший в дивизии Канробера, атаковал штуцерных 3-го батальона Московского полка, в Алма-тамаке. Наши стрелки, вытесненные несравненно сильнейшим неприятелем из тамошних садов, отошли на левую сторону Алмы, предав пламени селение. Чтобы удержать дивизии Канробера и принца Наполеона, сам начальник дивизии приказал Московскому полку спуститься по скату высот, обращенному к реке, и открыть пальбу по наступавшим французским колоннам; но наши пули не долетали до неприятеля, который, стреляя коническими пулями и будучи поддерживаем огнем батарей, поражал Московцев. Резервные батальоны Брестского и Белостокского полков, имевшие старые кремневые ружья, из которых не могли стрелять далее 250 шагов, также теряли много людей, не нанося Французам вреда. Англичане вступили в бой позже Французов. Причиною тому были напрасные передвижения английских войск: сперва для обхода нашей позиции с правого фланга, потом вправо, чтобы не разобщиться с французскими войсками, и наконец — влево, когда легкая дивизия Броуна, по близорукости своего начальника, столкнулась с дивизией Эвенса и должна была принять обратно влево. Обе английские дивизии, вместо предположенной фланговой атаки нашей позиции, направились с фронта на селения Бурлюк и Тарханлар. Стрелки их, почти одновременно с дивизиями Канробера и принца Наполеона, атаковали сады, занятые нашими стрелками и моряками. После получасовой перестрелки, оба наши баталиона отступили на левую сторону Алмы: саперы и моряки — за вторую боевую линию, а 6-й стрелковый батальон по-полубатальонно в первую линию: 1-йполу-батальон к правому флангу наших войск, где и рассыпал цепь впереди Суздальского полка, между холмом и большою горою, а 2-й полу-батальон, отойдя на левый фланг баталионов Брестского полка, рассыпался в интервале между этими батальонами и правым флангом Московского полка. При отступлении из садов, наши стрелки зажгли селение Бурлюк, чтобы не позволить неприятелю укрываться в тамошних строениях. По занятии садов в селениях на правой стороне Алмы, Союзники двинулись против нашей позиции. Дивизия Канробера, в составе 10-ти баталионов, имея впереди 1-й полк зуавов полковника Бурбаки и два стрелковых батальона, и дивизия принца Наполеона, также в составе 10-ти баталионов, овладев садами Алматамака, перешли в брод через Алму и взошли на высоты. Здесь они были встречены жесточайшею пальбою наших стрелков, поддержанных Московцами 2-го и 3-го баталионов и метким огнем 4-й легкой батареи 17-й артиллерийской бригады, подполковника Кондратьева. Сам Канробер был легко ранен в плечо осколком гранаты. Командир 7-го линейного полка Тройю (Troyou) убит; многие из офицеров ранены. Как между тем артиллерия Канробера еще не успела взобраться на плато, то, по просьбе его, генерал Боске послал ему в помощь одну из своих батарей. Маршал Сент-Арно, видя затруднительное положение своего правого крыла, разобщенного от прочих войск, поддержал его всеми войсками резервной дивизии генерала Форей: бригада Лурмеля была послана в помощь дивизии Боскё, а бригада Орель-де-Паладина быстро устремилась к высотам, занятым Канробером; артиллерия, высланная в голове обеих бригад, подскакав к берегу, перешла через реку в брод, причем канонеры, по пояс в воде, подвигали орудия, взявшись за колеса. По всей вероятности, мы могли бы устоять здесь, если бы заблаговременно были к тому приняты надлежащие меры. Но, к сожалению, в действиях наших войск не было надлежащей связи, и благоприятная для нас минута прошла невозвратно. Около двух часов пополудни, дивизия Канробера, а потом и дивизия принца Наполеона, сильным огнем своих батарей и штуцерных, заставили наше левое крыло отойти за телеграф с большою потерею. Командиры полков: Минского полковник Приходкин и Московского генерал-майор Куртьянов были ранены; большая часть баталионных и ротных командиров убиты или ранены. Тарутинский полк, сообразуясь с движением впереди стоявших войск, также отошел за телеграф. Затем, все наше левое крыло, именно полки: Московский, Минский, Тарутинский и резервные батальоны Брестского и Белостокского полков продолжали отступать, несмотря на то, что на правом фланге первое нападение Англичан было отбито.
В половине второго, войска лорда Раглана также подошли к правому берегу Алмы. Англичане, в развернутом строе, наступали медленно, но стройно, к объятому пламенем селению Бурлюку, между тем как высланные вперед стрелки заняли сады между Бурлюком и Тарханларом. Наши саперы кинулись разорять бурлюкский мост, но не совершенно успели в том. Между тем батарейная № 1 и легкая № 1 батареи 16-й артиллерийской бригады, действуя с господствующих высот, громили картечью Англичан, стоявших на правом берегу. Штуцерные Бородинского и Казанского Великого Князя Михаила Николаевича полков сосредоточили свой огонь на войска, расположенные по обе стороны большой дороги. Неприятельская артиллерия покушалась противодействовать огню наших батарей, но была принуждена прекратить стрельбу. Пехотные дивизии Эвенса и Броуна, понеся значительный урон, получили приказание лечь наземь. Но и там они были поражаемы картечью и пулями штуцерных. Напрасно бригада Кодрингтона (легкой дивизии Броуна) приблизилась к мосту, чтобы, перейдя через реку, броситься на наши батареи; потерпев огромную потерю, Англичане обратились назад и отступили за бурлюкский трактир. Но неприятельские стрелки, скрываясь за каменными оградами садов и в виноградниках, на левом берегу Алмы. страшно вредили нам, и в особенности 1-й и 2-й легким батареям 16-й артиллерийской бригады, стоявшим левее большой дороги. Эти батареи и стоявший позади их Бородинский полк были принуждены отступить. В 3-м часу, английские войска, получив снова приказание наступать, двинулись в двух развернутых линиях, против правого крыла нашей позиции. Эта местность, наиболее доступная, была усилена укреплениями и занята целою половиною дивизии князя Мощанского. Англичане могли бы удобно переправиться в брод между селениями Бурлюком и Тарханларом, где наши войска (Суздальский полк) стояли в расстоянии более полуторы версты от берега реки, либо у Тарханларского трактира, где могли встретить их только две роты 6-го стрелкового батальона. Переправясь здесь, а также ниже моста, где было несколько бродов, Англичане овладели бы эполементом у евпаторийской дороги, в котором стояла батарейная батарея № 1-го 16-й артиллерийской бригады, но они упорно стремились к мосту, и, поражаемые огнем наших батарей, долго не могли переправиться. Наконец пяти английским батальонам удалось перейти на левый берег Алмы. Генерал Кодрингтон тотчас направил их против стоявшей в эполементе батарейной батареи. Для встречи неприятеля, по распоряжению князя были высланы вперед наименее потерпевшие от огня штуцерных 8-й и 4-й батальоны Казанского, Великого Князя Михаила Николаевича, полка, а четырем батальонам Углицкого полка приказано стать за Владимирским полком. 4-й и за ним 8-й баталионы Великого Князя быстро устремились к мосту на встречу Англичанам и заслонили собою батарею, которая, чтобы не стрелять по своим, прекратила весьма действительный картечный огонь; а между тем неприятель, пользуясь превосходством своего огнестрельного оружия, встретил Казанцев пальбою стрелков и развернутого фронта. Командир полка, полковник Селезнев, и оба батальонные командиры были убиты; большая часть офицеров и нижних чинов выбыла из фронта; остатки батальонов, лишась своих начальников, отступали в беспорядке прямо на эполемент. Как только наши солдаты подошли к самому укреплению, то раздались в стороны и батарея тотчас открыла огонь. Но уже было поздно. В голове Англичан, 23-й пехотный полк (Royal Welsch), преследуя по пятам отступавших егерей, появился в расстоянии пистолетного выстрела от нашей батареи; за ним двигались другие неприятельские полки, под личным начальством Кодрингтона. Батарейная № 1-го батарея, оставшись с весьма слабым прикрытием, состоявшим из совершенно расстроенных 3-го и 4-го батальона Казанского полка и из прочих баталионов того же полка, стоявших правее эполемента на открытой местности и весьма ослабленных метким огнем неприятеля, была принуждена отступить. Два наших орудия, одно с подбитым передком и другое, у которого были убиты коренные лошади, не могли быть увезены и достались Англичанам вместе с эполементом. Неприятельское красное знамя появилось на валу батареи. В эту решительную минуту, князь Горчаков двинул к эполементу 1-й и 2-й батальоны Владимирского полка, под личным предводительством начальника подошедшей 16-й пехотной дивизии, генерал-лейтенанта Квицинского. Храбрые Владимирцы, не дав неприятелю времени осмотреться в занятом им укреплении, пошли в штыки сначала без выстрела, но, подойдя близко к эполементу, приостановились, из передних взводов наших колонн было сделано несколько выстрелов, на которые неприятель, отойдя на обращенную в поле сторону вала, отвечал столь же беспорядочною пальбою. Но вслед затем Владимирцы снова пошли в штыки так решительно, что Англичане, не выждав удара, стали быстро отступать к реке, и, устроившись на-скоро, открыли штуцерный огонь и канонаду. Здесь раненый в грудь на вылет пулею командир полка полковник Ковалев, был вынесен с места побоища Владимирского полка поручиком Горбуновым. Между тем, лорд Раглан, переехав в брод через реку ниже бурлюкского моста, направил в помощь Броуну прочие английские дивизии. Князь П.Д. Горчаков, пешком, в простреленной несколькими пулями шинели, лично повел в дело 3-й батальон Владимирского полка и приказал идти за ним 4-му. Но неприятельские войска, выйдя из сферы действия гладкоствольных ружей и подвергаясь выстрелам только горсти Владимирских штуцерных, стали строиться для новой атаки. Чтобы остановить их, необходима была артиллерия, а в эполементе оставалось одно подбитое орудие (другое было увезено Англичанами). Батарейная № 1-го батарея 16-й бригады, по случаю огромной убыли в прислуге и лошадях, не могла вступить в дело. Донские батареи были отправлены в помощь левому крылу. Батарея № 3-го 14-й бригады, стоявшая в эполементе на большой горе, нужна была для обороны этого важного пункта, и, кроме того, чтобы прибыть к эполементу у евпаторийской дороги, не могла спуститься прямо с горы, а должна была сделать значительный объезд; что же касается до батареи № 4-го 14-й бригады, почти бесполезно стоявшей впереди Суздальского полка, то ей также предстоял трудный объезд по дну оврага, в тылу этого полка. Несмотря однако же на малочисленность штуцерных Владимирского полка, которые одни лишь могли поражать неприятеля, строившегося в двухстах шагах впереди реки, Англичане, по собственному их признанно, здесь потерпели весьма чувствительный урон, и особенно легкая дивизия Броуна; в 23-м полку: убиты один полковник, семь обер-офицеров и 43 нижних чинов; ранено пять офицеров и 148 нижних чинов; в 33-м полку: убиты один обер-офицер и 55 нижних чинов; ранены два штаб-офицера, пять обер-офицеров и 188 нижних чинов; в 19-м полку: убиты два обер-офицера и 39 нижних чинов; ранены пять обер-офицеров и 174 нижних чинов; в 95-м полку, дивизии Эванса: убиты шесть обер-офицеров и 45 нижних чинов; ранены один полковник, 11 офицеров и 128 нижних чинов. Для поддержания дивизии Броуна, были направлены против эполемента отборные полки: гвардейские гренадеры, шотландские фузелеры и Cold-stream; сам герцог Кембриджский находился при последнем полку. С нашей стороны, генералы князь Горчаков и Квицинский лично повели в штыки Владимирские батальоны. Увлеченные примером офицеров, шедших в голове колонн, Владимирцы, с криком «ура», частью бросались прямо чрез насыпь эполемента, частью, обежав его с флангов, быстро смыкали ряды на походе. Пораженные ужасом английские баталионы, стоявшие в первой линии, бросились назад к мосту, как вдруг с места, прежде занятого Бородинским полком, загремела канонада в фланг Владимирского полка. По свидетельству Кинглека, это были два английские орудия, которые приказал поставить там сам Раглан, выехавший вперед с своим штабом и очутившийся вблизи наших резервов. Неожиданное действие этих орудий остановило наши наступавшие батальоны, пользуясь чем, Англичане открыли по ним батальный огонь в расстоянии не более ста сажен. Под князем Горчаковым была убита лошадь, но он продолжал пешком приводить в порядок расстроенные боем колонны и направлять их лично в атаку. Его шинель была прострелена несколькими пулями. Все окружавшие его были перебиты. Перекрестный огонь нескольких тысяч штуцерных и французской батареи Туссена (Toussaint), в несколько минут, вырвал из рядов Владимирского полка почти всех офицеров. Ближайшее подкрепление, состоявшее из 4-х батальонов Углицкого полка, находилось в версте от эполемента; Казанский же полк, ослабленный боем, отступил на прежнюю позицию Владимирского полка. В таком безнадежном положении, генерал Квицинский, отведя остатки полка в эполемент, встретил неприятеля пальбою и удерживался против английской гвардии, поддержанной целою дивизией Броуна и огнем французской батареи, двадцать минут. Наконец, видя наступление с обоих флангов нескольких свежих английских батальонов и подвергаясь явной опасности быть отрезанным, генерал Квицинский приказал Владимирскому полку отступать, подкрепив цепь и поручив прикрывать с нею отступление поручику Брестовскому. Едва лишь успел Квицинский сделать эти распоряжения, как под ним была убита лошадь, и вслед затем он ранен пулею в ногу. Уже на носилках из ружей, отдал он последнее приказание Брестовскому ускорить отступление, указав на обходившие Владимирцев с обоих флангов английские войска. В это время, другая пуля раздробила ему левую руку и ребро. Так оставил место побоища Квицинский — истый рыцарь без страха и упрека. Владимирский полк вышел из боя всего с 2-мя штаб-офицерами и 9-ю обер-офицерами; убыль же нижних чинов оказалась так велика, что полк был рассчитан в один батальон 4-х-ротного состава. Суздальский полк также начал отступать, а вслед затем и Углицкий полк, прикрыв остатки Владимирского и Великого Князя Михаила Павловича полков, стал подыматься в гору, по дороге, пролегавшей за его правым флангом. Неприятель между тем успел взвезти на вершину большой горы батарею Турнера и открыл по отступавшим войскам канонаду и штуцерный огонь, от которых Углицкий полк, до того времени потерпевший незначительный урон, от случайно попавших в него штуцерных пуль, потерял более ста человек. Одновременно с отступлением нашего правого крыла, войска левого крыла отступали вдоль долины Улюкол и уже находились за деревнею Аджи-Булат. Чтобы занять интервал, образовавшийся в центре, и прикрыть общее отступление, начальник артиллерии в Крыму, генерал-майор Кишинский, поставил, под прикрытием Волынского полка, на небольшой высоте, несколько назади бывшей позиции главного резерва, три наименее пострадавшие батареи: конно-легкую № 12-го и легкие № 3-го и 4-го 14-й артиллерийской бригады, всего 24 орудия. Правее их построилась развернутым фронтом гусарская бригада, а еще правее стали казаки. Союзные войска, подойдя к позиции, занятой нашим арриергардом, остановились и прекратили преследование. Кавалерия лорда Кардигана сначала была выдвинута вперед и захватила несколько человек в плен; но Раглан, желая сохранить свою малочисленную кавалерию, приказал ей обратиться назад и прикрывать пешие батареи. Получив это приказание, лорд Лукан отошел к артиллерии, отпустив всех захваченных им пленных. Некоторые приписывают бездействие Англичан после одержанной Союзниками победы ослаблению их армии холерою и другими болезнями. Французы также не преследовали нашу армию, как по неимению в достаточном числе кавалерии, так по утомлению войск и незнанию края; главною же причиною нерешительности действий Союзников после занятия ими нашей позиции, без сомнения, было упорное сопротивление русских войск и потери, понесенные в сражении на Алме. К тому же, болезнь маршала Сент-Арно не позволяла ему лично распоряжаться действиями вверенных ему войск, а начальник его штаба, генерал Мартенпрей, не осмелился взять на себя ответственности преследования армии на местности, совершенно ему неизвестной. Отступление было исполнено без всякой суеты, в совершенном порядке; только один из полков (Углицкий), по недоразумению, пустился было беглым шагом, но тотчас остановился, как только настигший его князь Мощанский приказал остановить полк и продолжать отступление с музыкою. Сражение окончилось в половине пятого часа, а войска собрались за рекою Качею уже к ночи. Неприятельская же армия провела ночь на позиции, прежде занимаемой нашими войсками, и оставалась на месте двое суток. В сражении на Алме урон наш простирался до 5,709 человек. урон Союзной армии вообще простирался до 3,353-х человек
Глава 5 Мышеловка насторожена Пока защитники Севастополя, руководимые Тотлебеном, работали денно и нощно, усиливая и возводя вновь укрепления на Северной стороне и в дефиле, ведущем к Маккензиевым высотам, в полуторв верстах от линии железной дороги, Союзные военачальники теряли время в прениях о дальнейших действиях. Раглан полагал, что «как вся экспедиция была предпринята без точных, положительных сведений о силах и средствах неприятеля, и имела характер нечаянного вторжения в страну, то надлежало, пользуясь победою на Алме, довершить одержанный успех решительным и быстрым взятием Северного укрепления». На основании таких соображений, Раглан предложил маршалу Сент-Арно «немедленно идти к Бельбеку, переправиться через эту речку и атаковать Северный форт». Но маршал отклонил предложение английского полководца и остался на Алме, отговариваясь чрезвычайною усталостью войск. Впоследствии французские историки Восточной войны оправдывали маршала, приводя многие причины его бездействия: совершенное незнание края, служившего театром войны; отступление в порядке и без большого урона русской армии, со всею находившеюся при ней артиллериею; потери, понесенные Союзниками в сражении на Алме; недостаток в кавалерии; неимение обозов; необходимость призрения раненых; трудность согласить действия французской и английской армий. По-видимому, главною из всех этих причин была последняя. Лорд Раглан, полагая, что маршал не приступал к дальнейшим действиям из опасения штурмовать Северное укрепление, составил другой план, состоявший в том, чтобы атаковать Севастополь с юга. Так пишет уважаемый английский историк Кинглек; но в журнале маршала Сент-Арно положительно сказано, что он, намереваясь предпринять переход на южную сторону Севастополя, выжидал согласия Англичан на это движение. Впрочем, как бы ни было, такой переход замедлил действия Союзников, которым, предприняв его, надлежало принять меры для отправки на суда больных и раненых, не оставляя их на Алме, отдельно от армии. Французы успели убрать своих раненых в продолжении одних суток; Англичанам же предстояло несравненно более затруднений, при полуторном числе раненых, да и переносить их с места битвы к берегу пришлось гораздо далее: все это задержало Союзников на Алме до утра 11-го сентября и подало маршалу Сент-Арно повод жаловаться на медленность английских войск. «Англичане все еще не готовы —писал он — и не позволяют мне тронуться с места, точно также как у Бальчика, как у Старого форта. Правда, что у них больше раненых и что они далее от моря. Какая медленность в их движениях! Возможно ли так вести войну? Время стоит прекрасное, и я не пользуюсь им. Выхожу из себя». 11-го, в семь часов утра, Союзная армия двинулась к речке Каче; солдаты имели при себе семидневный запас продовольствия. Часть войск перешла через речку в брод; остальные, вместе с артиллерией и походным лазаретом, двигались по мосту. После ночлега на Каче, Союзники предполагали переправиться через Бельбек и все еще имели намерение атаковать Северное укрепление. Маршал Сент-Арно, получа, утром 12-го, сведения о расположении сильной русской батареи на левом фланге Северной позиции и о наличии линии укреплений у Бельбека с сильной артиллерией, лишавшей Союзную армию возможности быстрого продвижения в условиях сложной местности, невозможности при нападении на Севастополь в этом положении содействия флота, сперва отложил, а потом и вовсе отменил нападение с северной стороны. Бельбекские укрепления, с восточной, приморской стороны (три батареи и пять небольших редутов с двумя линиями окопов) лишали армию Коалиции возможности вести прямую атаку на Северную сторону Севастополя, и оставляли возможность идти вдоль реки Бельбек, обходя склоны Маккензиевых высот по восточным их склонам. Представлялась возможность для армии развернуться в направлении Бахчисарая, но это уже прямо противоречило основной поставленной цели и не позволяло оставлять тылы без надлежащего обеспечения, а армию ставило под угрозу потери коммуникаций. На Бельбекских позициях размещалась 21 пехотная дивизия 2 корпуса Северной армии (переброшена в марте-мае). Вторая дивизия корпуса - 22 и артиллерийская бригада занамали позиции на Маккензиевых высотах, на позициях,позволявших сосредоточить огонь с фронта и с правого фланга, оттесняя неприятеля под огонь укреплений Бельбека. В случае же поворота вражеской армии в сторону Бахчисарая, то это направление прикрывалось 31 пехотной дивизией 3 корпуса и артиллерийской бригадой. 32 дивизия составляла резерв и находилась на линии укреплений у Черной речки.Тамже приводили себя в порядок и принявшие бой на Альме подразделения. В Симферополе находилась 421 бригада 41 дивизии с артиллерийской бригадой. Имелись в распоряжении командующего и два бронепоезда. На Бельбекской позиции, кроме штатных огневых средств были установлены 6 36-фнт., 12 24-фнт., 12 пудовых единорогов и 12 пудовых мортир. На Маккензиевских позициях установили 6 24фнт., 18 18-фнт. орудий и 24 ½ пуд. единорога. Бахчисарай прикрывался 7 батареями с установленными на них 6 36-фнт., 12 24-фнт., 6 18-фнт. орудиями и 12 1-пуд. единорогами. Маккензиевые позиции позволяли держать под огнём значительную часть дефиле, доступную для движения к Бахчисараю. Лорд Раглан оставался при своем прежнем мнении, однако же, уступая желанию французского главнокомандующего, согласился обойти Севастополь, овладеть Балаклавою и повести атаку с юга. Фланговое движение с северной на южную сторону Севастополя представляло много затруднений и опасностей: надлежало направиться по незнакомой, лесистой, весьма пересеченной местности, причем Союзники могли встретиться с русскою армией и быть принуждены пролагать себе дальнейший путь к морю оружием; затем предстояло им занять крутые высоты Сапун-горы, не овладев коими нельзя было приступить к атаке южных укреплений Севастополя. почти совершенно им неизвестных. Но, после отказа Французов атаковать Северный форт, Раглану оставалось только принять предложение маршала Сент-Арно, либо отказаться от дальнейших действий. К тому же, инженер-генерал Бургоэн, старый, опытный воин, удостоенный совершенным доверием британского полководца, также советовал атаковать Севастополь с южной стороны, полагая, что: во 1-х, вместо позиции, сильной местностью и небольшой протяжением, обороняемой укреплениями «Константиновского форта» — прочной постройки, Русским придется защищать на южной стороне весьма длинную линию, изрезанную глубокими балками и, по всем имеющимся сведениям, весьма плохо укрепленную; во 2-х, как Союзные войска двигаются с севера, то нападение с южной стороны будет неожиданно; в 3-х, овладение «Константиновским фортом» (Северным укреплением) не доставит взятия важных военных сооружений, устроенных на южной стороне бухты; в 4-х, судя по имеющимся картам, можно вывести заключение, что между Балаклавою и долиною речки Черной есть позиция, которая, по обширности своей, не может быть занята войсками севастопольского гарнизона и послужит для выгодного расположения Союзной армии; в 5-х, сообщение с флотом, базою Союзных войск, может быть устроено надежнее и удобнее, заняв Балаклаву и Херсонесские бухты, нежели вдоль открытого берега к северу от Севастополя, и в особенности проложив хорошие дороги от Балаклавы и прочих бухт к месту расположения армии, для сообщения с флотом, который, одновременно с фланговым движением армии, перейдет к югу от Севастополя. Хотя Сент-Арно, еще находясь на поле сражения в долине Алмы, одобрил движение на южную сторону Севастополя, однако же решился исполнить его не прежде 12-го сентября, в то время уже, когда, к вечеру этого дня, авангард Союзной армии расположился на высотах левого берега Бельбека по дороге к Инкерману (15). Вице-адмирал Корнилов, ожидая на следующий день, 13-го сентября, нападения на северную сторону, счел нужным, для прикрытия войск — на случай отступления за Сухую балку — поставить пароходы: Бессарабия. Одесса, Громоносец и Эльборус у северной пристани, а Херсонес, Грозный, Владимир и Крым возле батареи № 4-го. Окончив все свои приготовления, Корнилов писал: «Вчера неприятель дневал за Бельбеком; наша армия снялась ему во фланг, по высотам инкерманским. Я взял на себя защиту Северной стороны и теперь поселился в домике Меншикова у № 4-го. У меня 10,000 наших моряков, взятых с кораблей. Укрепления в надежном виде, и я, если армия сделает свое, надеюсь отдуться. Берег этот, кроме войска, защищается кораблями и пароходами; с моря же мы недосягаемы».... Между тем, еще в ночи с 11-го на 12-е число сентября, авангард войск князя Мощанского, в числе около 13 тысяч человек, под начальством генерал-майора Жабокритского, прибывшего с небольшим отрядом с восточной части Крыма, выступил с Куликова поля к хутору Мекензи, (Меккензиевская позиция)откуда, по окончании варки пищи, ему назначено было идти к деревне Отаркой (фланг Бахчисарайской позиции) 12-го, в 4 часа пополудни; по следам авангарда, должен был двинуться генерал Кирьяков с 17-ю пехотною дивизиею, а за ним приказано следовать князю Петру Дмитр. Горчакову с остальными войсками. Обозы, большею частью, были отправлены в Севастополь. При движении на хутор Мекензи, наши войска тянулись в одной колонне, в расстоянии не далее 4-х верст от неприятельских аванпостов, так что, в ночи с 12-го на 18-е, нам ясны были видны огни бивуаков Союзной армии. Князь Мощанский, направя свои войска по единственному пути, выходящему на бахчисарайскую большую дорогу, не имел возможности прикрыть свое движение с фланга особым отрядом и фактически во второй раз служил наживкой для неприятеля – война достаточно жестокое дело, и потому должен был, избегая встречи с неприятелем, совершить фланговый марш скрытно, со всевозможною быстротою. Но генерал Кирьяков, следовавший за авангардом в голове прочих войск, сбился с дороги, потерял много времени и замедлил движение колонны князя Горчакова. С прибытием наших главных сил к селению Черкес-Кермен (верстах в 3-х от хутора Мекензи), авангард двинулся с привала у Мекензи к Отаркой, а Кирьяков, в третьем часу пополуночи, выступил за ним вслед, подошел на рассвете 13-го к Отаркой, и, сделав там получасовой привал, по недоразумению, опередил авангард и. перейдя Качу, расположился на высотах правого берега этой речки. Войска же князя Горчакова, после привала у Черкес-Кермена, перешли; утром 18-го, к Отаркой и расположились верстах в 15-ти от Северного укрепления. Князь Мощанский, узнав, что генерал Кирьяков, без приказания, ушел на Качу, приказал ему возвратиться к Отаркой и примкнуть к главным силам. Войска этого отряда. двигавшиеся с небольшими привалами, в течение 11-го числа, всей ночи с 12-го на 18-е число и во весь следующий день, прошли до 80-ти верст. В тот же день, около 8-ми часов утра, Союзная армия двинулась из долины Бельбека к хутору Мекензи, откуда предположено было идти далее, в долину реки Черной. Войска тронулись с биваков эшелонами с левого фланга, и потому Англичане шли впереди. По достижении леса, чрез который вела дорога к Мекензи, Раглан, по усилившейся болезни маршала Сент-Арно, сделавшись на время единственным распорядителем действий, предоставил дорогу для движения кавалерии и артиллерии и направил пехоту чрез лес, в стороне от дороги, (как уверяет Кинглек), с пособием бусоли. Солдаты разбрелись в беспорядке, грабя и опустошая дома, встречавшиеся на марше. Сам маршал, уже на одре смерти, писал к своей жене, что «она получит маленький столик, принадлежавший княгине (?) Бибиковой, на память о Крымской войне». По выходе из леса, близ хутора Мекензи, кавалерия Раглана внезапно наткнулась на часть нашего обоза, следовавшую в хвосте колонны князя Горчакова, под прикрытием Черноморского линейного батальона, и захватила 25 повозок. При подходе к хутору, союзные колонны весьма сблизились и частично даже перемешались с обозами. После наведения некоторого порядка и начала движения головные войска Союзной армии, утомленные трудным движением по весьма закрытой и пересеченной местности, при совершенном недостатке в хорошей воде, достигли наших Маккензиевых позиций и были обстреляны хорошо направленными выстрелами, перешедшими в батальную канонаду (частая стрельба). После восстановления порядка и отступления, войска коалиции попытались атакой взять укрепления. Подпущенные на 400 шагов батальонв были обстреляны гранатами и картечью. Свою лепту внесли и востаточно точные и частые залпы ракетных установок. Попытка англичан устроить оборонительную линию не удалась из-за значительного превосходства русских частей в артиллерии. Отошедшие нглийские и французские дивизии, наскоро приведя себя в поядок, попытались пройти через Бельбек в направлении Севастополя, но вновь попали под расстрел сильной артиллерии. В некотором беспорядке вспомогательных частей и при достойном уважения стойкости и храбрости пехоты, неприятель вышел из сферы действия артиллерии. В этом сражении у французских и английских солдат уже не было никакого преимущества в ружейном огне, наоборот – преимущество в скорострельности перешло к русским стрелкам, при сравнявшейся дальности стрельбы. Немалое значение на скорость и точность стрельбы оказывали хорошие прикрытия , из которых и велась стрельба. Неприятель, построившись ждал решающей атаки. Но её не последовало. Ещё одна попытка нерешительной атаки прервалась после третьего залпа батарейных орудий. У союзников не имелось возможности совершать маневры или проводить фланговое наступление. Ещё было подбито в пером этапе боя значительное количество орудий. Часть из них нашим войскам удалось захватить. Уже в сумерках, неприятелм вернулись на свой бивуак на Каче. Ночь была неспокойной: несколько раз били тревогу и отражали наскоки казачьих разъездов. Маршал Сент-Арно, изнуренный сильнейшими припадками холеры, сдал в ту же ночь начальство над войсками генералу Канроберу. Утром 14-го, войска Союзников отошли к Альме. В сражении Англичане потеряли около 700 человек убитыми, 837 ранеными, 121 – пленными. Французы потеряли примерно столько же. Лошадей кавалерии практически не осталось, и потери кавалеристов были высокими. Французы, переправясь через Альму по мостам, построенным саперами, расположились в быстро построенном лагере; Англичане, выйдя к побережью, немедленно начали обмениваться сигналами с дозорными кораблями. Обменявшись мнениями, командующие пришли к выводу о необходимости действий против Севастополя с максимально возможно коротким плечом снабжения. Для этого оставался один путь – взятие Балаклавы и атака на Севастополь с юга. В первую очередь решили провести амбаркацию Английского корпуса, с последующей его высадкой в Балаклаве. Правильность подобных действий подтверждали известия о пустынности Балаклавы: обнаруживали только конные дозоры. Высадившиеся на шлюпках солдаты морской пехоты фактически заняли бухту с поселком. После короткого боя с греками-добровольцами была захвачена и старинная башня-развалина, остаток древнего генуэзского укрепления. - Лорд, вероятно русские смогли перебросить орудия с батарей для защиты своих путей снабжения. При значительном ослаблении береговой обороны и оголении южной оборонительной линии. -В таком случае, нам просто необходимо держать здесь, на побережье часть сил для создания угрозы русским в отношении их тылов. Самих по себе турок будет совершенно недостаточно. - Жаль, генерал, что Ваша идея о десанте на Херсон трудноосуществима. Слишком много мелководья, корабли не смогут применять артиллерию. Мелкосидящих канонерок у нас нет. Да и перед Херсоном, у Днепра множество болот и низин. Через Днепр придется переправляться, а это уже очень серьёзное предприятие. - Будем требовать у наших Правительств… 20 сентября первый эшелон Английских войск, снятых с негостеприимного побережья Тавриды, высадился в Балаклаве. В Европе активно занимались обсуждением новостей и азартно спорили, пытаясь предсказать последующие события. Из России не сообщалось ничего, что не было бы известным по выпускам газет в Европе. Для усиления десантной армии было решено перебросить ещё 60 000 французов и 20 000 англичан. Османская империя посылала дополнительно 30 000 солдат. Под нажимом Франции итальянцы решились переправить на Черное море 15 000 карабинеров.
- этот сайт по картам старым мне больше всего понравился.
В тексте, географические точки даны для примерного ориентирования, точная привязка различных укреплений и движений на суше требует много времени для точности. Поэтому суша - с известной долей воьностей, пусть и география будет АИ. :-)) По десанту на Херсон - Каховку в районе скадовск- тендра есть проблемы по поиску описаний берега и местности, но примерно - по картам: очень много отмелей, берег Днепра низкий и болотистый. Т.е. десант в этот район в общем невозможен, большими силами, по крайней мере. М.б. пойдут через перекоп неприятели, раздумывают.
Ещё: Основные источники: собирал по ссылкам, некоторые в "ленинке" просматривал, но для заинтересовавшихся - П. Бабенчиков. Атака Севастополя англо-французским флотом в 1854 г., СПб., 1870 Морской сборник, 1854-56 гг. Bazancourt. L’expedition de Crimee. La marine francaise dans la mer Noire et la Baltique, t.1-2, Paris, 1858 L. Guerin. Histoire de la derniere guerre de Russie, t.1-2, Paris, 1858 A.W. Kinglake. The Invasion of the Crimea. V. 6, Lpz., 1868 G.B. Earp. The History of the Baltic Campaign of 1854. London, 1857 Clowes, Laird. The Royal Navy. A History, v. 6, London 1903 Russian War, 1854. Baltic and Black Sea. Ed. By D. Bonner-Smith and A.C. Dewar, London 1943 (Public. of the Navy Records Society, v. 83) Russian War, 1855. Baltic office. correspondence. Ed. By D. Bonner-Smith, London, 1944 (Public. of the Navy Records Society, v. 84) Russian War, 1855. Black Sea, London 1945 (Public. of the NRS, v. 85) Journal of the Royal United Service Institute, London, 1854-56 Moniteur, Paris, 1854-55 A. Marrouin, Histoire medicale de la flotte francaise, Paris 1861 H. Vigneron, Precis critique et militaire de la guerre d’Orient, Paris, 1858
Отправлено: 08.12.11 19:57. Заголовок: Часть 6 Гроза. Глава..
Часть 6 Гроза. Глава 1 Осада (Начало осады.) Скрытый текст
Часть 6 Гроза
Глава 1 Осада
Борт флагманского корабля «Британия» - Проходите, проходите в салон, мой дорогой Адольфус. Господа! Представляю Вам Кэптэна Слейда. Некоторые из нас уже давно с ним знакомы. Представляет наши интересы в Османском флоте ещё с 1830 года. Сейчас он – «мусави» (советника командования, с 1849 г.) был сперва в эскадре капудан-паши на фрегате «Нусретие», но затем этот фрегат включили в состав эскадры Кайзерли Ахмет-паши, с которой он и выходил в море. - Что новенького Вы нам можете поведать? - Если ваш корабль задержится немного, можно организовать неплохую охоту. При позволении капитана «Джо» (сэр Джон Хэй, командир корабля), и – несомненно с приглашением адмирала. - что же, это неплохое предложение. Пока будет грузиться вторая волна десанта, как раз и останется время для развлечений и прогулок. - А что говорят во дворце у Султана? - Всех тонкостей знать невозможно. Но, по моему мнению, Султан стремился непременно добиться унижения Николая. Принятие Венской ноты и эта война не способствует улучшению дел Турции, но эти события играют весьма благоприятную роль для нашей Англии. Как и Синоп. Русские показали всем, что качество их моряков не ухудшилось со времен Наварина, при несколько меньшем количестве пароходов. Осман-паша возражал против посылки эскадры в Синоп, или – в случае выхода эскадры, просил усилить её линкорами. Наш посол, сэр Редклиф, отсоветовал. Политика. - Да. Русские красиво разыграли первую партию. Был бы Синоп, или не было бы Синопа, наши суда также стояли перед Севастополем . Но почему они не атаковали наши караваны? - Вы полагаете, что было бы легко перехватить караван, вышедший из Босфора к Варне? Не зная точного маршрута, времени и скорости движения. При неизвестной силе конвоя. - Но ведь они могли атаковать при высадке, у Евпатории! - И с каким результатом? Отбросим такие важные моменты, как вышеперечисленные. Появляются следующие: место высадки, состояние ветра и в меньшей степени, волнение моря. Ведь у Черноморского флота нет винтовых линкоров, даже винтовых фрегатов нет. - Но ведь против нас мог сыграть такой фактор, как наличие пехоты и артиллерии с запасами на кораблях. И даже иногда – лошади! Все засмеялись. Да, было забавное путешествие. И все в большей или меньшей степени, надеялись или опасались – в зависимости от возраста и должности, появления вражеских кораблей. - Наш второй лейтенант готов всех потопить! - Русские могли помешать высадке запасов. Но к этому моменту у нас были уже полностью боеспособные корабли. И вовсе не были наши корабли с десантом беззащитны, да: уменьшалось удобство пользования артиллерией, сложнее маневрировать. Так ведь в бою на больших дистанциях, а иначе – для чего нам сближаться, попаданий немного. Наши корабли, в отличие от французских, были с десантом в 400-600 человек, а 6 кораблей его не имели совсем. И ещё в нашем распоряжении были 3 паровых линкора и множество пароходов и пароходо-фрегатов. И систему дозора сбрасывать со счетов не надо. Вспомните, на прошлых маневрах в Канале, адмирал Гамильтон сказал, что один паровой корабль может заменить два-три парусных. - Несомненно, споры по этим вопросам будут, также как и последующие предложения по тактике паровых кораблей, по системе командования. - Теперь путь на Балаклаву. -Да, лорду Раглану очень повезло в том, что наша 4-я дивизия не высаживалась у Евпатории, и после Меккензиевской неудачи, он смог быстро воспользоваться упущением русских в отказе от обороны Балаклавы и занять её. - Возможно, что отказ русских от защиты бухт – это следствие малого количества войск у них. А в неудаче виновны союзники – французы. После Альмы почувствовали азарт и попали в засаду. И ладно бы если только сами… - Засады: это как баня и водка. Национальный особенный вид спорта русских. Или сами, или кого-нибудь! - Ха-ха-ха. Ха-ха !!! - И последняя новость! После Альминского сражения в Севастополе воцарилось состояние, близкое к панике, как нам сообщают местные друзья, помощники и некоторые перебежчики. Начали формироваться морские команды для берега, понтонами пытались загородить вход в бухту, сбрасывали орудия с секторов батарей, обращенных на внутреннюю часть рейда. И самое главное! Они затопили несколько линейных кораблей. По слухам – даже не сняв с них запасов и орудий. - Вот это новость, так новость! Всё, Русский флот можно смело вычеркивать из списка действующих фигур. Жаль, что мы не смогли купить росиянских правителей. Пока не смогли. - И тем не менее, не следует преувеличивать слухи и преуменьшать возможности оставшихся суден и моряков. Для нас является хорошим предзнаменованием пассивность русских, но это вовсе не значит, что это незначительные противники.
Неожиданным и весьма неприятным известием для высадившихся войск стало обнаружение на линии Федюхиных высот, по Сапун-горе и от Куликова поля к Стрелецкой бухте линий укреплений и батарей. Во исполнении заранее составленных планов, с мая 1852 года, начато постройкой второй линии, ближней к городу, укреплений. Возводимые укрепления получили наименования по местностям, названиям работающих команд и по фамилиям начальствующих лиц, командующих участками или батареями. Укрепления второй линии были предназначены для сохранения и размещения резервов, поэтому названия укреплений повторялись, с добавлением к упоминаемому месту определения линии – «передовая». Небольшое предполье было оборудовано перед обеими линиями. Впереди редута № 1-го (Шварца), а также 4-го и 3-го бастионов, в расстоянии 50-ти шагов, было заложено по шести, а впереди Малахова кургана девять каменометных фугасов, и впереди их, в расстоянии 25-ти шагов, устроены засеки. Большая протяженность передовой позиции определяла большое значение способности действовать артиллерией в различных направлениях. Промежутки между укреплениями прикрывались траншеями в несколько рядов. Ко всем укреплениям проведены были или проводились подходные траншеи и дороги, прокладываемые, по возможности, скрытно для наблюдения со стороны Балаклавы. Союзная армия к 27-му сентября состояла в числе: 28-ми тысяч Французов, (кроме прибывшей вскоре из Варны 5-й дивизии генерала Левальяна с двумя кавалерийскими полками, в числе до 13-ти тысяч человек), 20-ти тысяч Англичан и 6-ти тысяч Турок. Всего же 67-ми тысяч человек. В лагере у Евпатории оставались 10 000 турецких войск и 15 000 французов под началом назначенного в ноябре командующим генерала Левальяна. Во вторую очередь десанта, к ноябрю, было перевезено двумя волнами 40 000 французской пехоты, 20 000 англичан, 20 000 турок и 10 000 итальянцев Сардинского королевства. Запасы были ограничены: продовольствия на 3 недели, дров и других припасов, необходимых для жизни на войне – на один месяц. В Галлиполи, в перевалочном лагере готовился следующий эшелон транспортов, уже преимущественно с запасами. 27-го сентября, Союзники произвели в первый раз рекогносцировку наших укреплений Южной стороны, с тою целью, чтобы решить вопрос: надлежало ли немедленно повести штурм, или приступить к постепенной осаде города? На основании этой рекогносцировки, пылкий, решительный Лайонс предложил неотлагательно штурмовать Севастополь и сам Раглан склонялся в пользу его мнения. И действительно — многие обстоятельства, по-видимому, указывали необходимость такого способа действий: Союзники знали об отсутствии князя Мощанскаго с главными силами армии; укрепления Южной стороны очевидно были слабы и не окончены; множество людей, на них толпившихся, обнаруживало и крайне опасное положение гарнизона, и чрезвычайные усилия его, которые могли впоследствии затруднить овладение городом. Но английский инженер, генерал Бургоэн, предпочитал ведение правильной осады. По его мнению: «Хотя укрепления, прикрывающие город, сами по себе совсем не сильны, однако же они хорошо расположены и вооружены орудиями больших калибров; фланги оборонительной линии неприступны. Все балки, спускающиеся в город и предместье (Корабельную слободу), обстреливаются продольным огнем батарей и кораблей. Атакующий должен наступать по одной, либо по нескольким промежуточным высотам; удобнейшие к тому три высоты сильно обороняются: первая — Мачтовым бастионом (****), вторая — Большим редантом (*****), третья — Белою башнею (******). Войскам нашим придется двигаться под огнем русских батареи на протяжении около двух верст, причем колонны, разобщенные глубокими оврагами, будут лишены возможности подавать одна другой взаимную помощь. По всей вероятности, гарнизон Севастополя, вместе с моряками, простирается от 25-ти до 30-ти тысяч человек; а в расстоянии одного перехода расположен Мощанский с армией, которая может направиться нам во фланг и в тыл и атаковать нас в то время, когда мы пойдем на штурм. Для нападения на укрепленную позицию, обороняемую 25-ю тысячами человек, и для охранения нас с тыла, мы имеем не более 50-ти тыс. человек и в случае неудачи будем опрокинуты к морю. В таких обстоятельствах, решиться на штурм — было бы непростительно, почти преступно». По свидетельству Кинглека, эти доводы не убедили лорда Раглана в необходимости правильной осады. 29-го сентября, Союзники вторично произвели рекогносцировку, и в тот же день английский главнокомандующий предложил генералу Канроберу штурмовать город. Канробер сперва не дал решительного ответа, а потом поставил на вид генералам, участвовавшим в совещании, опасность, угрожавшую Союзникам со стороны армии князя Мощанского, и потери, которым подвергались атакующие войска, штурмуя укрепления, прежде нежели будет ослаблен огонь их орудий. Затем перешел он к изложению другого способа действий — правильной осады. Предусмотрительность Союзных правительств — сказал он — снабдила нас превосходными осадными парками, пользуясь коими, можем погасить огонь севастопольских укреплений и облегчить войскам занятие города без значительного урона. После этого отзыва, Союзники решились вести правильную осаду, или, по крайней мере, не прежде штурмовать Севастополь, как ослабив огонь наших укреплений. 30-го сентября, 3-я и 4-я французские дивизии, под общим начальством генерала Форе, расположились между Круглою балкою и Стрелецкою бухтою, в расстоянии от 3 ½-х до 5-и верст от Севастополя, фронтом к бастионам: 4-му, 5-му, 6-му и 7-му; позади бараков стали парки, артиллерийский и инженерный, а еще более назади, за правым флангом, находилась главная квартира генерала Канробера. Правее Французов, от Сарандинакиной балки до Черной речки, расположилась английская армия, в расстоянии от 3-х до 3 ½ верст от наших укреплений: на левом фланге — 3-я дивизия Ингленда; в центре — 4-я дивизия Каткарта и легкая Броуна; на правом фланге, занимая подножья склонов Сапун-горы, против развалин Инкермана — 2-я дивизия Леси-Эванса; за легкою дивизией стояли парки, 1-я дивизия герцога Кембриджского и кавалерия. Остальные две французские дивизии (1-я и 2-я), под общим начальством генерала Боске, и турецкая дивизия составили обсервационный корпус, расположенный перед обрывами Сапун-горы, фронтом к Балаклаве и Федюхиным высотам. Этот корпус должен был охранять осадную армию от нападения со стороны Черной речки. Французские войска получали жизненные и боевые запасы из Камышевой и Казачьей бухт, а войска английские — из Балаклавы. Между тем на южных оборонительных линиях кипела работа. По приказанию Корнилова, были предоставлены в распоряжение подполковника Тотлебена все морские запасы доков и порта; с кораблей повезли на батареи: пушки, снаряды, цистерны. Все кинулось к бастионам; многие из женщин копали и носили землю; другие снабжали своих мужей и братьев водою и пищею; даже дети таскали лопаты; у кого была лошадь, тот отправлялся с нею на позицию возить снаряды и землю; матросы передвигали тяжелые морские орудия; с рассвета до ночи работали на батареях от пяти до шести тысяч человек; другие сменяли их на всю ночь. Руководимые Тотлебеном и сподвижниками его, инженерами, моряки и пехотинцы соперничали между собою в усердии. Защитники Севастополя были достойными исполнителями славного дела. В продолжение нескольких дней, южные линии окрепли, усилилась новыми постройками. Преимущественно работы велись на внутренней линии. Саму же передовую позицию заняли подразделения 31 и 33 дивизий с артиллерийскими бригадами. Но батареи передовой позиции заполнялись морскими командами и вооружались пушками, снятыми с кораблей. Спешно улучшались рокады и расчищались места установок для летучих батарей. Во многом облегчали работу землекопательные и транспортные тяговые устройства, паровые лебёдки, краны и эскаваторы. Корнилов разрешил разоружить три старых линкора: Силистрия, Уриил, Селафаил и затопить в строго назначенных местах, на виду у неприятельских дозоров. Совет, проведённый на борту флагманского корабля «Двенадцать Апостолов» внёс некоторое успокоение в мысли морских начальников: Корнилов сообщил о прямом запрете Императора «Пока запрещаю выходить в бой, корабли держать готовыми к выходу в суточный срок. Участвовать в работах по вооружению и строительству батарей. Не смущаться временной балтийской потерей Бомарзунда». Корнилов известил, что вход на рейд надежно защищен притопленными понтонами и крановыми основаниями, летом приведенными из Азовского моря. Часть из этих понтонов снабжена зарядами и может быть применена в качестве стационарных брандеров. Это сообщение, равно как и извещение о подходе 2 и 3 пехотных корпусов, принесло весьма заметное успокоение и уменьшило напряженность командиров. Обширность позиции кругом южной стороны Севастополя и ежечасное ожидание штурма не дозволяли и думать о прикрытии города укреплениями долговременной профили, кроме уже ранее построенных редутов и казематных батарей. В таких обстоятельствах, все внимание главного распорядителя инженерных работ, полковника Тотлебена, обратилось на извлечение в скорейшее время всей пользы, которую могли доставить средства флота, почти утратившего свое прямое назначение. С этою целью, Тотлебен приступил к усиленно оборонительной линии на следующих началах: избрать кратчайшую и ближайшую к городу позицию; на главных пунктах ее выставить взятую с флота сильную артиллерию, а в промежутках между ними расположит отдельные батареи и траншеи для ружейной обороны, чтобы обстреливать, по возможности, все доступы к городу. Как в ожидании штурма надлежало быть немедленно в готовности к отпору атакующего, то укреплениям сначала давалась профиль, охранявшая прислугу орудий только от огня полевой артиллерии, а усиление профили батарей и устройство разного рода преград откладывались до более благоприятного времени. Вообще же работы были предприняты одновременно на всех пунктах оборонительной линии, чтобы не оставить ни одного из них без защиты, и производились с таким расчетом, чтобы с каждым днем оборона усиливалась необходимейшими работами. Орудия устанавливались при первой возможности действовать из них, иногда даже прежде, нежели построение батарей было окончено. Беспрестанно на укреплениях являлся всадник на вороном коне, указывая пункты, требовавшие усиленной работы. Это был знаменитый инженер, стоявший на страже Севастополя. Для сообщения между Городскою и Корабельною сторонами, был сооружен мост через Южную бухту. В городе и Корабельной Слободке устроены перевязочные пункты. По словам историка одной из держав, тогда враждебных России, в первые шесть дней после появления Союзников под Севастополем — «русская армия удалилась, и о ней не было никакого слуха. Флот стоял неподвижно как бы на мели. Войска, оставленные в небольшом числе на защиту города, состояли из солдат резерва, моряков и рабочих, большею частью не обученных действию на сухом пути. Но все эти люди были единоплеменны, подданные одного государя, исповедывали одну веру, говорили между собою на одном языке, одушевлены были жизнью, страстью, волею могучей нации. И вот почему отсутствие собственной армии, при появлении неприятеля, не повлекло за собою падения Севастополя. Народ твердый и решительный занял пост, оставленный главнокомандующим и его армией. Блистательный фасад обрушился, но за ним высились гранитные стены. Корнилов, с горстью людей различных сословий, но взаимно связанных призывом отечества, имел право сказать, что защита будет русская». Наши войска также получили подкрепления: 1-го октября, подошли к реке Каче два сводных маршевых полка, 2-й уланский и 2-й гусарский, под начальством генерал-лейтенанта Рыжова. На следующий день, вечером, прибыли к армии из отряда генерала-от-кавалерии Хомутова: Бутырский пехотный полк, батарейная № 3-го батарея 17-й артиллерийской бригады, 6-е резервные батальоны Волынского и Минского полков, 2-й резервный линейный Черноморский батальон и две сотни Донского № 53-го полка. В первой половине октября, введена в Севастополь часть армии и все флотские батальоны переформированы в экипажи, после чего для обороны города состояло: 18 пехотных батальонов (не считая сил 3 корпуса), 6 морских экипажей и один саперный баталион, всего же 25 батальонов, в числе до 15-ти тысяч штыков, с 28-ю полевыми орудиями. Это и был, собственно говоря, внутренний гарнизон Севастополя. 2-го октября, Южная оборонительная линия, для большего удобства в управлении войсками, разделена, вместо трех, на четыре отделения: 1-е, от моря до редута № 1 (Шварца) включительно, осталось в заведывании генерал-майора Аслановича; 2-е, от редута Шварца до Пересыпи, поручено вице-адмиралу Новосильскому; 3-е, батареи на Пересыпи и часть линии до Докового оврага контр-адмиралу Панфилову и 4-е, от Докового оврага до рейда — контр-адмиралу Истомину. Начальникам отделений дана была следующая инструкция, учитывавшая, что многие солдаты и матросы не имели возможности обучения по новым уставам и было много устаревшего вооружения: «При наступательном движении неприятеля на Севастополь каждому начальнику линии: 1) Сосредоточить свои войска и придвинуть резервы к тем пунктам, которые угрожаются атакою. Войска при этом, по возможности, расположить скрытно от неприятеля, дабы не подвергнуть их действию его артиллерии. 2) Артиллерия открывает огонь ядрами и гранатами, на таком расстоянии, на котором действительно можно вредить неприятелю, и при приближении его на картечный выстрел ускоряет по возможности пальбу. Для верного действия артиллерии, предварительно, пред каждою батареею, шагами отмерить и определить расстояние до окружающих предметов местности и заметить дальность картечи. 3) Пехота, густо рассыпанная по траншеям в две или более шеренги, с расстояния 300 шагов производит частую пальбу. При этом первая шеренга стреляет чрез бойницы, а прочие заряжают и подают ружья. 4) Если неприятель где либо прорвется чрез нашу траншею, то батальоны, в колоннах к атаке, встречают его штыками. В это же время рассыпанные роты быстро строются в ротные колонны и также ударяют в штыки. Равно и артиллеристы на своих батареях собираются в кучки и отстаивают орудия штыком. 5) При отбитии штурма отнюдь не преследовать неприятеля за линию наших окопов, дабы не закрыть огня нашей артиллерии и пехоты. Прежде рассыпанные роты снова рассыпаются, и производят вслед за неприятелем сильный ружейный огонь. Артиллерия провожает его картечью, а потом ядрами и гранатами». Таким образом, в продолжении двадцати дней с 16-го сентября по 17-го октября, у нас было построено вновь более двадцати батарей; вооружение укреплений увеличилось почти вдвое (с 172-х до 341-го орудия), по числу орудий; в действительности же сделалось несравненно еще сильнее, потому что вновь поставлено на укрепления 206 орудий, почти все больших калибров. Кроме того, для замены подбитых орудий, находилось, позади батарей передовой линии: 3-го, 4-го, 5-го и 6-го бастионов и Малахова кургана, по восьми запасных орудий, 86-ти-фунтового калибра, с прислугою, принадлежностью и снарядами. Для всех длинных орудий назначено иметь на батареях по 150-ти зарядов, в том числе по 30-ти с картечью, для орудий же, фланкирующих рвы, только по 30-ти картечных, а для мортир — по 50-ти с бомбами. Вода на батареях хранилась в корабельных цистернах, врытых в землю. 16-го октября, Французы уже успели построить пять батарей, вооруженных 53-мя орудиями и снабженных значительным количеством зарядов. Англичане готовились действовать из орудий. Из числа батарей, сооруженных Союзниками, французская, стоявшая близ старого генуэзского форта, и две ланкастерские английские были вне главной атаки, в которой могли принять участие только 49 французских орудий на батареях Рудольфовой горы, 41 английское орудие (левая атака, Чапмана), на Зеленой горе, и 26 английских же орудий (правая атака, Гордона), на Воронцовской высоте: всего же 116 орудий. Союзники, надеясь на силу своей артиллерии, предполагали, обезоружив севастопольские укрепления, штурмовать их. При бомбардировании сухопутных батарей, оба главнокомандующие считали необходимым содействие флота, и как на кораблях было весьма небольшое число зарядов (по семидесяти на орудие), то адмиралы предложили, чтобы флот открыл огонь в то время уже, когда осадные батареи ослабят действие севастопольских укреплений. Но оба главнокомандующие настаивали на совокупном действии сухопутной и морской артиллерии. Наконец, на совещании Союзных адмиралов, 15-го октября, было решено, чтобы огонь с сухопутных батарей и кораблей был открыт одновременно, 17-го октября, в 6 ½ часов утра, по сигналу трех бомб пущенных Французами.
Глава 2 Отблески молний - Шанца вызвать в Петербург. Немедленно. В Архангельске дальше губернатор справится, Хрущов-старший. Сообразит и сам покомандует обороной и крейсерками. Нарочным ему – чертежи защитного плота и по телеграфу – краткое описание. В Севастополь передать: тащить и не пущать. Ты только всерьёз не передай такую телеграмму, Леонтий. Просто – быть готовыми, строить, потерей Бомарзунда не смущаться. Воевать умело. Корнилову отдельно, дословно: «На батареи и под выстрелы не лезть. Заниматься работой, руководить сражениями. Ваши знания и ум необходимы России для победы и выполнения планов. При ослушании – лично накажу». Всё. … щелк-щелк, бряк, топ-топ… - Продолжим. Что делать на Балтике предлагаете, Петр Иванович? Может быть, выйти, дозоры погонять английские, как Александр Сергеевич предлагает. - А зачем нам спешить, Государь? Князь и так своим губернаторством в Петербурге многие задачи задал Европе: почему так, не опала-ли. И англичане с французами нас сейчас ждут, в августе Бомарзунд после обстрела недостроенных укреплений взяли, неделю против батальона пехоты и 40 орудий воевали. Жаль, не разрешили мины применить. Постреляют по берегу, купцов нескольких с лодками, контрабандистов поймают и назовут большими барками и транспортами. Осень скоро, во льдах у нас не повоюешь. - А если они на Свеаборг ударят или в Ревеле высадку начнут? С минами рано ещё. Каждый месяц нам на руку. - Скорее всего, высадку произвели бы сразу. Свеаборг отобьется, туда два батарейных плота в дополнение приведено. - Тогда, до свидания, адмирал. Поздравьте Вашу Людмилу Ивановну с днем Ангела. … А что у нас в Армии делается?...
Борт флагманского корабля «Город Париж» (Ville de Paris, 120 пушек, 1100 человек) - Армия приняла решение о бомбардировке Севастополя. Нам предстоит новая работа: обстрел береговых укреплений. Своею стрельбой мы отвлечем силы гарнизона от передовых укреплений. Шарль, Вам, как начальнику штаба, надо составить план действий, уточнить: кто кого буксирует, заменяет, оказывает помощь и прикрывает. Турки будут действовать с нами, На «Махмудие» будет реал-бей (контр-адмирал) Мушавер-паша, поскольку у капудан-паши (адмирал) Ахмет-паши срочные дела в Стамбуле. На «Тишрифие» советник Слейд. - Хорошо, что «Наполеон» успел возвратиться после ремонта машин. Напрягли его, буксировать против течения транспорты, и ветер противный был, весьма сильный. Англичане догадываются о поломках, но помалкивают. - Да, сильный паровой корабль нам не помешает.
В течение ночи с 16-го на 17-е октября, неприятель частью прорезал, частью открыл заложенные земляными мешками амбразуры в устроенных им батареях. Союзные главнокомандующие условились, чтобы в 6½ часов следующего утра, по сигналу трех бомб, пущенных с французской батареи № 3-го, все 126 орудий, стоявших на осадных батареях, открыли огонь; тогда же адмиралы должны были поставить на шпринги свои эскадры и действовать по нашим приморским укреплениям. Но на рассвете 17-го октября, еще прежде, нежели подан был условленный сигнал, Русские, заметя готовность к открытию огня неприятельских батарей, открыли по ним, как и в прежние дни, пальбу, на которую отвечали несколько французских орудий. Когда же Французы, около 7-ми часов утра, подали условленный сигнал тремя бомбами, обоюдная канонада раздалась по всей линии. Несмотря на то, что наши батареи Южной стороны были вооружены более нежели тремястами орудиями, мы могли направить против неприятельских батарей только 138 тяжелых орудий (64 против Французов и 54 против Англичан); 110 орудий обстреливали другие пункты впереди лежащей пересеченной местности; остальные 63 орудия служили для фланговой, тыльной и внутренней обороны. Через несколько минут по открытии общей канонады, густое облако дыма застлало всю окрестность Севастополя и солнце, взошедшее пред тем во всем блеске, приняло вид бледного месяца. Севастополь был как бы опоясан двумя огненными дугами, одною — собственных и другою — неприятельских выстрелов. При громе орудий едва слышная трескотня барабанов призывала войска обеих сторон на защиту батарей. Сам Корнилов, со всем своим штабом, поскакал на 4-й бастион, которому, казалось, угрожала наибольшая опасность, и оттуда, вдоль оборонительной линии, поехал на 5-й бастион, где Нахимов, в обычном своем костюме, сюртуке с эполетами, уже раненый (к счастью легко), наводил орудия, становясь в амбразурах, наравне с моряками-комендорами. С обеих сторон учащали стрельбу; у нас несколько раз отдавалось приказание: "стрелять реже", чтобы предупредить разрыв орудии, но матросы, увлеченные боевою работою, не давали орудиям отдыха, поливая их водою. Несмотря на ужасный огонь, женщины-матроски и дети их подносили воду раненым, томившимся жаждой; арестанты, испросив дозволение уносить раненых, исполняли с усердием эту обязанность, а потом поступили на батареи и отстаивали Севастополь наравне с солдатами и матросами. Защитники Севастополя были весьма недостаточно прикрыты от действия неприятельских выстрелов в открытых батареях Передовой позиции. Бруствера наших батарей, насыпанные наскоро из сухой хрящеватой земли, не успев окрепнуть, осыпались, но наши солдаты, под градом падавших на них снарядов, немедленно исправляли разрушенное. В особенности же было обращено внимание на расчистку амбразур, чтобы, в случае штурма, иметь возможность во всякое время встретить неприятельские колонны картечью. Несмотря однако же на деятельность и самоотвержение Севастопольцев, спустя не более часа по открытии бомбардирования, уже были сильно повреждены сосредоточенным неприятельским огнем недостроенные оборонительные казармы 5-го и 6-го бастионов и Малаховой батареи; стоявшие за парапетом 5-го бастиона и крыше казематов батареи орудия были принуждены замолчать. Напротив того, береговая батарея № 10-го, против которой и бастиона № 6-го Французы в девять часов, открыли огонь с 4-х-орудийной батареи на Херсонесском мысу, сбила три орудия. В половине 10-го часа, одна из наших бомб взорвала пороховой погреб французской батареи № 4-го, на Рудольфовой горе. По нашей оборонительной линии раздался громкий, торжественный возглас «ура!» Расстройство неприятеля после взрыва на батарее позволило нам усилить огонь против прочих французских батарей. Вслед за первым взрывом, через полчаса, был взорван зарядный ящик на батарее № 1-го. Канонада Французов постепенно слабела и около половины 11-го все французские батареи окончательно смолкли, что способствовало нам немедленно приступить к исправлению пороховых погребов и амбразур правого крыла Передовой оборонительной линии. На левом же нашем крыле, где мы действовали из 64-х орудий против 73-х орудий большего калибра, стоявших на английских батареях, неприятель одержал перевес: удачными выстрелами были повреждены приборы наблюдения, несколько бомб поавли в командный пост, особенно же пострадал 3-й бастион, где командовал капитан 2-го ранга Конст. Егоров. Попандопуло. Его сын, мичман, командир одной из батарей на том же бастионе, был смертельно ранен. Отец, отойдя только на несколько минут к сыну, чтобы поцеловать и благословить его, продолжал распоряжаться действиями своих людей, пока не был сам тяжело ранен в лицо осколком гранаты. На этом бастионе, в продолжении первого бомбардирования, шесть командиров, один после другого, были ранены, либо убиты.
По осмотре укреплений Городской стороны, Корнилов поехал на 8-й бастион, где происходило наиболее жаркое дело. Между тем полковник Тотлебен, обозрев 1-е и 2-е отделения, отправился на левую сторону Передовой оборонительной линии, нашел 3-й бастион в полном разгаре боя и посетил Малахов курган, где матросы и саперы, возбужденные примером своего достойного начальника, контр-адмирала Истомина, соперничали между собою в усердии и самоотвержении. Объехав 3-е и 4-е отделения и распорядившись дневными работами и, по возможности, безопасным размещением войск, Тотлебен встретил на Пересыпи Корнилова и донес ему о действии артиллерии и ходе боя на Корабельной стороне. Состоявший при адмирале лейтенант Жандр убеждал его возвратиться домой, представляя, что ему ужё было известно все, что делалось на левом фланге. «Что скажут обо мне солдаты, если сегодня они меня не увидят?», возразил Корнилов и, проехав через Пересыпь, Поднялся по крутой тропинке прямо к 3-му бастиону. Там встретили его: начальник артиллерии 3-го отделения капитан 1-го ранга Ергомышев, и командир бастиона капитан 2-го ранга Попандопуло и капитан-лейтенант Наленч-Рачинский, вскоре после того пораженный смертельно ядром. Все они упрашивали адмирала не подвергать себя явной опасности, обещая ему свято исполнить свой долг. «Я совершенно убежден — отвечал Корнилов, — что каждый из вас поступит, как честь и обстоятельства требуют, но в такой торжественный день имею душевную потребность видеть наших героев на поле их отличия». Затем, поскакав вдоль траншеи по направлению к Малахову кургану, Корнилов, на пути туда был ранен осколком в ногу и доставлен лейтенантом Жандром в госпиталь. После проведенной операции, по осторожному мнению врачей, состояние его перестало внушать опасения. ВК Константин Николаевич, бывший в Севастополе «инкогнито», приказал вступить в командование Нахимову, до момента, когда Владимир Алексеевич сможет продолжать действовать. Матросы и офицеры Днестровской флотилии упрашивали своего командующего о посылке их на позиции. Великий Князь разрешил «опробовать» орудия на плотах сменными орудийными командами, давая за смену по 3-4 залпа, для получения реального боевого опыта. Союзники сочли появление дополнительных немногочисленных орудий за обычное импровизированное усиление батарей и не придали этоуй факту никакого значения. Известия об успехе наших действий против Англичан не подтвердились. Напротив того, 3-й бастион, поражаемый с английских батарей, стоявших на Зеленой горе и на Воронцовской высоте, понес огромные потери. К трем часам пополудни, там уже была сбита треть всего вооружения, перед остальными орудиями амбразуры совершенно разрушены, почти все офицеры убиты, либо ранены, и прислуга многих орудий замещена два раза. Но, несмотря на то, артиллеристы 3-го бастиона, одушевленные примером своих храбрых начальников, капитана 1-го ранга Ергомышева и капитан-лейтенанта Лесли, продолжали обороняться до последней крайности. К довершению их опасного положения, около трех часов пополудни, неприятельскою бомбою был взорван пороховой погреб в исходящем углу бастиона. Когда рассеялся дым, то уцелевшие люди увидели страшную картину: вся передняя часть бастиона была сброшена в ров и весь бастион обратился в кучу земли; везде валялись опаленные, обезображенные трупы. При взрыве погибло более ста человек, из коих от многих, в том числе от капитан-лейтенанта Лесли, не осталось ни малейших следов. Между тем около полудня, Союзные эскадры приняли участие в бомбардировании Севастополя. Первоначальное предположение Союзников — открыть действия одновременно с сухого пути и с моря — не могло быть исполнено, по случаю штиля, не дозволившего эскадрам прибыть в условленное время из Камышевой бухты и от устья Качи к Севастополю. Корабли, буксируемые пароходами, двигались медленно и потому приняли участие в бою гораздо позже сухопутных батарей. По предложению адмирала Гамелена, Союзные эскадры построились в линию, на расстоянии от входа на рейд около 700-800 сажен. На правом крыле, против батареи № 10-го и Александровского форта стали 14 французских, большею частью парусных, кораблей с несколькими пароходами и меньшими судами; на левом крыле, против Константиновского форта, 11 английских кораблей и несколько меньших судов; а в промежутке между французскою и английскою эскадрами два турецких корабля. Вообще же неприятельский флот занимал охватывающую позицию от Херсонесской бухты до Волоховой башни, протяжением около трех верст. Причина, побудившая Союзников расположиться на значительном расстоянии от наших укреплений, не позволявшем нанести решительный удар с моря, было опасение за судьбу флота, составлявшего основание действий англо-французской армии, и к тому же адмирал Дундас неохотно принимал участие в нападении на Севастополь, считая безумным сражаться за деревянными стенами против Русских, стоявших за стенами из камня. Сами Союзные адмиралы сознавались, что они не имели в виду действовать решительно, ограничиваясь диверсиею, для облегчения атаки со стороны сухого пути. В начале первого часа пополудни, загремели первые залпы с кораблей неприятельских; по мере того, как входили в линию отставшие суда, канонада усиливалась. С нашей стороны отвечали на нее все орудия, обращенные к морю с батарей: № 10-го, Александровской, Константиновской, Карташевского и Волоховой башни. 14 французских и 2 турецких корабля, на коих было 1490 орудий, действовали из 745-ти орудий одного борта, с дистанции около 800 сажен, преимущественно по батареям № 10-го и Александровской. Им отвечали: с батареи № 10-го 33 орудия, с Александровской 17 и с Константиновской 23, всего же 73 орудия, следовательно, в десять раз меньше против числа орудий одного борта на неприятельском флоте. 11 английских кораблей занимали левое крыло позиции. Из них шесть, с 804-мя орудиями одного борта, поражали Константиновскую батарею фронтально, с дистанции 650 сажен. Константиновская батарея отвечала им только из 18-ти орудий, и кроме того, против них действовали, с дистанции 900 сажен, 36 орудий батарей № 10-го и Александровской. Три английских корабля, с 124-мя орудиями одного борта, под непосредственным начальством контр-адмирала Лайонса, пользуясь почти необороненным сектором к северо-западу от Константиновской батареи, приблизились к ней на 450 сажен и поражали ее продольными и тыльными выстрелами, подвергаясь сами огню только 2-х орудий этой батареи, и, кроме того, 13-ти орудий батарей № 10-го и Александровской, с дистанции от 900 до 950 сажен. Против этих кораблей действовали и два батарейных плота, поддерживавших огонь в течение полутора часов. Корабль Аретуза, с 25-ю орудиями одного борта, сражался против батареи Карташевского, отвечавшей 3-мя орудиями, а корабль Альбион, с 45-ю орудиями одного борта — против Волоховой башни, действовавшей из 5-ти орудий. Следовательно, Союзный флот поражал наши пять батарей из 1243-х орудий одного борта, которым отвечали только 150 (т.е. в восемь раз меньшее число орудий), из коих 47 стояли в казематах Александровской и Константиновской батарей, остальные же все действовали чрез банк. К тому же, как наши батареи № 10-го и Константиновская были преимущественно назначены для перекрестной обороны взморья перед рейдом, то орудия, стоявшие на батарее № 10-го, должны были действовать по английским кораблям с дистанции 950 сажен, тогда как Англичане стреляли по Константиновской батарее в расстоянии от 450 до 600 сажен. Подобно тому, орудия, стоявшие в закруглении Константиновской батареи, вместо того, чтобы отвечать английским кораблям, действовавшим по батарее с 450 сажен, принуждены были направить огонь по французской эскадре, в расстоянии не менее 900 сажен. Бомбардирование Севастополя с моря началось уже в то время, когда почти все французские батареи были принуждены замолчать и когда продолжали действовать с сухого пути только Англичане. Густое облако дыма, образовавшееся от неприятельских залпов и от выстрелов с наших приморских батарей, совершенно закрыло корпуса и мачты кораблей, и потому нам служили целью только сверкавшие огоньки неприятельских выстрелов. Таким образом наши моряки были лишены двух весьма важных указаний для пальбы — определения в точности расстояния неприятельских кораблей и возможности видеть падение собственных снарядов. На батарее № 10-го печи для каления ядер были так неудобно устроены, что пришли в негодное состояние через полчаса по открытии огня с неприятельского флота; погребов для зарядов было мало, да и те, которые находились на батарее, были недостаточной величины и плохо размещены. Несмотря, однако же, на все это, батареи № 10-го и Александровская, получив весьма незначительные повреждения, нанесли большой вред французской эскадре. Корабль Город Париж был поражен 82-мя снарядами и в том числе многими бомбами и калеными ядрами, причинившими до 50-ти пробоин и несколько пожаров; разрывом одной из бомб в капитанской каюте снесен ют, на котором тогда находился адмирал Гамелен с своим штабом; несколько офицеров и 34 матроса были убиты, либо ранены. Другая бомба, пробив все деки на корабле Шарлеман, разорвалась в машине и нанесла ей значительные повреждения; здесь в продолжении боя было 2 человека убито и тридцать пять ранены. Корабль Наполеон получил подводную пробоину; на прочих французских судах выбыло из фронта 125 человек. Четыре бомбы, разорвавшись на палубе Аретузы, произвели пожар и угрожали гибелью кораблю, который обязан был спасением единственно хладнокровию собственного экипажа и искусству матросов парохода Тритон. Положение корабля Альбион было еще бедственнее. Огонь его был сперва обращен против Волоховой башни, но, будучи сильно обстреливаем с батареи Карташевского, он стал отвечать на ее выстрелы и не успел ей сделать ни малейшего вреда (Her fire was altogether in vain). Батарея, возвышенная на сто фут над поверхностью моря, засыпала корабль бомбами, из которых одна попала близ подводной части, а другие, разорвавшись на кубрике, произвели несколько пожаров, что заставило англичан закрыть крюйт-камеру и прекратить пальбу. С большим трудом удалось пароходу Firebrand отвести корабль на расстояние вне действия нашей батареи. Альбион потерял убитыми 10 и ранеными 70 человек, а Firebrand 5 человек ранеными, в числе коих был сам командир парохода. Корабли Альбион и Аретуза были так повреждены, что их отправили починять в Константинополь. Батарея Карташевского, отразив оба английские корабля, обратила огонь против ближайшего к ней корабля Лондон и заставила его удалиться с потерею 22-х человек. Таким образом на левом крыле Союзного флота под непосредственным начальством контр-адмирала Лайонса, остались только два корабля: Сан-Парейл и Агамемнон. Первый из них потерял 70 человек, а на втором от бомбы произошел пожар. Сам Лайонс, находившийся на Агамемноне, приказал командирам Сан-Парейля и Лондона поддержать свой корабль, остававшийся под сильным огнем, и пригласил капитана ближайшего из прочих кораблей Беллерофон подать ему помощь. Вся английская эскадра, кроме трех кораблей, направилась влево и открыла огонь частью против Константиновского форта, частью против батареи Карташевского и Волоховой башни. Беллерофон потерял колесо паровой машины, загорелся от разрыва на нем бомб и, лишась 15-ти человек, отошел назад. Корабль Королева испытал такую же участь. Корабль Родней нашел на мель, но открыл с успехом огонь против Константиновского форта, и как, между тем, Лайонс был принужден удалиться, то Родней оставался под выстрелами нашего форта более двух часов, пока, наконец, с помощью двух пароходов, ему удалось сняться с мели и отойти к прочим кораблям английской эскадры. Успех наших батарей был одержан ими с небольшими потерями: на Волоховой башне подбит один лафет и ранены 23 человека, а на батарее Карташевского не было вовсе ни потерь, ни повреждений. Из всех приморских укреплений Севастополя потерпел значительно один лишь Константиновский форт, который, будучи расположен на выдающемся мысе дугою, действовал только частью своей артиллерии; прочие же все орудия, обращенные к рейду, не могли принять участия в отражении Союзного флота. Платформа форта, не прикрытая от продольных и тыльных выстрелов, подвергалась поражению с северо-запада, где находился сектор, обороняемый только несколькими орудиями. Значительную поддержку батарее оказали два батарейных плота, №3 и №4, действовавшие с полным напряжением команд. Англичане искусно воспользовались недостатками нашей батареи, поставя свои корабли в мертвом пространстве и действуя с небольшого расстояния по платформе продольным и тыльным огнем. Из 27-ми орудий, на ней стоявших, 22 вскоре были приведены в бездействие; прислуга, осыпаемая снарядами и осколками от камней, принуждена сойти вниз. В казематах орудия не понесли повреждений; из шести же калительных печей уцелела только одна. Потеря в людях состояла из 5-ти убитых и 50-ти раненых. На батарее № 10-го, орудия, несмотря на частое их смачивание, до того разгорячились, что комендант батареи, капитан-лейтенант Андреев был принужден приостановить на время пальбу, в 4 часа пополудни. С нашей стороны, наблюдая с 7-го бастиона за ходом дела при дыме сухопутной и морской канонады, нельзя было видеть, что делалось на батарее, и сообщение с нею было прервано тысячами снарядов, падавших на пространстве между морем и 6-м бастионом. Несколько охотников вызвались доставить о ней сведения, но сам Нахимов долго не решался посылать их на верную гибель. Все считали батарею совершенно разрушенною, но в сумерки возвратился оттуда посланный, с 40 матросами в подкрепление прислуги орудий, адмиралом Нахимовым, лейтенант Троицкий, который, к общему удивлению, донес, что батарея потерпела весьма незначительные повреждения и понесла ничтожный урон в людях. По прекращении бомбардирования с моря, продолжали действовать до наступления ночи только английские батареи (хорошее качество орудий и правильная стрельба). Общие последствия этого дня заключались в неудаче действий Союзников с моря и в частном успехе Англичан со стороны сухого пути. Наши береговые батареи выпустили около 16-ти тысяч снарядов, а батареи оборонительной линии до 20-ти тысяч. Число снарядов, выпущенных Союзным флотом, было не менее 50-ти тысяч, а с батарей сухопутных — до 9-ти тысяч (Французы около 4-х тысяч, Англичане 4,727). С нашей стороны, на береговых батареях выбыло из фронта 188, а в сухопутном бою 1,112, всего же 1,250 человек. Части 3-го пехотного корпуса, будучи хорошо скрытыми и оттянутыми за вторую линию траншей, потеряли 50 человек, в основном ранеными. Урон неприятельского флота в людях простирался, не считая Турок, до 520 человек (203 Француза и 317 Англичан), а на сухопутных батареях 348 (204 Француза и 144 Англичан). Бомбардирование с моря Севастополя несомненно доказало преимущество земляных возвышенных батарей над каменными постройками в уровень с поверхностью моря для сравнительно лёгких снарядов, с не очень мощным взрывчатым веществом. Опасность на открытых земляных батареях была несравненно меньше и самые действия гораздо удобнее, нежели в казематах. Снаряды, пролетавшие лишь на один фут в стороне, или выше людей, не причиняли им никакого вреда, проносились далеко за орудия и разрывались там столь же безвредно. В казематированных же фортах, снаряды, попадая в края амбразур, поражали людей осколками камней, а бомбы, разрывавшиеся в казематах, и даже во дворе форта, по тесноте пространства, производили губительное действие. с тому же, в казематах, дым от собственной стрельбы, совершенно застилая амбразуры и наполняя казематы, затруднял не только наведение орудий, но и самое дыхание. Ни заряжание орудий, ни подноска к ним зарядов и снарядов из пороховых погребов, не могли быть так ускорены в казематированных фортах, как на открытых батареях. Батарея Карташевского и Волохова башня, могшие действовать против кораблей всего-на-все 8-ю орудиями, нанесли неприятелю несравненно больший вред, нежели двухъярусный казематированный с открытою обороною Константиновский форт. Неудача действий с сухого пути французских батарей была неизбежным последствием их ошибочного расположения: вместо того, чтобы устроить свои батареи по вогнутой линии и поражать наши укрепления перекрестными выстрелами, Французы собрали большую часть своей артиллерии на Рудольфовой горе и, действуя оттуда расходящимися выстрелами по 4-му, 5-му и 6-му бастионам, подверглись сосредоточенному огню с этих укреплений. Напротив того, Англичане искусно воспользовались местностью и расположили свои батареи таким образом, чтобы, действуя фронтально по одним из фасов наших укреплений, они могли в то же время поражать продольно и в тыл смежные фасы их. Несмотря однако же на успех действий английской артиллерии, цель бомбардирования, состоявшая в совершенном ослаблении обороны Севастополя, не была достигнута. Потери, понесенные Англо-Французами, были напрасны, и положение их, после усиленного бомбардирования 17-го октября, сделалось затруднительнее прежнего. Русские, уверились на опыте в возможности успеха борьбы с сильным противником, а Союзники были принуждены отказаться от надежды легкого торжества и приступить к медленному способу действий — формальной осаде Севастополя. По прекращении огня, вся ночь на 18-е октября была употреблена на исправление поврежденных укреплений и замену подбитых орудий и истраченных снарядов, в особенности же на восстановление почти уничтоженного 8-го бастиона. Всю ночь там кипела усиленная работа: отрывали орудия и станки, настилали вновь платформы, подвозили и ставили новые орудия, насыпали взорваны части бруствера, очищали рвы и строили пороховые погребки. Вместо прежних 22-х орудий, на бастионе было поставлено только 19, но зато правый фас, который должен был возобновить бой с английскими батареями на Зеленой горе, был вооружен орудиями больших калибров, и с тою же целью усилено вооружение на батарее № 5-го (Никонова) и на левом фасе 4-го бастиона; на фасах 3-го и 4-го бастионов, подвергавшихся анфилированию, увеличено число траверсов, и проч. С рассветом 18-го октября, английские батареи открыли огонь по 3-му и 4-му бастионам и по Малахову кургану и действовали усиленью до самого вечера. Перекрестный огонь, которому подверглась накануне правая ланкастерская (Пятиглазая) батарея, с бастиона Корнилова и с судов на рейде (****), заставил Англичан направить, из пяти орудий, стоявших на батарее, два для обстреливания рейда, а чрез несколько дней были сняты с батареи все орудия, кроме ланкастерской 68-ми-фунтовой пушки, продолжавшей стрелять по нашим судам. С тех пор, у нас стали называть Пятиглазую батарею Цилопом. Как только обнаружилось намерение Французов — вести постепенную атаку против 4-го бастиона, то приступлено было к работам для противодействия неприятелю: позади 5-го и 3-го бастионов сооружены новые батареи; за правым фасом 4-го бастиона насыпан эполемент для 4-х мор-тир; устроены траверсы на правом фасе 5-го бастиона, на батарее Никонова и на других пунктах (34). Англичане, с своей стороны, вели вспомогательную атаку на 3-и бастион и усилили огонь по кораблю Ягудиил. Каленые ядра, бомбы и ракеты осыпали корабль и стоявшие вблизи его два блок-шифа, производя беспрестанные пожары. В седьмой день бомбардирования, 11-го (23-го) октября, в корабле уже было 72 пробоины, и потому Нахимов приказал, чтобы он оставался на своем посту только ночью, а на рассвете ежедневно оттягивался к морскому госпиталю; но и там стоянка не была безопасна. В ночь с 20-го на 21-е, для замедления неприятельских осадных работ, были высланы с 1-го отделения на Рудольфову высоту 212 охотников, от Минского и Углицкого полков, 5-го резервного батальона Белостокского полка и 33-го флотского экипажа, в двух отрядах, под начальством лейтенанта Троицкого и мичмана князя Путятина. Захватив врасплох часовых, наши охотники ворвались в траншеи, взошли на батареи № 3-го и 4-го, перекололи сонных Французов и заклепали 7 (по другим сведениям — 19) орудий. Прибытие на батареи неприятельских резервов заставило отступить наши небольшие отряды, с потерею убитыми 4-х и ранеными 15-ти человек. В числе убитых находились оба начальника наших отрядов. С приближением французских траншей на 200 сажен к 4-му бастиону передовой линии, можно было уже действовать по ним картечью, причем требовалось неусыпное наблюдение за неприятелем ночью, С этою целью, в ночи на 18-е (25-е) октября, вместо обыкновенной цепи парных часовых, впереди 4-го бастиона, были выставлены два сильные секрета, до 20-ти человек в каждом, составленные из пластунов, привычных к наблюдению за неприятелем. По первому донесению из секретов о появлении неприятеля у вершины Городского оврага, секреты были сняты и открыт сильный картечный и штуцерный огонь в указанном ими направлении, а чрез четверть часа пальба прекращена и снова высланы секреты. Таким образом действуя, то высылая секреты, то обращая огонь на указываемые ими пункты, мы замедляли работы неприятеля, который, в продолжении всей ночи, успел вывести только один короткий зигзаг от оконечности второй параллели. Как, по мере приближения неприятельских подступов, важность ружейного огня с нашей стороны постепенно возрастала, а между тем 4-й бастион был занят на всем протяжении своем артиллериею и траверсами, то на контр-эскарпе его правого фаса устроили банкет для помещения около 50-ти стрелков, отчасти отрывкою уступа, отчасти же присыпкою его из земли и плиты; а на верху контр-эскарпа уложили земляные мешки с образованием бойниц. В случае штурма, стрелки должны были немедленно отойти на правый фланг, чтобы очистить место для действия с бастиона картечью. В продолжении бомбардирования с 5-го по 18-е (с 17-го по 25-е) октября, расход зарядов с нашей стороны простирался до 125-ти тыс. (более 20-ти тыс. пудов пороха). Опасаясь, чтобы, при такой огромной растрате зарядов, не истощились вскоре боевые запасы, находившиеся в Севастополе Нахимов приказал, для обсуждения этого важного вопроса, составить особый совет, который счел нужным сделать распоряжение о всевозможном сбережении зарядов на батареях и принять меры для немедленной доставки в Севастополь пороха из ближайших складов. Тогда же последовало приказание главнокомандующего — перевести больных и раненых из помещений, подверженных неприятельским выстрелам, в более безопасные места; впоследствии же больных стали перевозить на Северную сторону.
Все даты в формате GMT
2 час. Хитов сегодня: 23
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
